- Садись напротив, красавица, да рассказывай.
- Не бойся, Анюта, - ободрила ее Дарья. - Василий Андреич у самого великого князя служит, ты ничего не таи.
Гостья сильней заробела, сбивчиво рассказала, как ее полонили и продали купцам-фрягам, но едва заговорила о ханах, Тупик насторожился. Молодой глаз сметлив, в рассказе странницы то и дело слышалась правда, какой не узнаешь с чужих слов. Она побывала в Орде - в том Тупик убедился. Он пытался выспросить, много ли войска было в ханском отряде, она лишь покачала головой: "Не ведаю. Может, тыща, а может, пять". О старом хане тоже не сказала важного, зато о молодом он кое-что узнал от нее. Его особенно заинтересовала ночная сеча. Судя по всему, на ставку хана напал ордынский отряд, - значит, усобицы в Орде не затихли? Но не был ли тот отряд Мамаев? А уж с месяц, как пришла весть о гибели бывшего повелителя Орды. Весть о замирении степи, о строжайшем ханском запрете поднимать меч друг против друга заставила Тупика свести брови. Не то худо, что в степи мир, - худо, что Тохтамыш забирает улусы в один кулак. Замирение ордынских князей между собой сулило новые беды Руси.
Дорожные приключения путников мало занимали Тупика, стал поторапливать рассказчицу. Когда же услышал, как встретил беглецов в первом погосте, где-то на порубежье серпуховского удела, тамошний хозяин поместья, сначала развеселился. Первым делом помещик науськал на странников двух громадных охотничьих псов, они прыгали мужикам на грудь, лаяли в самое лицо, но те не сробели, и тогда хозяин велел вынести каждому по ковшу меду, наградил кунами - за то-де, что не побежали от собак и ему не надо тратиться на изодранные портки. Сказал еще: ему-де такие подходят, велел сходить в баню, а после явиться в доме. Мужиков поселили в дружине, девушку - у многодетного конюха. От дочери конюха она потом узнала, что хозяин, призвав ее спутников, начал склонять их остаться в его волости. Земли-де много, мужиков мало, мастеровых почти нет, а дружинники его лишь воевать да охотничать умеют. Сулил всякие привилегии, но странники ни на что не соглашались.
- У дядьки Романа - своя семья гдей-то, а дядька Вавила и вовсе посланный от города Таны в Москву к ихним купцам. С ним важная грамотка была, татары ему всюду дорогу давали.
Тупику не надо рассказывать о том, как волостели порубежных земель всеми силами стараются залучить к себе всякого мало-мальски здорового и не старого человека. Случается, разбоем захватывают путников, холопят и сажают крестьянствовать. Что говорить о мелких боярах-вотчинниках, коли сам великий князь рязанский захватил московских людей, задержавшихся в его владениях после Донского похода!
- Ты сама грамоту видала?
- Видала, боярин. Скрещенные стрелы на ней золотом выбиты, а дальше буквицы разные.
- Он боярину-то ее показывал?
- Ту грамотку боярин отнял, а дядьку Вавилу в баню запер. - Гостья заплакала, произнесла навзрыд: - И сказал - пять лет в кабале держать буудет…
Дарья стала ее успокаивать, Тупик молчал. Он жалел девицу, потерявшую спасителя и защитника, но чем помочь ей? Будь тот насильник соседом, можно бы и попробовать сговориться. До Серпухова неблизко, да в обратную сторону от Москвы. Придется, однако, взять ее с собой, князю Владимиру представить, когда вернется. Только тот может взыскать со своего служилого человека, да захочет ли? Ему и самому нужны люди в уделе. Но грамота, помеченная стрелами, - ее не выдают побродяжкам. Серебряный знак со скрещенными стрелами носит ханский сотник, пергаменты с таким знаком вручают большим купцам и посланникам. Ох бояре-порубежнички, они и князя при случае охолопят!
- Он што, обоих мужиков засадил под замок?
Девица вытерла слезы, отрицательно покачала головой.
- Не… Из-за другого все и вышло. Боярин велел им поутру снова явиться, а дядька Роман пропал ночью. И конь его пропал, и боярский конь - самый лучший.
- Эге, разбойник-то, выходит, не боярин. Сотоварищи в ответе один за другого.
- Роман и ране от нас бегал - из-за меня боялся гнев ханский навлечь. Его татары имали, да дядька Вавила выкупил.
- Неча сказать, добра молодца он в попутчики взял! За то и расплачивается.
- Да в чем же его-то вина? - В глазах девицы снова блеснули слезы. - Боярин кричал: мы-де в сговоре были, конокрады мы, а не странники. Да будь мы в сговоре, все ушли бы ночью!.. Меня конюхова дочка сводила к той бане тайком, и дядька Вавила в оконце сказал: коли, мол, доберешься до Москвы, Анюта, сыщи князя Владимира Храброго да и бей челом ему - боярин его Бодец неправдой держит у себя коломенского бронника Вавилу, а бронник тот - посланный от города Таны и должен передать фрягам в Москве важное, что великого князя касается. Я тут же ушла, потому как стражи надо мной не было: забоюсь, мол, одна - в лесах разбойники и волки.
- Бодец, Бодец… Знаю такого, воин-то славный. Сведи-ка у меня Орлика - и я, пожалуй, забью в колодки. - Тупик встал, прошелся по светелке. - Романом, говоришь, того мужика кличут, а откуда, не сказывал?
- Не помню я. Черный он, как грач, глаза у нево злые, половчанские. И хромой он…
Тупик резко повернулся к Анюте:
- Ну, девка, смотри! Может, на счастье свое зашла ты в Звонцы. А ежели сбрехала, ей-богу, велю выпороть.
- Ты куда, Вася? - вскинулась Дарья.
- По делу. Ждите меня в большой гриднице.
Все приметы Романа она назвала, и явился тот в Звонцах два дня назад, но явился оборвышем, с палкой в руке, хотя по рассказу гостьи должен быть о двуконь. Что-то тут не так.
В малой гриднице, где поселились дружинники, Мишка Дыбок в одиночестве точил железные стрелы.
- К свадьбе готовишься, жених?
- Че мне готовиться, Василий Андреич? Я же не девица. Што на мне, то и со мной.
- Ниче, наряд получишь завтра, а Василиса по тебе подгонит, она мастерица. Ты сыщи-ка мне хромого Романа, сей же час. Небось он на подворье старосты, там народ весь колготится. Хватай, каков есть.
Тупик вышел на подворье. Жалко, если Роман виноват. Однако и мысли не было о том, чтобы как-то избавить его от кары и позора. Человек долга и чести, Васька Тупик жил в такое время, когда в представлении людей правда и неправда разделялись как черное и белое. Между ними не искали середины, не искали и причин, толкнувших кого-то на преступление. А законы на Руси становились крутыми: виновных в воровстве и грабежах казнили смертью. Если Роман все же свел боярского скакуна, его лишь одно спасет: возврат коня либо его полной стоимости с выплатой крупного штрафа судье. Но ворованную лошадь за большую цену не продашь. Сколько же стоит лучший боярский конь? Своего Орлика Тупик, пожалуй, не продал бы и за сто рублей - это цена немалой вотчины.
Послышался скрип шагов, Роман снял шапку еще в воротах.
- Пошто звал, Василь Андреич? Готов служить верой-правдой.
Был он немного навеселе, а никакие дела с пьяными людьми на Руси не считались законными - ни торговые, ни податные, ни судебные. Но Тупик не хотел отсылать Романа, чтобы не насторожить, да и судить его пока не собирался.
В сенях Тупик велел спутникам раздеться, провел в большую гридницу. Гость поклонился сидящей за столом боярыне, на девку глянул мельком. Лицо ее было в тени, но он тут же глянул снова.
- Анютка?! Ты откель же взялась? А иде Вавила?
Девица молчала, пораженная не меньше Романа. Хмель с него разом соскочил, взгляд тревожно метнулся на Тупика, потом - снова на Анюту, корявая рука теребила пояс.
- Ты што же наделал с нами, дядя Роман? - с горечью спросила Анюта. - Чем ты Вавиле за все добро отплатил? Его ж из-за тебя под замок посадили и грозят в кабалу взять.
- Чево мелешь, девка? - Роман, приходя в себя, снова глянул на Тупика, будто ища поддержки. - Сам виноват твой Вавила. Говорил я ему: не выпустит нас боярин добром, бежать надобно. Он не поверил, он сроду меня не слухал.
- Зачем же ты коня-то боярского свел? Из-за него Вавилу и неволят. Да конюха высекли, а он меня чуть не прибил.
- Бог с тобой, о каком коне говоришь? Я свово лишь взял, дак он был мне подарен Вавилой.
- Об твоем нет речи. Ты лучшего коня свел со двора.
- Не брал я коня, зачем перед людьми обносишь, окаянная?
- Где же твоя-то лошадь? - спросил Тупик, пристально следя за мужиком.
- Да иде ж - лихие люди отняли. Утром тогда и отняли в лесу да шубу содрали, рвань бросили взамен.
- А мне ведомо, - холодно заговорил Тупик, - што обоих коней ты продал, а куны скрыл.
- Вот те крест, боярин, не продавал я их - лихие люди отняли. - На лбу Романа выступил пот, но Тупик теперь не жалел его. Проговорился мужик о своем воровстве. На воре шапка горит - недаром сказано.
- Винись, Роман: кому сбыл коней, где скрыл серебро?
- Помилуй, боярин, нет греха на мне. Хошь - крест поцелую? - Трясущимися руками он достал крестик из-под рубахи, встал на колени перед ликом Спаса. - Нет греха на мне. Не сводил я коня - сам он за мной увязался. То ли конюх пьяный недоглядел, стойло не затворил, то ли сломал он загородку, зверина, а я ворот не запирал за собой - скрипучие больно. Он уж за погостом догнал меня, может, кобыла ему моя слюбилась, почем знать? Прогонял я его, видит бог, он же нейдет, сатана, да ишшо зубы скалит. Вертаться забоялся. Так и шел он за мной, пока те не наскочили… Говорил им - чужой, мол, конь, они же хохотали: спасибо, мол, хоть за чужого.
