— Который час? — с трудом разлепил он губы.
— Половина четвертого утра.
Лицо его скривилось. Он положил трубку, повторил набор номера и опять послышались длинные гудки. Ни привета, ни ответа.
Рука с трубкой бессильно упала с дивана. Я наклонилась, вынула трубку у него из сухих горячих пальцев.
— Вам надо уснуть, — сказала я, глядя чуть вбок, чуть вскользь — стараясь не встретиться с ним глазами. Он не ответил. Облизал губы. Я взяла со стола фарфоровый чайник с длинным носиком. Присела рядом с диваном, придвинула носик к его рту. Он недовольно поморщился.
— Это морс. Он кислый. Пейте. Надо, — мягко, но весьма настойчиво сказала я ему, как бы заранее отметая любые его возражения.
Он покорно прижался к носику губами и принялся торопливо глотать. Ему было неудобно пить — лежа практически на животе. И поэтому он был похож на детеныша, сосущего матку-оленуху. Кадык быстро ходил на тонкой шее, вокруг шеи воротничком приготовишки лежала белизна бинтов.
Наконец он оторвался от чайника и упал щекой на подушку, тяжело отдуваясь. Смежил веки и прошептал:
— Спасибо…
Я поставила чайник с морсом на стол, ничего ему не ответив. Подобрала с пола свой плед и книжку, снова залезла с ногами в кресло. В ночной тишине отчетливо слышалось его дыхание — частое, прерывистое. Я искоса посмотрела на него — лицо блестит от пота, пальцы чуть вздрагивают. Глаза закрыты. Потом он что-то быстро пробормотал — я не смогла разобрать — что. И, кажется, он снова уснул.
Я проглотила таблетку сонапакса. Подумала — и бросила в рот еще две. Запила по его примеру морсом из носика чайника — сил идти за чашкой на кухню уже не было, — и откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза.
* * *
Я забрала у кассирши сдачу и, подхватив набитую до отказа металлическую корзинку с продуктами, прошла мимо кассы. В универсаме смутно шумели голоса, трещали и звенели кассовые аппараты. Я раскрыла свою пластиковую сумку и стала перекладывать в нее свертки.
И вдруг сбоку появилась загорела мужская рука с небольшим платиновым перстнем, которая взяла из моей корзинки запечатанную в полиэтилен импортную курицу и аккуратно засунула в мою же сумку.
Я открыла было рот, чтобы возмутиться, подняла глаза и все слова мгновенно застряли у меня в глотке. Передо мной стоял доброжелательно улыбающийся мужчина.
На нем было надето темно-серое длинное пальто. Оно было не застегнуто и из-под него был виден неброский серый костюм и галстук в тон к костюму, купленный явно не в Гостином дворе. Только другой расцветки, иной, чем тогда в клубе. Аккуратно постриженный, нестарый и ничем в общем-то не примечательный мужчина. В левой руке он держал тонкие кожаные перчатки.
Это был Славик.
— Доброе утро, Ольга Матвеевна, — он улыбнулся, продемонстрировав два ряда безукоризненных зубов и добавил вежливым тоном, словно мы столкнулись с ним не в продуктовом магазине, а на дипломатической party:
— Какая неожиданная встреча, не правда ли?..
Я с трудом сглотнула слюну и невнятно промямлила нечто вроде «нда-нда-нда».
А он, словно и не замечая моей растерянности, продолжал перекладывать продукты из корзинки в мою сумку. Широкоплечий, спокойный, на лице — еще не сошедший летний, явно южный загар, который не был заметен тогда, в полумраке клубного ресторана. Когда все свертки перекочевали ко мне в сумку, он, не спрашивая разрешения, легко подхватил ее и только после этого легко улыбнулся:
— Надеюсь, позволите вам помочь, Ольга Матвеевна?
Я неопределенно хмыкнула. А что я могла ему ответить и тем более — сделать?
Мы вышли на улицу. Он уверенно повернул в сторону моего дома. Шел рядом, еле слышно насвистывая какую-то мелодию.
И тут же откуда-то сбоку незаметно вынырнули двое коротко стриженных крепышей в одинаковых серых пальто. Шей у них не было, покатые плечи борцов сразу переходили в затылки. Под покатыми лбами прятались бойницы узких глазок — выражение их было не понять, но в любом случае ничего дорого оно не сулило. Крепыши пристроились чуть сзади Славика, шумно топая по лужам. А за ними сразу же отвалил от тротуара, пополз за нами по улице чуть слышно, сыто урча мощным двигателем, мышиного цвета шестисотый «мерседес» с непрозрачно-черными стеклами.
Меня передернуло.
— Как ваше самочувствие? — спросил он.
Глаза серьезные, но где-то в их серо-синей глубине — или мне так казалось? — таилась все понимающая смешинка.
— Самочувствие? Ну… Нормальное… Все в порядке.
— Клиенты мои не беспокоят?
— Кто? Ах, да… Что вы, нет, нет. Спасибо, Станислав Андреевич, — я чувствовала, что несу полную ахинею, но остановиться уже не могла. — Совсем не беспокоят.
Как будто я рассуждала о купленных намедни туфлях, которые мне слегка жмут!
Я не знала, что ему говорить. Не знала, как себя с ним вести. Мне стало попросту страшно, особенно, когда я вспомнила тот подвал с бочкой.
— Правильно, — подтвердил он, слегка качнув головой. — И не будут беспокоить, можете не волноваться. Не будут. С одним из них, правда, пока что мы не можем разобраться… Что-то он никак не хочет с нами встречаться… Номер четвертый, — и тут же он быстро спросил, шаря по моему лицу зрачками. — Арсентьев Андрей, ведь верно, да?
— Не помню, — так же быстро ответила я.
— Ну-ну, — неопределенно сказал он. — Найдем, найдем. Не сомневайтесь.
— А я и не сомневаюсь, — с вызовом сказала я. — Я вам за это деньги плачу, Станислав Андреевич.
— Верно. Платите, — легко согласился он.
Он шел, на пол-шага опережая меня и снова — совершенно безошибочно, — свернул к арке моего дома.
— Вы что же это — следите за мной? В комиссара Мегрэ играете? — не выдержав, выпалила я сердито.
Он весело, искренне захохотал.
— Что вы, что вы!.. Просто ограждаем от случайных и ненужных встреч. Вы ведь наш работодатель, Ольга Матвеевна. Мои люди вовсе не хотят остаться не у дел.
Я остановилась возле своей парадной и решительно протянула руку к сумке.
— Спасибо за помощь. Я уже пришла.
— А у вас нет желания встретиться со мной, Ольга Матвеевна? Скажем, сегодня, на нейтральной почве? Да и поговорить со мной на нейтральные темы?
Он словно бы и не замечал моей протянутой к сумке руки.
— О чем же это?
— Ну, у двух умных людей всегда найдется тема для беседы. Нет, я абсолютно серьезно: сегодня вечером, в любом удобном для вас месте. А, Ольга Матвеевна? Как? Я, например, просто невероятно жажду с вами поболтать в какой-нибудь располагающе приятной обстановке.
— Благодарю вас, нет. Я не расположена…в ближайшие дни, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.
— Да-а-а?.. А может быть, тогда вы меня сейчас пригласите на чашечку кофе? Все-таки я вам сколько сумку тащил.
— Давайте лучше как-нибудь в другой раз. Я, право, не могу, Станислав Андреевич. Я сегодня не очень хорошо себя чувствую… Видимо, простуда начинается.
Я боялась его и он прекрасно это чувствовал. Впрочем, так же, как и мою неуклюжую ложь.
Он протянул мне сумку и продолжая обаятельно улыбаться, произнес:
— В этом случае лучше всего помогает легкая диета: фрукты, соки, лимон непременно. А вы вместо этого вон чего накупили — мясо, консервированные огурцы какие-то, курица французская… Испортиться к тому же все может. Сами понимаете, какие у нас в магазинах продукты продаются…
Он поддернул рукав пальто и посмотрел на массивные наручные часы на золотом браслете.
— Значит, говорите, простуда. Жаль… Ну, что ж… В таком случае мне, пожалуй, пора… Ах, да! Чуть было не забыл отдать вам одну занятную вещицу.
Он полез во внутренний карман пальто, глядя на меня и загадочно улыбаясь. У меня в груди захолонуло от предчувствия беды, в голове замелькали самые невероятные предположения: я ожидала от него всего, чего угодно, — любой гадости или неприятности. Он что-то вытащил из кармана. Что — я не могла разглядеть, он держал это в кулаке, не разжимая пальцев.
— Дайте-ка мне вашу руку, — весело сказал он.
Я, словно кролик, загипнотизированный взглядом удава, беспрекословно протянула руку. Он разжал пальцы и что-то положил мне на ладошку. Я посмотрела на это что-то и не поверила своим глазам.
У меня на ладони покоился небольшой овальный футляр, обтянутый слегка потершимся атласом небесно-голубого цвета. Я завороженно потянулась к футляру, щелкнула замочком и осторожно его открыла. На темном бархате ослепительно засияли платиновые с золотом ажурные серьги с бриллиантами. Мои серьги, те самые, что я недавно продала Елене.
— Ведь это ваша вещица, Ольга Матвеевна, не правда ли? Я не ошибаюсь? — Он смотрел на меня, слегка сощурив в скрытой усмешке глаза.
— Да, моя, но… Нет, я ее продала… Это, это… Откуда это у вас? — лепетала я в полной растерянности.
— Неважно. Важно другое: утраченные красивые вещи всегда должны возвращаться к своей хозяйке. Особенно, если и хозяйка тоже красива. Не правда ли?
