— Веришь, впервые в жизни я не знаю, что сказать. Утешать глупо, жалеть и вовсе кощунство. Единственный во всей этой истории, кто заслуживает сочувствие — это Олег. По сути, мальчик был отрезан от общества, семьи, не знал, что такое любовь матери и отца, а лишь твоей поддержки маловато. Сложно представить, что творилось у него в голове, может, план суицида вынашивался им уже очень долго, а Регина просто стала спусковым механизмом.
— Я уже размышлял об этом много раз, уж поверь, за полгода в психушке было время подумать. В любом случае, Регина сильно тормозила все, что касалось Олега: обучение, воспитание, внимание отца. Даже мне порой всего этого не хватало, что уже говорить про брата. Дед хотя бы занимался нами, но, опять же, со мной было проще, а к Олегу нужен был особый подход. Ладно, все, не хочу больше об этом.
Я заметила, что Оскар стер слезинку со щеки и вдруг осознала, как на самом деле ему хреново в данную минуту вспоминать брата-близнеца и все, что с ним связано. У самой сердце рвалось на части, но подойти и прикоснуться, приласкать и утешить не решилась. Сейчас лучше все оставить, как есть, эмоции потом пройдут, и он снова станет тем угрюмым злым боссом, как и раньше.
Мне казалось, у такого напыщенного индюка было безмятежное детство, много игрушек и прислуга, выполняющая любой каприз по первому зову. Конечно, не исключено, что так все и было, но слишком много дегтя в одной бочке.
После его признания рассказывать о себе стало вдвойне сложно. Мои проблемы на его фоне казались такими мелочными и ничтожными, что даже стыдно. А еще не понятно, что за малышка в том доме, откуда она взялась и где ее мама. Очередная история с плохим концом… Иначе зачем прятать ребенка ото всех, да и поведение Яны было слишком красноречивым. Если малышка — его дочь, Оскар, видимо, даже не понимает, что поступает точно так же, как когда-то его отец!
— Так, ладно, — он поднялся, бросил на меня мимолетный взгляд. — Поскольку ты рассказывать ничего не собираешься, смысла здесь оставаться больше не вижу. К тому же, кто-то дерзко покинул рабочее место, даже не отпросившись у начальства! Так что возвращаемся в офис.
Я поперхнулась от резкой смены темы, задумалась. Может быть, есть смысл рассказать ему про тот договор, что обнаружила недавно? Решилась ли уже проблема? Ведь понимаю, что если сейчас же не занять Артёмова разговором, он все равно неминуемо подведет меня к признанию. А мне… стыдно и страшно одновременно. Не понятно, чью сторону в конечном итоге займет Оскар, ведь все, кто в курсе событий, автоматически начинают сочувствовать сестре, а на меня волком смотрят! Будто это я села за руль в состоянии аффекта и вылетела с дороги. Мимолетом взглянула на наручные часы и обрадовалась.
— Рабочий день-то почти подошел к концу, а это значит…
— Это значит, — Артёмов поднялся и уставился на меня колючим взглядом, — что придется отработать за прогул. Или ты что думала, сойдет с рук побег? И это я уже молчу про проникновение на частную территорию. Скажи спасибо, что не сдал тебя в полицию.
Вот теперь он говорил, как раньше: сухо и расчетливо, намекая на свое превосходство и власть. В жилах закипела кровь от подобного отношения, но пришлось подавить гнев и согласиться с условиями. Если сейчас стану пререкаться и качать права, ничем хорошим мое неповиновение не закончится. Учитывая, что и так провинилась.
Возвращаясь обратно, Артёмов поехал прямиком в город, минуя дом Яны. Или чей он там, уже запуталась. Мысли о девочке и Олеге не давали мне покоя. Вот как Оскару тактично намекнуть, что пример его отца перешел теперь на него? Понимает ли он всю степень проблемы? Все же, малышка не игрушка, стоит ей лишь выйти за ворота золой клетки, как начнутся первые проблемы.
Я мучилась ровно половину пути, негодование и злоба достигли критической точки, пришлось ее срочно выплескивать, пока она не сожрала меня заживо:
— Возможно, вы не осознаете, но сейчас поступаете точно так же, как и ваш отец, — проговорила на эмоциях, меня трясло.
Артёмов обернулся ко мне, хмыкнул, а затем снова сосредоточился на дороге. Некоторое время он молчал, может, придумывал себе отмазку или просто не понял, к чему я веду. Понять что-либо по его пустым глазам нереально.
— Лишь в малой степени, — лениво ответил, ведь его не задела моя речь, абсолютно. — Но я же не прячу социально опасную девушку от принудительной помощи, подвергая при этом опасности себя и ее.
А вот меня слова задели прямо за живое. Чувствуя, как закипает внутри вулкан эмоций, глубоко вдохнула, но это не помогло. Ухмылка Оскара окончательно добила, он глумился, молчаливо говоря тем самым, какие мы с матерью идиотки. Конечно, не далеко от истины, но… Слышать именно с его уст — унизительно.
— Ну, конечно, — начала орать как потерпевшая, совершенно ни о чем не беспокоясь: — куда уж нам, до вас, таких умных и сообразительных! Хорошо когда есть деньги и связи, когда знаете точно, что, отдавая родного человека в клинику, из него там не сделают овощ! А что нам еще оставалось делать? С одной стороны этот Петров нарасказывал ужасов, с другой — интернет. Естественно, первой нашей мыслью было уберечь Лину и помочь ей своими силами.
— Куда же делись ваши деньги, а, Власова? На что просадили папочкин капитал, на шмотки, клубы и жратву? — едко подколол Артёмов, а у меня после его слов перед глазами встала красная пелена. — Папочка, наверно, в гробу перевернулся, когда его бизнес продали левому мужику.
Это был не просто удар под дых — нокаут. Я уже не соображала, что творю, никто не имеет права говорить, что мы транжирки, не зная толком всей ситуации!
— Никогда не смей говорить плохо про моего отца! — я толкнула Оскара в плечо и дернула руль на себя. Слишком поздно осознала, что наделала.
На некоторое время Артёмов потерял управление, машину занесло на встречку, и как раз в этот момент на нас, громко сигналя, неслась машина. Это конец! Я инстинктивно закричала и прикрыла лицо руками, вжала голову в плечи. Надо было, наверно, что-то делать, как-то действовать, но из-за страха и паники тело будто парализовало.
Слышала, как ругался Артёмов на заднем плане, я не хотела ни видеть, ни слышать момента столкновения, сейчас в голове билась одна единственная мысль: «Наверно, так и было суждено»
По ощущениям, машина повернула резко в сторону, я все еще боялась открывать глаза, но когда затормозили, пришлось взглянуть.
— Мы живы… — тихо прохрипела, чувствуя свое учащенное сердцебиение.
Оскар сумел взять ситуацию под контроль и свернул на обочину. Я слышала, как тяжело и глубоко он дышал, мне было страшно смотреть сейчас ему в глаза, ведь только что аварию создала я!
— Да ты совсем умом тронулась? — гаркнул он так, что мне пришлось стыдливо вжать голову в плечи.
От гремучей смеси паники, вины и адреналина в крови я заплакала, отчасти это были слезы радости — мы спасены! Это оказалось странное ощущение, грудь сжало в тисках, а сердце едва не выпрыгивало от быстрого ритма. Перед глазами все еще немного плыла картинка, нереально сосредоточится.
— Если ждешь от меня утешения, ты его не получишь! — продолжал злиться Арёмов, он ударил по рулю и зарычал, как дикий волк. — А если бы я вовремя не среагировал? На тот свет торопишься?
Мне нечего ему ответить — виновата по всем пунктам и даже отрицать не буду. Но все же обидно, ведь спровоцировал меня именно он! Вот зачем заговорил про сестру и отца? Знал, на какие давить точки, чтобы я вспыхнула, как спичка. Я все плакала и плакала, эмоции лились рекой, неожиданно даже для себя прорыдала:
— Мы не продавали… Он… он… вынудил нас… не было другого выхода! Пришлось продать все, лишь бы отстал.
— Успокойся и объясни нормально, — Оскар вздохнул и достал для меня из бардачка салфетки.
Трудно объясняться, да еще и в таком состоянии. Я мысленно обругала себя, что случайно брякнула, желала оправдаться и не поняла, в какую кабалу себя только что загнала. Придется начать рассказ с самого начала и затронуть тему аварии. А она самая сложная…
