Потому что Кутень вылез и отдал мне половинку шелкопряда, и потом опять спрятался. Держа в пальцах кусок тушки гусеницы, я таращился на неё, тугими варварскими мозгами пытаясь собрать логическую цепочку.
— То есть… изрыгни меня Бездна, а что, так можно было⁈ — я снова тряхнул топорищем.
— Ням-ням-ням, — цербер выглянул.
Я отдал ему бесполезную половинку шелкопряда, тот с довольным видом исчез.
— Вылези.
Тот выглянул. Я прищурился.
— Верни шелкопряда…
Тот исчез, и с недовольным видом вытащил мне нетронутую половинку. Склонив голову, я всё же отдал ему его добычу и разрешил сожрать.
А потом моя рука сграбастала огнецветы с камня.
— Кутень, возьми, — приказал я, — Спрячь.
Тот высунулся, обнюхал цветы и вопросительно глянул на меня.
— Там-там-там?
— Да, именно там, — я тряхнул дубиной.
И щенок, нежно прикусив клыками огненные цветы, исчез вместе с ними внутри. Я едва не осел в воду, чувствуя навалившееся счастье и таращась на дубину… Ай да Хморок, ай да сучий ты сын!
Конечно, надо выяснить про объём, и всё такое. Но я так чувствую, бог мрака не стал бы мелочиться в таких делах.
Торопливые шаги в пещере вывели меня из оцепенения… Так, спаситель бросской крови, кажется, тебе пора возвращаться к работе.
Глава 22
Эйфория от обнаружения удобного склада внутри топорища не лишила меня способности думать.
Во-первых, залп из огненного посоха мог убить.
А во-вторых, я ещё не знал, как из него стрелять… А времени разбираться не было.
Поэтому, дождавшись плеска шагов, следующего противника я встретил простым ударом дубины в лоб. Это оказался лучевиец, в характерных для них доспехах.
Сначала я метнул сияющий камень стражника ему в лицо, заставляя того зажмуриться от яркого света, а потом в ход пошло топорище. От удара он сразу же рухнул, задранными вверх ногами окропив потолок брызгами.
За ним нёсся тот самый послушник, который и побежал всех предупреждать. Он держался за руку и сначала изумлённо обернулся вслед за сияющим камнем, пролетевшим над головой, а потом при виде упавшего лучевийца испуганно замер, так и не поняв, что на самом деле случилось.
Пришлось добавить контрольный пинок по голове лучевийцу, а то бедняга надумал шевелиться.
Я спокойно дошёл, поставил у стены огненный посох и навис над послушником, который так и не двинулся с места — даже через робу было видно, что у него колени дрожат. Надеюсь, он там ручей под нашими ногами теплее не делает?
Молодой, очень молодой. Жидкие светлые волосики, маленькие глазки, задранный крохотный нос, и свёрнутые трубочкой губы. Красавчиком он точно не был. Мне он напоминал упыря, который вдруг решил попробовать себя в роли дворецкого и открывает дверь с важным видом.
— Я… я… — у того запрыгали губы, — Я — маг!
— А я кто? — я коснулся его плеча топорищем, — Неужели ты, грязь, подумал, что я воин⁈
Тот ещё больше округлил глазки, явно не проникнувшись моей забавной шуткой. А я постучал ему по плечу дубиной:
— Ну, давай, давай, спокойнее, выворачивай карманы…
Послушник аж поперхнулся.
— Ты… ты грабитель, что ли?
— Нет, — я покачал головой, — Проповедник на самом деле, собираю пожертвования. И пока делаю это мягко, как ты мог заметить… Но, если не нравится, могу и проповедь прочитать. Проникновенную.
Рядом с его ухом из топорища выглянули клыки шипящего Кутеня. Послушник отпрянул, разглядывая опасность, но я схватил его за грудки одной рукой, резко поднял и легонько приложил об стену.
— Ау!!!
Я тряхнул его так, что голова мотнулась, будто у куклы, а потом бухнул в воду.
И всё же, что-то в этом есть, когда ты такой громила… Даже очень хорошо, что меня заставили служить Свету. Иначе бы я таких дел наворотил.
Я снова опустил топорище к самому носу хлюпика. Вид клыков цербера, то появляющихся из древесины, то исчезающих, действовал на послушника завораживающе.
— Ничтожество, чтобы тебе было понятнее, что тебя ждёт, — я поскрёб подбородок, пытаясь подобрать слова, — Представь, что внутри меня две личности. Хороший, который Малуш, и плохой, который… кхм… Его имя ты узнаешь, если тебе не понравится метод хорошего Малуша, ясно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тот явно не понял, что я требовал быстрого ответа, и Кутень просто откусил ему кусок уха. Рот послушника уже открылся, чтобы завизжать, и пришлось схватить его за челюсть и снова приподнять над полом.
Тот замахал руками, пытаясь зацепиться за мой локоть, и захныкал, застучал ладошками «сдаюсь!» Снова он, словно мешок с дерьмом, плюхнулся в воду.
— Хорошего хочу… у-у-у… хорошего!
Я прислушался к звукам из темноты, откуда прибежали и лучевиец с послушником. Оттуда доносился какой-то фоновый шум, едва слышные голоса. У вельможи всё меньше охранников, и на его месте я бы готовился меня встречать.
Впрочем, если он всех посылает по одному, значит, мозгов у него не так много.
— Эй… — чуть не плача, послушник ткнул пальцем мне под ноги, показывая на лучевийца, — А он не захлебнётся?
Я даже не стал оборачиваться, хоть и услышал булькающие звуки. Видимо, тот пошевелился, и нахлебался воды. Мне же меньше проблем, да и до послушника как-то сразу дошло, что такая же участь может ждать и его.
* * *
— Сколько там ещё осталось? Кто? Что делают?
Это был стандартный вопрос. И ответ меня вполне удовлетворил.
У лучевийского вельможи, получалось, осталась всего пара воинов-охранников, «очень умелых и опасных».
Есть ещё один послушник из местной школы, настоящий, он дежурит у входа в…
— В смысле «настоящий»? — переспросил я, методично постукивая дубиной по плечу собеседника. Это его очень нервировало.
— Так есть ещё… у-у-у… двое. Они не послушники, они со старшим магом приплыли.
— С магом?
— Ну, вельможа этот… Они переоделись, как наши послушники. Они ему помогают Тьму открывать.
Я почувствовал волнение, но вида не подал.
— Что они там все делают?
— Они убитых гарпий ощипывали. Сейчас ждут, когда придёт мать.
Мне пришлось сильнее добавить ему по откушенному уху, и тот вскрикнул и захныкал.
— Дальше. Что за мать?
— Там гнездо с яйцом. Но мать во Тьме, эта дурочка её спугнула… Её теперь зачем-то надо ждать, и только после этого забрать яйцо.
Я упрямо поджал губы. А вот засранец Ефим таких подробностей не рассказывал. А впрочем, может, ему яйцо всё же для других целей нужно?
— Дурочка? — переспросил я.
— Девчонка… Я так понял, принцесса. Она амулет притащила, и мать гарпий обратно во Тьму нырнула, а эти её уже почти выманили песней. Ты за девчонкой, да?
Я с улыбкой кивнул. Пусть, пусть расслабится, разговорится.
— Она связанная лежит, без сознания. Девчонка узнала его, что-то кричала про дядю, и мне сказали её… то есть, кха-кха!.. — он заволновался, снова задрожав, — Они её сами стукнули, чтоб успокоилась. Да-да.
— Ты её стукнул?
Тот заплакал и так замотал головой, что мне стало жалко его шейные позвонки. По иронии судьбы, из таких вот слизняков с продажной душонкой всегда получались отличные артефакты для некроманта, а позвоночник так вообще разбирался на ура.
Я усмехнулся. Век предателей везде короткий, а участь незавидная. Но на самом деле тёмная магия просто обожала предателей… Точнее, ингредиенты на их основе. Из крови и мозгов предателей получались лучшие зелья для допросов, их глаза и уши шли в состав шпионских артефактов, а их язык…
Впрочем, что-то я задумался.
— Как зовут послушника?
— Меня Потап зовут…
— Тот, последний из ваших…
При слове «последний» этот опять захныкал, но пролепетал:
— Федо-о-от…
Я почувствовал, что это правда.
— Из какой вы школы, кстати?
— Вторая Малая… магическая… Ты убьёшь его? — вдруг спросил хлюпик.
— Кого? Федота?
— Этого лучевийского мага!
— Прочитаю проповедь. Когда он сам поймёт, что натворил, тогда его сердце не выдержит.
