14. О дне ведьминской независимости
– Госпожа Марьяна, может, все-таки не стоит?
Я невесело улыбнулась, поправила манжет платья, сложенного на постели, и взглянула на Олиссу. Она держала в руках корзинку с дремлющей дракошкой. Шинолла уютно свернулась на плечах и кажется – тоже втихую дрыхла. Мое голубое платье пахло свежестью и было хорошо отглажено. Ну и отлично. С чем пришла в этот дом, с тем уйду.
– Кэб подъехал, госпожа, – в дверях остановился Вист. В лице дворецкого Джулиана я тоже видела немой укор, но он не смел мне перечить. В конце концов, жена хозяина…
Жена…
Не думала, что произносить это слово в мыслях придется с таким внутренним сожалением о несбывшемся.
Я забрала у Олиссы корзинку, вопреки её возражениям – сама понесла её к выходу.
Атлас с мрачным выражением лица стоял у дверей. Ну конечно. Последняя инстанция. Даже не сомневалась, что он попытается меня остановить.
– Вам нужно нормально поговорить, Марьяна.
– Поговорили уже.
Джулиан приходил в себя после дуэли только один раз, когда явившийся по зову господина Дантеса целитель грузил его на летучие носилки. Он нашарил меня глазами, скрипнул зубами, и выдал именно то, чего я не хотела от него слышать.
– Лучше бы я тебя не спасал, ведьма.
Даже по имени меня не назвал.
Оставаться после этого на его территории я не могла. Благо удостоверение личности у меня теперь было, и печать визы иномирца в ней стояла. Номер в гостинице сниму.
– Завтра утром я намерена посетить банк, Атлас. Если Джулиан придет в себя до этого времени – пусть пришлет с кем-нибудь мой жемчуг, что он забрал себе на сохранение. В конце концов, это была моя плата от гноллов за то, что я открыла им проход. Он не имеет права его у меня отнимать.
– Марьяна, Джулиан вспыльчив, но честен.
– Что ж, надеюсь, – впервые за время моего пребывания в Велоре я не ощущала свойственной себе бодрости, – и да, я добровольно отказываюсь от нашего с ним соглашения насчет ужинов. Передай.
– Может, ты ему записку оставишь? – Атласу явно не хотелось нести Джулиану столько плохих новостей. Плохих ли?
Он разделил со мной судьбы вынужденно. И расстроится ли он моему уходу? Что-то мне сомнительно.
– Я не смогла ничего внятного написать, – честно призналась я, – так что обойдемся словами. Кстати, не подскажешь адрес своей конторы? Мне очень пригодится помощь хорошего законника, пока я решаю этот вопрос с домом. Впрочем, если ты хочешь мне отказать, я пойму…
Адрес мне Атлас дал. Даже настаивал, чтобы я пришла именно к нему, клялся, что по родственному не возьмет с меня ни медянки. Я же пообещала, что плату ему навяжу не мытьем так катаньем.
Тоже мне, нашел родственницу.
Триш ехал со мной, оставаясь верным до конца, и пару раз попытался меня разговорить, но беседа не задалась. Так вот занятно. В дуэли я победила. Выигравшей себя не чувствовала. Опустошенной – да. До предела. И не только магически.
В гостинице “Элессар” сегодня не было на вахте того портье-вампира, что отшил меня в первый раз. Была светловолосая, до тошноты прекрасная, белокурая эльфийка, и она меня приняла абсолютно спокойно. Она даже передала мне записку от господина Дантеса – я буквально вынудила секунданта Питера поклясться, что он мне сообщит, как только целитель обрисует состояние здоровья ушастого сыщика.
Анимаг был жив и даже грозился встать с постели уже завтра, но господин Дантес гарантировал, что раньше чем через пару дней этого не произойдет.
Что ж, я не угробила соседа. Ура! Поджарила маленько, но этому кролику это не повредит. Понятия не имею, что там были за чары, но какие бы они ни были – нечего их было на меня колдовать.
Эльфийка зарегистрировала меня, двоих моих с половиной фамилиаров, пообещала, что утром нам доставят самые лучшие лакомства для питомцев, что есть в городе, и выдала ключ от двухместного номера, “для госпожи и её слуги”. На практике это означало, что у Триша была примыкающая комнатка, чуть поменьше и попроще, чем у меня, но мой дворецкий отнесся к этому флегматично. Осведомился у меня, ничего ли мне не надо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надо. Яду!
– Ничего, спокойной ночи, увидимся утром.
Впервые за время пребывания в Велоре мне не хотелось смотреть по сторонам, разглядывать изящно обставленный номер. Все на что меня хватило – опустить корзинку с Вафлей на кровать, переложить Чушку на подушку и рухнуть на кровать. Платье – и то снимала лежа и не глядя кинула его куда-то. Уткнулась носом в подушку, всхлипнула пару раз…
Ладно.
Завтра меня ждет большая куча дел. Мне будет просто не до того, чтобы грустить о так и несостоявшемся романе. В конце концов – я с собой много лет живу. А вот мальчики со мной как-то не уживаются. Ну и к лешему их тогда!
А вот дом мне вернуть надо.
Чем плохо быть хозяйкой кучи домашних животных?
Правильно, вместо будильника ты можешь проснуться от чего угодно. От тяжелого комка счастья, сиганувшего на тебя с люстры. От звучного бабаха чего-то опрокинутого. От запаха чего-то горящего. От… Всего вместе!
Открыв глаза, я узрела мягкую розовую носопырку. Носопырка принадлежала шинолле, и ей явно ужасно хотелось целоваться. А еще она нервно перебирала лапками, и когтила одеяло на моей груди. Вопрос у неё был срочный, но дым, медленно, но верно заволакивающий комнату, кажется, все-таки был срочнее.
Пришлось взять Чушку за шкирку и только после этого сесть, пытаясь понять, что горит.
К моему счастью – до пожара пока не дошло, но покрывало в ногах кровати уже дымилось и медленно оплавлялось черным кругом, вокруг…
– Привет.
Маленькая рыжая ящерка, с черным узором, похожим на трещинку, на спине, склонила голову на бок и высунула раздвоенный язык.
У Вафли таки получилось! Она таки отогрела свою саламандру. Ничего не скажешь – ужасно вовремя. Я было потянулась к саламандре руками, но по тому, каким горячим был воздух вокруг нее, подумала, что руки мне не лишние. Вскочила с кровати и торопливо заозиралась.
На аккуратном столике у окна вовсю хозяйничала Вафля. Дракошка унюхала булочки, выложенные на блюде, и не смогла устоять. Моим глазам досталось зрелище – моя трехголовая чудь, сидящая на попе ровнехонько посреди блюда, держащая в лапах огромный рогалик и впившаяся в него сразу тремя своими головами.
У стола кстати валялась ваза. Большая, круглая, прозрачная и очень прочная – если судить по тому, что навернувшись со стола она не раскололась. Только мелкие камушки рассыпались по полу.
Глазами она сверкала так, что было ясно – отнять рогалик у моей Вафли сможет только кто-то отважный и с лишней рукой. Впрочем, отнимать у меня не было никакого желания. Я всего лишь выдернула из-под чешуйчатой попы блюдо и ринулась к кровати.
Покрывало-то было уже не спасти, но платить еще и за кровать, и за весь оставшийся сгоревший номер мне не хотелось.
Надеяться на сознательность новорожденной саламандры мне не хотелось. Я просто продцепила её краем блюда как совочком, и сгрузила её в ту самую вазу, которая пережила столкновение с Вафлиным всесметающим хвостом. Что ж, это вам не огненный террариум, в который надо насыпать угли, чтобы саламандрочка на них грелась, но на время – и так сойдет.
– Три-и-иш!
С зовом я впрочем, промазала. Именно в эту секунду из соседней комнатки и выглянул уже готовый к труду и обороне Триш, в одном из своих клетчатых жилетов, бодрый, взъерошенный и с боевым видом.
– Доброе утро, миледи, – дворецкий невозмутимо скользнул взглядом по разрухе в моей комнате, подхватил в охапку пляшущую у моих ног шиноллу и понес её к выходу.
– Куда? – ошеломленно охнула я.
– Выгулять, – после краткой паузы пояснил дворецкий, – помню, в моем детстве у сестры леди Улии была такая зверюшка. Её нужно было выгуливать четыре раза в день.
Забавно!
Потому что сестрой леди Улии вообще-то теоретически была моя бабуля…
