- Где Тема? - спросил отец.
"Ну вот, - подумал Толик, - началось..."
- Какой Тема? - решил прикинуться он, но отец не обратил на это внимания.
- Он пропал. Ушел из дому.
Толик помолчал. Говорить, где Темка, ясное дело, было нельзя, невозможно. Ни за что не сказал бы этого Толик, но отвечать все-таки что-то было надо.
- Не знаю! - сказал он и сел обратно.
Отец опустил плечи и повернулся.
Мама смотрела на отца, а тетя Поля исподлобья глядела на маму.
- Маша! - сказала она встревоженно. - Ну что же. Маша?
В глазах у мамы снова вспыхнула злость, она окликнула отца, и отец обернулся.
Прямая, как натянутая струна, мама пересекла дорогу, и они медленно пошли вдоль по улице...
4
Едва отец и мама свернули за угол, Толик кинулся в Клопиную деревню.
Было жарко, асфальт шевелился под ногами, как трясина. А когда Толик выбежал на обрывистый берег оврага, снизу на него пахнуло жгучим жаром. Над железными, деревянными, толевыми крышами покинутых улиц струилось горячее марево, будто тысячи печек излучали свое тепло. Дальний берег оврага, деревья, дома походили на мираж - они шевелились и от этого казались ненастоящими.
Толик скатился вниз - теперь идти сюда было не страшно. Овраг снова стал обитаемым. Там жил Темка.
Темка сидел на пороге открытого дома и возился с какой-то штуковиной.
- Смотри, - сказал он, улыбаясь, - я нашел фотоаппарат.
Фотоаппарат был старый, обшарпанный, с мехами, похожими на гармошку, и снимал забавно. Сначала надо было смотреть сквозь него через матовое стекло и крутить колесико, чтобы стало резко, а потом вставлять плоскую коробочку, вынимать задвижку и только тогда снимать. Никогда Толик не видел такого аппарата, вот до чего он старый был. У всех аппаратики маленькие, крути колесико, целься да щелкай, а этот гроб и двумя руками не удержишь, подставка нужна.
Темка прикручивал фотоаппарат к треноге и целился в курицу, которая лежала, блаженствуя, в пыли. Вокруг нее топтались цыплята.
- Жрать охота, - сказал Темка, вглядываясь в Толика. - Не достал?
Толик мотнул головой. Уже четвертый день жил здесь Темка. Первое время Толик бегал за пирожками, покупал их на остатки Темкиных денег. Потом деньги кончились, и Толик принес хлеба, взяв его у бабки. Темка наелся хлебом с солью и с луком, который рос возле брошенной избушки, и Толик решил принести хлеба побольше.
Дома он сунул полбуханки под рубаху и уже собрался уходить, как откуда-то вынырнула бабка. Зорким глазом она сразу заметила, что у Толика подозрительно топорщится живот, хлеб отняла, спрятала его в буфет под ключ.
- Нет! - мотнул головой Толик и сказал главное: - Тебя отец ищет.
Темка бросил древний фотоаппарат, повернулся к Толику.
- А вдруг выследит? - спросил он встревоженно.
- Не догадается, - ответил Толик.
- Ну а вдруг? В общем, ты петляй, когда ко мне идешь, понял? Следы запутывай. Куда-нибудь подальше от оврага ходи да оглядывайся!
Толик кивнул.
- А жрать все-таки охота! - сказал грустно Темка, и, будто подтверждая его слова, у него заурчало в животе.
- Вон еда ходит, - улыбнулся Толик и показал на курицу.
- А цыплят куда? - встревожился Темка.
- Да что ты? - засмеялся Толик. - Я пошутил.
- У меня никогда рука бы не поднялась на живое, - сказал Темка. - А тут еще мать. Как же они сиротами-то?
- Слушай! - обрадовался Толик. - А может, у нее где-нибудь гнездо есть? И она яйца туда кладет?
- Раз у нее цыплята, - ответил Темка, - яйца она не кладет.
Они помолчали. Было тихо и нестерпимо жарко. Даже здесь, в глубине оврага, солнце палило, будто на пляже.
В тишине, словно испорченный мотор, урчал Темкин живот, требуя еды, и Толик с грустью подумал: сколько сможет выдержать еще Темка?
Четыре дня и три ночи провел он уже тут, на дне оврага. Днем еще туда-сюда, можно привыкнуть, хоть тоже неприятно, - никого вокруг, только деревья шумят да курица квохчет, а ночью вообще жуть. Только Темка, отчаянный человек, может это вынести.
В первую ночь, пока совсем не стемнело, Толик с Темкой был. Они сидели на крылечке. Толик светил Темкиным фонариком, а Темка читал растрепанную книжку, которую они нашли в избушке. Называлась книжка таинственно "Собака Баскервиллей", и, подобрав ее, Толик хотел забрать с собой, почитать. Но Темка не дал.
- У-у! - вытаращил он глаза. - Законная книжка! Страхота! Надо ее ночью читать, чтоб страшнее было.
И вот они сидели в темноте, читали пухлую книжку про ужасную собаку Баскервиллей, которая носилась в темноте как привидение - светящаяся, огромная, жуткая убийца.
Сердце у Толика громыхало так, что, умолкни Темка, он наверняка бы услышал его грохот. Но Темка не умолкал, читал с выражением.
- "В ту же секунду Лестрейд вскрикнул от ужаса и упал ничком на землю. Я выпрямился и, почти парализованный тем зрелищем, которое явилось моим глазам, потянулся ослабевшей рукой к револьверу".
Толик сжался в комочек, представив себе собаку Баскервиллей. Ему показалось - она стоит в темноте. Не там, в книге, а тут, рядом с ними. В кустах. Он не выдержал и повернул фонарик в темноту. Там было пусто.
- Во дает! - заругался Темка. - На самом интересном!..
Толик перевел дыхание, успокаивая сердце, и снова навел фонарик на книгу. А Темка будто издевался над ним.
- "Да! - воскликнул он зловещим голосом. - Это была собака, огромная, черная как смоль. Но такой собаки еще никто из нас, смертных, не видывал".
Темка читал с выражением, не спеша, делая паузы между предложениями, и в эти короткие перерывы Толику слышались таинственные звуки. Что-то прошелестело за их спиной. Что-то стукнуло в темноте: тук-тук...
- "Из ее отвислой пасти, - подвывая, читал Темка, - вырывалось пламя, глаза метали искры, по морде и загривку переливался мерцающий огонь. Ни в чьем воспаленном мозгу не могло бы возникнуть видение более страшное, более омерзительное, чем это адское существо, выскочившее на нас из тумана..."
Толику снова послышался этот тенькающий звук, словно кто-то отбивал азбуку Морзе: ту-ту-туу-ту...
Он толкнул локтем Темку.
- Слышь? - прошептал Толик.
- Да не трусь! - усмехнулся Темка, но прислушался.
Звук морзянки слышался отчетливо и ясно. Кто-то работал на передатчике. Спрятался в заброшенном овраге и передавал сведения. Шпион!
- Погаси! - тревожным шепотом велел Темка, и Толик послушно щелкнул выключателем. Щелчок показался ему громом. Передатчик утих на мгновенье, на потом заработал снова.
Та-тарара-та-та, тарара-тарара-та, - тиликала морзянка.
- Надо взять что-нибудь потяжелее, - шепнул Темка и полез на карачках, разыскивая в темноте увесистый камень.
- Может, сбегать за милицией? - спросил Толик, поднимая палку.
- Долго, - ответил Темка. - Он уйдет. Надо самим.
Мрачные, пустые дома с заколоченными окнами в темноте казались живыми существами. Они только притаились. Еще чуть-чуть, и они сдвинутся над мальчишками. Или оживут. В окнах за дощатыми крестами засветятся желтые огни. А из одного метнется темная тень. Это самый страшный. Это шпион...
Первым шел Темка. Толик шумно дышал у него за плечом, и Темка то и дело оборачивался, грозя кулаком.
Из-за облака выплыла круглая, как фонарь, луна. Пока они читали на крылечке, луна плавала где-то у них за спиной. Теперь она стояла над головами, и от лунного света некуда было скрыться. Шпион запросто мог их увидеть. Он и так, кажется, начал подозревать неладное. Морзянка то пищала, то надолго замолкала и снова, словно спохватившись, лихорадочно дребезжала в темноте та-та-тарара-та!..
Крадучись, мальчишки шли на звук, и он приближался. Медленно, но приближался. Уже стало понятно, где сидит шпион, в каком доме. Приземистый, белый, наверное, с белеными глиняными стенами. Окна у хибары были заколочены, как и всюду, и в них была кромешная тьма. Да и звук доносился не из дома, а из-за него. Словно шпион был на улице. Сидел, как и они, на крылечке, раскинул свой передатчик, забросил на крышу антенну и стрекочет, будто кузнечик.
Чем ближе подбирались мальчишки к домику, тем медленней и осторожней становились их шаги. Нежданно выстрелил сучок под ботинком Темки. Они замерли, словно два истукана. Вот сейчас, сейчас выскочит из-за угла испуганный шпион и начнет палить из бесшумного пистолета. Только пламя из дула ослепит их - и все. Не станет больше ни Толика, ни Темки...
Но шпион ничего не заметил. Морзянка слышалась совсем ясно. Видно, увлекся.
Толик шагнул вперед и заслонил собой Темку. У Темки в руке камень... Если он кинет и промахнется, все пропало. Темка погибнет. У Толика все-таки палка. Ею можно бить, не выпуская из рук Толик выскочит первым и оглушит врага. И тогда Темка пусть бьет его камнем.
Толик набрал побольше воздуха и, подняв палку, прыгнул из-за угла. Зажмурив глаза в ожидании выстрела, он хлобыстнул батогом по крыльцу и тут же упал, услышав, как грохнул о стенку Темкин камень.
С трудом сдерживая хрипящий свист, вырывавшийся из груди, Толик открыл глаза.
