Не имея превосходства над нами, но зная наше критическое положение, гитлеровцы попытались окружить шесть дивизий, которые действовали севернее озера, и нанесли удар с востока. Чтобы отразить наступление, были брошены все свободные подразделения. Пришлось ослабить другие участки. За первую половину дня противнику удалось продвинуться на два километра, но затем он был остановлен. В этом бою осенняя распутица была нашим союзником, она помогла нам сдержать вражеский натиск.
Надо учесть, что немцы хорошо снабжались, имели достаточное количество боеприпасов. А личный состав нашей армии несколько суток не получал продовольствия, в соединениях не было горючего, кончились снаряды, патроны и мины. После блестящей Невельской операции войска 3–й ударной армии оказались в весьма безрадостном положении.
Среди ночи меня вызвал генерал–майор Бейлшг. Начальник штаба был явно взволнован. Он приказал немедленно разработать план отвода всех войск армии из занимаемого нами мешка. Я спросил, какие письменные указания получены по этому вопросу из штаба фронта.
Бейлин сослался на разговор но ВЧ.
Я отправился к себе в землянку выполнять полученное задание. Может, это покажется странным, но мне, штабному работнику, воевавшему с 1941 года, впервые приходилось планировать отход своих войск. Причем задача была не из легких. Все шесть дивизий имели соприкосновение с противником. Войска могли отходить лишь по одной лесной дороге, разбитой настолько, что по ней с трудом двигались автомашины. В течение одной ночи можно было вывести по этой дороге не более двух дивизий. Этого мало. Нам было необходимо, чтобы отвод войск остался не замеченным для противника. Иначе он мог сорвать наши планы.
Я пригласил из штаба артиллерии майора Буцкого: вместе с ним к утру мы подготовили по карте предложения на вывод дивизий из занимаемого района. Основная роль по прикрытию отходящих соединений возлагалась на артиллерию: она должна была отойти в последнюю очередь. Вся работа, чтобы избежать кривотолков и паники, осуществлялась в глубокой тайне.
Наши предложения были доложены геиерал–иолковни–ку Чибисову. Он согласился с ними. Я приступил к подготовке плана вывода войск и соответствующих боевых распоряжений командирам корпусов и дивизий. К вечеру план был отправлен командующему фронтом. А ночью штаб армии, поднятый, по тревоге, перешел в новый район — южнее озера, к населенному пункту Казенные Лешни. Весь день мы потратили на устройство отделов штаба, на налаживание связи с оставшимися на прежних рубежах войсками.
Близилась ночь, в течение которой должны были выйти через коридор первые две дивизии. Однако дать сигнал на отход мы не успели. Из штаба фронта сообщили, что отход нашей армии Ставка не утвердила. Нам надлежало немедленно вернуться на прежнее место. Одновременно сообщалось, что на усиление армии направляется корпус в составе двух дивизий.
Без особого энтузиазма возвратились мы в покинутые накануне блиндажи и землянки.
2
Трудно было в ту пору нашей пехоте, но еще труднее — танкистам. Болота, покрывавшиеся тонким слоем льда и снега, ограничивали возможность маневра, таили в себе незримую опасность. Иногда тапки застревали буквально в нескольких метрах от немецких траншей. Но и в этих условиях наши танкисты проявляли большую выдержку, находчивость, смелость и упорство.
17 декабря 328–й танковый батальон 118–й танковой бригады готовился поддержать огнем и гусеницами наступление 59–го гвардейского стрелкового полка 21–й гвардейской стрелковой дивизии в районе деревни Гатчино. Немцам удалось установить место сосредоточения батальона. Фашисты внезапно произвели мощный огневой налет. Несколько танков были повреждены. Поступила команда срочно вывести оставшиеся машины из‑под обстрела и вступить в бой. Выполняя этот приказ, танк лейтенанта Ткаченко быстро миновал деревню Демешкино и через болото направился к возвышенности, по которой проходил передний край обороны противника.
Вдруг танк остановился: его гусеницы глубоко врезались в землю. Машина застряла в болоте, метрах в тридцати от врага. Экипаж открыл огонь с места. Вскоре были убиты лейтенант Ткаченко и башенный стрелок. В танке остались двое — механик–водитель старший сержант А. И. Соколов и стрелок–радист сержант В. С. Чернышенко.
Когда командование батальона узнало о их судьбе, были сразу же приняты меры, чтобы вытащить танк и спасти людей. Но сделать это оказалось трудно: танк находился в непосредственной близости к врагу, все подступы простреливались фашистами. Неоднократные попытки наших бойцов пробраться к танку были безуспешными.
Тринадцать суток держались в осажденной машине мужественные танкисты. Под покровом темноты гитлеровцы много раз пытались приблизиться к танку, но метких: огонь смельчаков заставлял их откатываться назад. Иногда немцы открывали по танку огонь из орудий. Снаряды падали совсем близко, но броня выдержала.
У танкистов кончились продукты неприкосновенного запаса. Воды не было несколько дней. Голод постепенно уноспл силы. Леденящий холод пронизывал тело, деревенели руки и ноги. Старшего сержанта Соколова мучили полученные им в этих боях раны. И все же танк продолжал стрелять — он был неприступной крепостью.
30 декабря наши войска на этом участке фронта перешли в наступление и освободили территорию, на которой находилась машина. Теплые дружеские руки обнимали героев. Им была оказана срочная медицинская помощь. Но спасти обессиленного старшего сержанта А. И. Соколова не удалось. На следующий день он скончался.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 марта 1944 года старшему сержанту Алексею Ивановичу Соколову и сержанту Виктору Семеновичу Чернышенко было присвоено звание Героя Советского Союза.
3
Осенью 1943 года в Советской Армии были восстановлены корпусные управления. С их появлением значительно упростилось и улучшилось руководство войсками. Теперь армейское командование ставило задачи корпусам, а они в свою очередь определяли задачи дивизиям. Легче стало получать данные об обстановке и о событиях, происходивших в полосе армии.
Корпусные управления обычно прибывали в состав армии, пе имея постоянного количества дивизий. В зависимости от поставленных задач состав корпусов доводился до трех дивизий. В то же время некоторые соединения оставались в подчинении командующего армией. Из частей, непосредственно обеспечивающих действия корпуса, имелись саперный батальон, батальон связи и, очень редко, артиллерийский полк.
Стабильность состава корпусов на первых порах не соблюдалась. Дивизии передавались из одного корпуса в другой, нередко даже накануне наступления. Это приводило к неустойчивому руководству со стороны командиров и штабов корпусов. Но и в таких условиях роль корпусных управлений трудно было переоценить: работа в штабе армии, и в частности в оперативном отделе, приняла более спокойный и ритмичный характер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
