сих пор наши сёстры не смогли превозмочь кошмара страдания в трансе смерти, как это происходит с путешественником, который начинает переход через широкий поток бурных вод без средств достижения другого берега. Привязанные к сыну и супругу, субъекту, который в последние часы жизни в плотном теле сконцентрировал все свои чувства, они смешали свои энергии с истощёнными силами Хорхе, и успокоились под гнётом скорби, во флюидах, составляющих их индивидуальное творение, как это происходит с
бомбикс мори[10], обездвиженном и сонном под сотканными им же самим нитями.
Одержатель Маргариты отметил наблюдения, выразив нескрываемое удивление, и успокоившись, добавил:
— Несмотря на то, что я пытаюсь общаться с ними, крича им в уши своё имя, им не удаётся услышать меня. В действительности они бунтуют и жалуются длинными фразами, лишёнными всякого смысла, но их память и внимание кажутся умершими. И если я настаиваю, ценой больших усилий оттаскивая их, желая вдохнуть в них новую жизнь, в которой они помогли бы моему мщению, я понимаю, что все мои усилия напрасны, так как женщины сразу же возвращаются к Хорхе, как только я думаю, что они свободны, подобно тому, как иголки на расстоянии притягиваются к магниту.
— Да, — подтвердил наш руководитель, — они выглядят временно раздавленными страхом, отчаянием и страданием. При отсутствии постоянной хорошо скоординированной работы они не смогли исторгнуть «коагулирующие силы» разочарования, которые они же сами и произвели своим возмущением перед императивами борьбы на Земле. И они равнодушно предались жалкому оцепенению, внутри которого они питаются энергиями больного. Постоянно иссушаемый в своих психологических резервах, гипнотизируемый обеими женщинами, больной живёт среди галлюцинаций и отчаяния, которые остаются, естественно, непонятыми для тех, кто его окружает.
Движимый искренним расположением служения, Губио сел на цементный пол и с жестом чрезвычайной доброты положил себе на отцовские колени головы трёх персонажей такой трогательной своей болью сцены, и затем, обратив дружеский взор к глядящему на него с тревогой мучителю женщины, которую он хотел спасти, спросил:
— Сальданья, не позволишь ли ты мне сделать кое-что в пользу наших?
Физиономия преследователя изменилась.
Этот спонтанный жест ориентера обезоружил его сердце, наполнив эмоциями самые интимные струны его души, насколько можно было судить по улыбке, в которой расплылось его лицо, бывшее до этого неприятным и мрачным.
— Почему бы нет? — практически вежливо ответил он. — Именно это я и пытаюсь с пользой осуществить.
Под впечатлением от преподанного нам урока, я оглядывал окружавший нас пейзаж, сравнивая его с комнатой, где Маргарита испытывала скорбь и мучения. Здесь же было намного труднее преодолеть препятствия. Камера была переполнена нечистотами. В смежных комнатах бесцельно слонялись существа с отталкивающим видом. Они проявляли некоторые удивительные животные черты. Атмосфера для нас становилась удушающей, насыщенной облаками чёрной субстанции, сформированных из беспорядочных мыслей воплощённых, которые находились в этом месте в жалком состоянии.
Оказавшись в этой ситуации, я мысленно спрашивал себя: по какой такой особой причине наш ориентер ничего не предпринимал в комнате симпатичной женщины, которую он любил, как духовную дочь, в то время, как без остатка предавался работе христианской помощи? Но, услышав его просьбу о решении чувственной проблемы, которая мучила его противника, я постепенно стал понимать, с помощью действий великодушного ориентера, трогательную и возвышенную красоту евангельского учения: «любите врагов ваших, молитесь за тех, кто гонит и преследует вас, семьдесят раз по семь прощайте их».
Под нашими взволнованными взглядами Губио гладил лбы трёх страждущих существ, таким образом освобождая каждую из них от сковывавших тяжёлых флюидов, погружавших их в глубокое угнетение. После получаса, проведённого в очевидной магнетической операции стимуляции, он обратил свой взгляд на палача Маргариты, который следил за малейшими жестами с удвоенным вниманием, и спросил:
— Я не помешаю тебе, если помолюсь вслух?
Вопрос имел эффект шока.
— О-о!… - сказал удивлённый Сальданья. — И ты веришь в этакую панацею?
Но вдруг почувствовав нашу бесконечную доброту, смешавшись, добавил:
— Да… да… если хотите…
Воспользовавшись минутой симпатии, наш Инструктор возвысил мысли к Небесам и стал смиренно молиться:
Господи Иисусе!
Божественный друг наш…
Всегда найдётся кто-то, кто молится за преследуемых, но довольно редки те, кто вспоминает о помощи преследователям!
Отовсюду мы слышим просьбы в пользу тех, кто подчиняется, но нам трудно найти просьбу в пользу тех, кто руководит.
Многие просят за слабых, чтобы им вовремя помогли; однако, чрезвычайно редки сердца, которые молят о божественной помощи для сильных, чтобы дать им хорошее направление.
Господь, твоё правосудие никогда не ошибается.
Ты знаешь того, кто ранит, и того, кто раним.
Ты не судишь по модели наших капризных желаний, так как твоя любовь совершенна и бесконечна…
Ты всегда склонялся на сторону слепых, больных и обескураженных судьбой, потому что в нужный час ты защищаешь и тех, кто причиняет слепоту, увечья и разочарование…
Если воистину ты спасаешь жертв зла, то ты ищешь и грешников, неверных и вершителей несправедливости.
Далёкий от того, чтобы умерить высокомерие врачей, ты с любовью говорил с ними в Иерусалимском храме.
Ты не пренебрёг заблудшей супругой Симона, горделивого фарисея, и помог ей Своими братскими руками.
Ты не покинул злодеев, Ты принял компанию двух воров в день распятия.
Если Ты, Незапятнанный Учитель, таким образом действовал на Земле, то кто мы такие, мы, задолжавшие Духи, чтобы проклинать друг друга?
Зажги в нас свет нового понимания!
Помоги нам ощутить боль ближнего, как свою собственную.
Когда нас мучают, дай нам почувствовать трудности тех, кто нас мучает, чтобы мы могли преодолеть препятствия во имя Твоё.
Милосердный друг, не оставляй нас без пути, нас, ограниченных своими собственными чувствами…
Придет силы нашей хрупкой вере, открогi нам общие корни жизни, чтобы мы, наконец, поняли, что все мы — братья.
Научи нас, что не существует другого закона, кроме жертвенности, который позволит нам трудный рост к божественным мирам.
Направь нас на понимание искупительной драмы, к которой мы все привязаны.
Помоги нам преобразить ненависть в любовь, потому что в своём низшем положении мы умеем лишь превращать любовь в ненависть, когда Твои намерения изменяются по отношению к нам.
У нас сердце в рубцах и ноги изранены от долгого пути сквозь непонимание, свойственное нам, и поэтому наш дух жаждет климата истинного покоя с той же скорбью, какая обитает в истощённом путешественнике в пустыне, где он страстно стремится найти чистую воду.
Господь, вдохнови нас на желание взаимно поддерживать друг друга.
Ты делал добро тем, кто не верит в тебя, защищал тех, кто не понимал тебя, восстал для Своих учеников, бежавших от Тебя, дал
