— Довольно посредственное.
Чжоу Цзышу безразлично взглянул на Вэнь Кэсина и кликнул разносчика:
— Парнишка, принеси нам самое дорогое вино, какое есть в запасах, да пару лучших блюд. Запиши на его счёт.
Вэнь Кэсин не сказал ни слова, но смотрел во все глаза. Чжоу Цзышу решил пояснить, что дело не в недостойной скупости, и дружелюбно улыбнулся:
— Ты должен мне два ляна, помнишь? Я просто помогаю вернуть долг раньше и без процентов. Разве это не в твоих интересах?
Спустя долгое время Вэнь Кэсин только и смог, что глубоко вздохнуть и вымолвить:
— Премного благодарен…
Чжоу Цзышу полуприкрыл глаза и улыбнулся ещё приятнее:
— Это сущие пустяки, Вэнь-сюн.
Такой ответ и само поведение Чжоу Цзышу вызвали у Вэнь Кэсина острое, неодолимое желание поддеть его в отместку, но тут в таверну вошли новые посетители, и раздались знакомые голоса:
— Давай отдохнём и поедим здесь, а после отправимся поприветствовать брата Гао.
— Как скажете, бофу.[128]
Затем Вэнь Кэсин стал свидетелем занимательной сцены. Его кредитор, который мгновением раньше весьма трезво помогал разобраться с долгом без уплаты процентов, вдруг покачнулся и с глухим стуком повалился на стол.
Опьянение накрыло Чжоу Цзышу без предупреждения. Его пальцы продолжали сжимать пиалу с вином, а повёрнутое к окну лицо приклеилось щекой к столешнице. Он словно пытался подняться, но забыл, как это делается, и сопровождал свои потуги заплетающимся ворчанием:
— Не пьян… могу выпить ещё кувшин…
Несмотря на то, что Вэнь Кэсин и Гу Сян следовали за Чжоу Цзышу и Чжан Чэнлином всю дорогу до Тайху, замечал их только Чжоу Цзышу. Чжан Чэнлин в то время был в подавленном настроении и слишком рассеян, чтобы глазеть по сторонам. Теперь мальчик попросту не узнал Вэнь Кэсина.
Чжоу Цзышу рухнул лицом в стол, как только Чжан Чэнлин и Чжао Цзин зашли в таверну. К счастью, они сразу направились на второй этаж, даже не взглянув на случайного пьяницу.
Дорогое вино и лучшие блюда подоспели как раз в тот момент, когда глава Чжао с мальчиком поднимались по лестнице. Подавальщик удивлённо взглянул на Чжоу Цзышу и обеспокоенно спросил:
— Разве господин не был трезв всего минуту назад? Как получилось, что он так быстро захмелел?
Юноша ещё не закончил выражать недоумение, а Чжоу Цзышу уже снова выпрямился и сел, как ни в чём не бывало. Не взглянув на еду, он бодро схватил кувшин с вином и отмахнулся от ничего не понимающего служки:
— Я же говорил, что не пьян и могу выпить ещё! Я не из тех, кто шутит на такие темы.
К счастью, парнишка многое повидал и оказался достаточно смышлёным, чтобы развернуться и уйти без дальнейших расспросов.
Когда они остались одни, Вэнь Кэсин рассмеялся и вкрадчиво спросил:
— Ты что, боишься малыша Чжана?
— С чего бы? — Чжоу Цзышу не удостоил его даже взглядом.
— Тогда почему ты прятался?
Чжоу Цзышу повертел в руках арахис, сделал глоток вина и нехотя объяснил:
— С этим ребёнком одни проблемы. Увидев меня, он начнёт твердить шифу-то, шифу-это. Приставучий как девчонка!
Брови Вэнь Кэсина взметнулись вверх.
— Зачем тогда ты его спасал? К тому же продался за лян серебра?
Чжоу Цзышу задумчиво похрустел орешком, неторопливо подбирая ответ:
— Ммм… Он выглядел жалко.
Вэнь Кэсин какое-то время обдумывал услышанное, а затем достал из нагрудного кармана кошелёк, скрупулёзно отсчитал небольшую кучку монет и пододвинул её к Чжоу Цзышу:
— Вот два ляна и ещё один сверху. Два ляна — это мой долг, а за оставшееся серебро я хочу купить тебя. Обещаю, что буду хорошо о тебе заботиться. Обеспечу отличным вином и едой на завтрак, обед и ужин. А, главное, тебя не будут поджидать убийцы за каждым углом.
Чжоу Цзышу скосил взгляд на блестящее серебро, не выпуская из рук пиалу. Сделал глоток и подтолкнул два ляна обратно.
— Это за сегодняшнее вино. Угощаю.
Поразмыслив, он отодвинул последний слиток.
— Тебе не продамся.
— Почему это? — на лице Вэнь Кэсина играла загадочная улыбка.
— Потому что ты придурок, — с готовностью ответил Чжоу Цзышу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вэнь Кэсин рассмеялся так искренне, будто его похвалили.
- - - - -
Спустя ещё полмесяца собрание героев было объявлено открытым. В качестве места сбора использовался внутренний двор большого храма неподалёку от поместья Гао. В полдень, в сопровождении нескольких учеников, прибыл настоятель Шаолиня Ци Му[129] со вторым Знаком чести.
Как и ожидалось, Древний Монах с горы Чанмин не явился лично. Он прислал своим представителем ученика чуть старше двадцати лет. Молодой человек, всем обликом соответствовавший образу последователя бессмертных, доставил третью печать.
В ночь, когда три Знака чести воссоединились, поместье Гао заполыхало огнём.
Примечание к части
∾ Знаки чести распределены между представителями буддистов (Шаолинь), даосов (Древний Монах) и светской части общества (Гао Чун).
∾ «Драконьи мантии не делают наследным принцем» — изображение дракона на одеяниях было прерогативой имераторской семьи.
∾ «Водной ряской плывёт душа, ивовым пухом по ветру тело его плывёт» — ивовый пух (柳絮), отсылка к псевдониму Сюй (絮).
∾ Бофу — дядя (伯父), старший брат отца.
∾ Ци Му (慈睦) — «добрый и дружелюбный», буддийское имя, полученное при принятии обетов в монастыре.
Том 1. Глава 19. Ночь в огне
Чжоу Цзышу медитировал в отведённой ему комнате, чтобы восстановить течение ци, нарушенное ядовитыми гвоздями. Время давно перевалило за полночь, когда снаружи послышались пронзительные, полные ужаса крики. Чжоу Цзышу подобрался, подошёл к окну и распахнул деревянные створки. В ноздри тут же ударил едкий запах дыма. По двору суматошно бегали люди в перепачканной одежде, со всех сторон то и дело доносилось:
— Несите воду! Больше воды!
В холодное ночное небо поднимался густой чад. Горело где-то неподалёку.
«В поместье Гао полно людей. С такой толпой не так уж трудно справиться с пламенем, как бы сильно ни пылало», — подумал Чжоу Цзышу.
Он не жаждал принимать участие в тушении огня, к тому же закашлялся от дыма, поэтому потянулся затворить раму. Но внезапно кто-то снаружи перехватил запястье Чжоу Цзышу, не дав ему уединиться в собственной спальне. Беспардонные пальцы огладили тыльную сторону его ладони, а затем мягко отбросили руку Чжоу Цзышу. Нахал проворно запрыгнул внутрь, счастливо улыбнулся и, повернувшись, закрыл за собой окно.
Чжоу Цзышу осмотрел незваного гостя с головы до ног и уже хотел заговорить, когда нос вдруг нестерпимо зачесался. Пришлось отвернуться, чтобы чихнуть. От Вэнь Кэсина пахло так, будто он только что искупался в духах и обвалялся в пудре. Чжоу Цзышу решительно отступил на безопасное расстояние в несколько шагов.
Растрёпанные волосы «великого благодетеля» Вэня были завязаны в небрежный узел. Одежда в целом выглядела пристойно, за исключением широко распахнутого ворота с алыми следами румян на белоснежной ткани. При малейшем движении рукава Вэнь Кэсина источали удушающий запах косметики, а предплечье пересекали двусмысленные царапины, явно оставленные ногтями… Как будто перечисленных деталей не хватало для того, чтобы понять, где и каким образом он развлекался, образ Вэнь Кэсина завершала сытая довольная ухмылка.
С чувством морального превосходства Чжоу Цзышу расправил рукава, разгладил воротник и сел с идеально ровной спиной. В тот момент он чувствовал, что, по сравнению с Вэнь Кэсином, может считаться образцом благородства и добродетели.
Без малейших церемоний Вэнь Кэсин плюхнулся на чужую кровать. Остывшие простыни яснее ясного говорили о том, что хозяин комнаты давно на ногах.
— Прекрати, А-Сюй! Оставь эту показную порядочность. Лучше скажи, почему тебе не спится ночью? Это потому, что ты чувствуешь себя одиноко? Надо было сказать раньше, я бы взял тебя с собой… Ах, Дунтин! Славное место. Верно говорят: красивая природа взращивает талантливых людей, а талантливые люди украшают окружающий мир частицей своего дара.
