закивал Алоэ. — И с нервишками у него неладно. Похоже на депрессию. Пропишем настойку, капли и массаж. И пятиразовое питание. Может, ещё и выправится.
— А ну-ка, прекратите! — рявкнул на них кактус Кирилл. — Хватит говорить всем гадости! И давать советы, о которых вас никто не просит! Мы отлично жили без вас!
— И результаты, как говорится, не заставили себя ждать, — Алоэ состроил грустную гримасу. — Тут даже не букет, а целый ботанический сад самых различных заболеваний. Как хорошо, что мы от них всех помогаем!
— Мы ничем не болеем! — завопили все сразу.
— Отсутствие явных симптомов ещё не говорит о том, что вы не болеете. Мы — специалисты, нам виднее! А вам с вашим лишним весом вообще вредно так волноваться, — Каланхоэ повернулся к кактусу Кириллу. — Того и гляди — хлоп.
— Что ещё за «хлоп»? — кактус Кирилл совершенно обалдел от такого хамства.
— Хлоп — и всё! — весело улыбнулись Алоэ-Каланхоэи запели: — «Тот, кто в ширину растё-о-о-т… от ожирения помрёт! Мы поможем похудеть и триста лет не помереть!»
— Правильно не «похудеть», а «похудать», — сказал Алоэ. — Там в магазине на бумажке рядом с нами было написано: «Полезно для „похудания“».
— Точно! — кивнул Каланхоэ, и они тут же снова пропели: — «Мы поможем похуда-ать и триста лет не помира-ать!»
— А может, всё-таки «похудеть»? — сказал Алоэ, и они с Каланхоэ нахмурились.
— Так, ну всё, хватит! — заорал кактус Кирилл. — Не желаю больше вас слышать. Ни слова! Ни про «похудеть», ни про «похудать»! Дайте нам уже всем поспать! И скажите спасибо, что вам вообще разрешили тут остаться! А будете нам надоедать, мы пожалуемся Юре, и он вас вышвырнет! В форточку.
— Мания величия, — прошептал Алоэ, и Каланхоэ быстро кивнул ему в ответ, но больше они ничего не сказали, состроив невинные физиономии.
— Сейчас объявляю тихий час до рассвета, — сказал кактус Кирилл. — Нет, пожалуй, давайте поспим подольше, пока Юра не уйдёт на занятия. Всем нужно прийти в себя после этого балагана. А потом не забудьте: у нас сегодня важное собрание, присутствовать всем обязательно! — Тут он повернулся к Алоэ и Каланхоэ и добавил: — Новеньких я на собрание не приглашаю. Обойдёмся как-нибудь своими силами.
Все разбрелись по своим местам и снова заснули. Только агенты Алоэ и Каланхоэ спать, разумеется, даже не собирались. Они взобрались на комод и стали наблюдать за мирно спящим Юрой.
— Не чихает, — расстроенно констатировал Алоэ через некоторое время.
— И даже не кашляет, — сказал Каланхоэ.
— И не храпит, — вздохнул Алоэ.
— О! Почесал ухо! Почесал ухо!
— Ура! Вдруг всё-таки чесотка! Вот нам повезло! Ух, мы его вылечим!
Они просияли и на некоторое время затихли.
— Ну и почему он больше не чешется? — спросил Алоэ.
— Не знаю, — вздохнул Каланхоэ.
— И не чихает.
— И не кашляет…
— Хоть бы зубами поскрипел…
— Или прошёлся бы во сне…
— Неужели эти все… — Каланхоэ обвёл взглядом комнату, — неужели эти местные зелёные правы? И он на самом деле ничем не болеет?
— Да ладно тебе, так не бывает, — отмахнулся от него Алоэ.
— Ну а вдруг? Вдруг они правы? — не умолкал Каланхоэ. — Что же нам тогда делать? Они-то не хотят, чтобы мы лечили их. Да и вообще, наше призвание — лечить человека. Служить человеку!
— И человек мне этот нравится! Смотри, как мило подложил ладошку под щёку!
— Да, отличный подшефный человек нам попался… — вздохнул с довольным видом Каланхоэ.
— А знаешь, что? — вдруг подпрыгнул Алоэ.
— Что? — Каланхоэ сделал огромные глаза.
— Мы всё равно должны его вылечить, правильно?
— Правильно!
— А если он не болеет, то что?
— То что?
— То мы должны сделать так, чтобы он заболел!
— Точно!
— Здорового же нам не вылечить?
— Ага!
— Значит, мы его сначала заболеем, то есть придумаем, как бы сделать так, чтобы он заболел, а потом…
— Мы его вылечим! — радостно подхватил Каланхоэ, и они ударили по рукам. То есть, конечно, по листикам. Хотя Каланхоэ и не очень любил это делать, потому что листья у Алоэ были с колючками.
Но как следует обдумать план, как бы заставить Юру поскорее заболеть, парочке лекарственных авантюристов не удалось. Как и обещал, кактус Кирилл организовал очень важное общее собрание. Все собрались у подоконника, на котором восседал сам Кирилл, вот только Алоэ с Каланхоэ устроились чуть подальше и спрятались за шторой, чтобы их не было видно, зато им оттуда было прекрасно слышно.
— Итак, мои верные герои! — начал кактус Кирилл. — Как мы уже обсудили на прошлом стихийном собрании…
— Стихийном — это когда шёл сильный дождь с градом, или когда гиацинт Василий рвался почитать нам свои стихи? — уточнила лиана Диана.
— Стихийном — это значит внезапном! — строго сказал ей кактус Кирилл, а Розалия Львовна тихо шепнула:
— Это когда Юрина мама нам всем тут… как бы это поприличней сказать… кашпо начистила! Ну, ты помнишь? Мы ещё потом кино смотрели.
— Так вот! — продолжал кактус Кирилл. — На прошлом собрании мы единогласно осознали и постановили, что больше не будем терпеть человеческий произвол, и поэтому как можно скорее должны отправить в Мировое ботаническое общество манифест с нашими требованиями, а в сети «Листограм» распространить призывы к революции.
В этот момент Алоэ и Каланхоэ за шторой испуганно переглянулись. А кактус Кирилл продолжил:
— Предлагаю перейти к активным действиям прямо сейчас. Хвощ Плющ и плющ Хвощ проберутся к Юриному компьютеру. Жорж поможет им его открыть. Если не получится, Валентин и Вениамин будут на подхвате!
— Мы тут! — откликнулась фикусы.
— Пароль от Юриной почты мы знаем уже давно: «Ботаника — главная наука в мире» в одно слово без пробелов. Лиана Диана будет печатать, а я буду диктовать. Потом поставим подписи и отправим. Без промедлений!
— А не лучше ли перестраховаться и отправить ещё и гонца? — спросил лимон Филимон. — Дело всё-таки серьёзное.
— Да кто ж сейчас согласится? — всплеснула листьями китайская роза Розалия Львовна. — На улице-то уже вон — осень и заморозки. Рановато, конечно, в этом году холода наступили. Если бы мы хоть иногда бывали на улице, то ещё ничего — были бы привычные, закалённые. А так — пиши пропало, замёрзнет наш гонец! Вон, сегодня какой ветрюган на улице! Так и стучит по окнам.
— И как вы вообще себе это представляете? — сказала сверху лиана Диана. — Кто-то из наших поедет один в трамвае? Его же мигом высадят.
— Может, и не мигом, может, до метро доберётся, — задумчиво сказал нарцисс Борис. — Но только если кто-то совсем незаметный. Я не подойду, — и он с довольным видом посмотрел на себя в зеркало в двери Юриного
