— Николай Николаевич, Дмитрий Людвигович, у нас еще есть тема для разговора. Не для посторонних.
Конструкторы переглянулись. Поликарпов двинулся в свой кабинет, за ним пошли Томашевич и Александров.
— То, что вы доведете до ума сто восьмидесятый — у меня и грамма сомнений нет, — начал представитель НКО. — На сегодняшний день машина хорошая. Но РККА нуждается в самолете завтрашнего дня.
Поликарпов прищурился. Он первым угадал вывод непонятного инженера.
— Ваша мысль правильная, Николай Николаевич. Я подумал то же самое. И-185 должен стать таким истребителем. Лучше всех, имеющихся сейчас, и даже тех, которые пустят в серию потом наши… пока еще не враги. Оговариваю: я не знаю, кого из вас назначат главным на эту работу, это вне пределов моих полномочий. Но такая машина быть должна. Зная ваш стиль, Николай Николаевич, я попытался представить, что это такое. Глядите.
Уж кто-кто, а Поликарпов мгновенно узнал свой конструкторский почерк. Несомненно, потомок И-16, но аэродинамика явно получше будет. Что там в пояснительной записке? Ага, вот движок… точно, скорость должна быть прилично за 600 километров в час… вооружение очень уж сильное, но в свете того, что этот Александров наплел про бронирование… может быть, и не наплел… у него, несомненно, рука в разведке…
— Ну все, товарищи, вам есть над чем поразмыслить. А я пойду.
— А с нами отметить не хотите, Сергей Васильевич? — осторожно спросил Томашевич.
— Нам, Дмитрий Людвигович, еще грузовик отогнать в гараж, и груз на склад.
— Как же, если моторы у нас?
— Есть груз, только легкий. То, что я назвал "черным ящиком" — само по себе секрет, а уж его применение — так вдвойне. Говорю вам, наши инженеры американскую разработку… кхм… сильно продвинули. Сдать надо по всем правилам.
Рославлев ожидал, что какая-то реакция Сталина на событие должна последовать, но сам себе признавался, что точное ее предсказание в данном случае вряд ли возможно.
Начало не предвещало ничего особенного: звонок от Поскребышева, с приглашением прибыть тогда-то. Но когда инженер зашел в уже знакомый кабинет, он там увидел не кого-то, а Чкалова.
После приветствий инциативу проявил сам хозяин кабинета:
— Вот, Сергей Васильевич, жалоба на вас поступила. Вы, дескать, устраиваете слежку за летчиками.
У Рославлева аргументы были заготовлены, он лишь не предусмотрел, что выкладывать их придется в присутствии Хозяина.
— Валерий Павлович, я вам всецело доверяю. Но позволю себе напомнить: вы были не один в небе.
Пауза. Она достигла цели: слушатели заинтересовались.
— Вас было двое: вы и самолет. Вы надежны, умны, умелы, находчивы. А самолет, к сожалению, в первую очередь был ненадежен. Я, правда, чуть помог с установкой доработанного двигателя. И еще примите во внимание: вся эта возня со следящим устройством была обманом.
Еще одна пауза. На этот раз у Сталина появилось на лице выражение некоторого любопытства. А Чкалов сначала не поверил ушам, потом задумал было возмутиться, но ему не дали.
— Нет, в самом приборе никакого обмана не было и нет. Он и вправду содержит самописцы. Но на его наладку потребовалось бы полных восемь часов работы, вот их у меня не было. Вы поверили, а большего и не требовалось. Результат налицо: самолет опробован без повреждений, вы живы и, надеюсь, еще будете осваивать будущую авиатехнику. Она будет куда требовательней. Реактивные двигатели.
Хозяин кабинета никак не отреагировал. Он-то знал будущее авиации. Но Чкалов был поражен в самое сердце.
— Реактивные? Они уже есть? И какую скорость дают?
— Раскрою небольшой секрет, если вы позволите, товарищ Сталин, — последовал благожелательный кивок. — Начинать придется с небольших скоростей — километров восемьсот или восемьсот пятьдесят.
Цифры произвели впечатление.
— А там будет видно. Но для этого придется подтянуть дисциплину. В первую очередь — четко следовать полетным заданиям. Никакой отсебятины!
— Когда? — не выдержал летчик.
— Не имею права говорить, — жестко отрезал седой инженер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я так понимаю, товарищи, вы готовы работать вместе, — вроде как мягко произнес Сталин, но оба гостя отлично поняли, что это замаскированный приказ.
— Готов! — искренне ответил Чкалов.
— Будем работать, пока и поскольку меня не отвлекут на другие задачи, — чуть более осторожно ответил Рославлев.
— Вы свободны, товарищ Чкалов. Еще раз поздравляю с успешным выполнением задания. А к вам, товарищ Александров, еще будут вопросы.
Летчик удалился.
— Есть задание по вашей специальности, Сергей Васильевич. Нам срочно нужно триста тонн золота. Сможете ли вы их обеспечить и насколько быстро?
Инженер чуть задумался, потом поднял глаза:
— Это не только от меня зависит. Понадобится организационная помощь НКВД. Большей частью она будет связана с обеспечением секретности операции. В нее нужно вовлечь как можно меньшее количество людей.
Сталин сделал паузу, в течение которой прикурил папиросу, затянулся и лишь после этого спросил:
— Обрисуйте план в общих чертах.
— Понадобится выход на аффинажный завод. Насколько мне известно, такой в Москве имеется. Они должны выплавить слиток золота без каких-либо цифр на нем. Кроме того, мне потребуются…
Сталин терпеливо выслушал, после чего подвел итог:
— Полагаем, что все это ведомство товарища Берия обеспечит. Но сколько понадобится времени на вашу работу?
Слово "вашу" было произнесено с особым ударением.
— Точно не скажу. От двух до восьми часов, если не свалюсь сам. Надеюсь, этого не произойдет.
— С вами свяжутся, товарищ Странник. Вы свободны.
И снова Рославлев не смог угадать причину, по которой его назвали этим именем.
Уже в приемной инженеру пришлось еще раз удивиться. Там его ждал не только ефрейтор Сидоров (охрана, однако), но и сам Чкалов. Летчик тут же поспешил объясниться:
— Сергей Васильевич, я хотел бы отметить с вами все дело в "Арагви".
На этот раз улыбка инженера была широкой и открытой.
— Согласен, Валерий Павлович, но с условиями. Первое из них: в дальнейшем мы называем друг друга по имени-отчеству, но на "ты". Каково?
— Согласен.
— Добро, и вот еще одно условие: мне много пить нельзя. Не по здоровью, так что даже не уговаривай.
— Будь по-твоему, Сергей Василич.
— Ефрейтор Сидоров!
— Я!
— Мы с товарищем Чкаловым едем в ресторан "Арагви". Сообщите… куда надо.
— Будет сделано, товарищ инженер!
Глава 13
На следующий день Рославлев, накануне употребивший крайне мало, принялся на вполне свежую голову вспоминать и анализировать.
Конечно же, центральной фигурой в зале ресторана тут же оказался Валерий Павлович. Все посетители, официанты и, конечно же, метрдотель знали прославленного летчика в лицо. И не просто знали. Чкалова любили. И он этим откровенно наслаждался. Создавалось впечатление, что еще до первого бокала летчик уже был порядочно пьян. Рославлев мысленно отметил это минусом.
Но был и плюс: на вопрос о причине застолья Чкалов ответил сверкающей улыбкой:
— Сам товарищ Сталин отметил мою хорошую работу!
Разумеется, последовал неудобный вопрос:
— А что за работа?
— Самолет сумел довести до полосы и посадить. Вот мой товарищ, инженер Александров…
Пришлось немедленно прерывать:
— Валерий Павлович преувеличивает: я всего лишь малым делом помог.
И внимание окружающих мгновенно переключилось обратно на Чкалова.
Последним напутствием великому летчику перед тем, как он ввалился в свою квартиру, было:
— Валерий Палыч, завтра на работу не приходи. Полетов все равно не будет.
Но, уже уходя в направлении метро, Рославлев подумал: а не слишком ли Чкалов любит обожающее внимание к себе?
Полознев развернулся вовсю. Аффинажный завод оказался наиболее трудным объектом: директор отпирался изо всех сил от необычного заказа. У него были доводы: слиток без опознавательных знаков нарушал все инструкции разом, а бумаги у представителя НКВД были не самые мощные. Но капитан госбезопасности проявил находчивость:
