— Отлично, вот и ДУК[4], — одобрительно сказал врач, а потом повернулся к нам. — Быстрее, товарищи, распределяемся по машинам.
Краюхин решительно нырнул в первую «буханку», куда погрузили Нину, за ним последовал газовик Серов. Я вместе с милицейским полковником Смолиным и пожарным Кручиным залез во вторую, пропустив носилки с Морозовым. Пока ветеринары занялись трупом волка, обе «скорые», резко развернувшись, повезли нас прочь. Внутри было аскетично, как в бронетранспортере — жестяные сиденья вдоль бортов, такие же кондовые поручни. Впрочем, это же не рейсовые автобусы, в конце-то концов. Похоже, «буханки»-то еще даже не модернизированные 3962, а старые-добрые четыреста пятьдесят вторые… Вот все еще не могу не обращать внимание на такие детали. Не привык, что живу в прошлом, где это реальность.
— Куда нас? — я повернулся к Кручину. — В ЦРБ?
— Не-е, — протянул, улыбнувшись, главный пожарный. — Ты чего, Семеныч, забыл совсем? Тут же недалеко медпункт.
— Точно, — я сделал вид, будто меня осенило.
А неплохо тут все устроено по линии партии. Даже своя маленькая больничка есть, и ветслужба где-то под боком. Даже странно, что при такой организации по лесу шлялся бешеный волк. Но главное, что Морозову, Краюхину и Нине сейчас очень быстро помогут. Вот ее точно жалко, совсем ведь девчонка. Хотя разве возраст — это так важно? Человек не должен умирать от случайностей, хоть молодой, хоть старый. Счастье, что в этом времени уже есть вакцина.
Вспомнив о том, что мне сейчас предстоит, я поморщился.
* * *
В Любгороде двадцать первого века укушенным вводили современный иммунопрепарат, причем достаточно было всего шести походов в городской травмпункт. Но здесь, в восемьдесят шестом, каждому из нас, так или иначе пострадавших в схватке с бешеным волком, предстоит четыре десятка уколов в брюшную полость. Еще и, кстати, старыми многоразовыми шприцами — официально в СССР еще нет СПИДа, о нем заговорят лишь в восемьдесят восьмом. После заражения детей в Элисте. А ведь если поднять тему раньше, если показать, что проблема действительно массовая и серьезная, я ведь смогу сделать так, что этой трагедии не случится.
— Следующий! — из кабинета вышел Кручин, держась за живот и пыхтя, как паровоз.
Медсестра лет пятидесяти, волевая женщина с мощным подбородком, отстранилась, пропуская меня в кабинет. Ее коллега, молоденькая девчушка в очках, как раз готовила огромный шприц.
— Живот оголяем, — скомандовала старшая, и я послушно задрал свитер с майкой.
Молодая протерла мне кожу ватным спиртовым шариком и резко вогнала иголку в самое мягкое. Или мне просто так показалось от неожиданности. Ощущения-то, надо сказать, далеко не из приятных. Я бы даже сказал, адски болезненные.
— Вот и все, — улыбнулась медсестра в очках. — Некоторое время подержите, чтобы кровить перестало.
— Спасибо, — поблагодарил я обеих, усиленно делая вид, что мне совершенно не больно. — Можно идти?
— Идите, товарищ, — кивнула старшая. — Следующие инъекции будете делать в поликлинике по месту жительства. Назначение уже готово, доктор подписал. Место укола может чесаться, терпите, не раздирайте. Температура, головная боль, слабость — такое тоже вероятно. Инъекции не пропускать.
— Понял, — кивнул я.
На выходе из медпункта, приятного деревянного домика, окруженного соснами, меня уже ждали. Молодой человек в кожаной куртке с меховым воротником и в кепке-восьмиклинке вежливо поздоровался и указал рукой на стоявшую неподалеку черную «двадцатьчетверку».
— Анатолий Петрович просил вас подвезти до города, — сказал он. — Любой адрес, куда скажете.
— На Пролетарскую, дом восемь, — назвал я свое временное жилище. Впрочем, я даже начинаю к нему привыкать. — А как там Нина, вы знаете?
— Ее отправили в ЦРБ, — ответил водитель, открывая мне дверцу. — Вместе с Фролом Валентиновичем.
Я сел на заднее сиденье и откинулся на спинку. Не знаю, как скоро должна заболеть голова от прививки, но ощущал я себя уже просто никак. Будто мешки грузил, да еще после километрового кросса. Впрочем, это, наверное, действие стресса — все-таки схватка с бешеным волком, к тому же на таком холоде, не способствует прекрасному самочувствию. Хорошо еще, из воды довольно-таки скоро вышли, а то бы еще ОРЗ какое-нибудь до кучи подхватил. С другой стороны, есть люди, кому сейчас значительно хуже. Той же Нине, которой крепко досталось, и первому секретарю, который тоже находится в зоне риска. Да и Морозову с его сердечным приступом тоже непросто, а ведь и ему прививки придется делать. Вряд ли хоть кто-то из них думал, что все может так пойти… О чем речь — ни я, ни все остальные гости и даже работники охотхозяйства не предполагали такого сценария. Хотя меры предосторожности были. Я вспомнил, что старичок Тетерин говорил что-то о приманках с вакциной. Кажется, в советское время их разбрасывали по лесам, чтобы минимизировать риск заражения бешенством. Но метод, разумеется, не стопроцентный. И сегодняшний инцидент тому доказательство. Может, проведать Нину в больнице?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет, точно не сегодня. К ней наверняка так сразу не пустят, лучше спрошу у Аглаи, какой там порядок при волчьем укусе, еще и с подозрением на бешенство. Узнаю все точно и загляну. И еще обязательно справлюсь о Краюхине. Черт, что-то слишком много моих знакомых оказываются на больничной койке. Бродов с его сердцем, Морозов с точно такой же проблемой, чернобылец Павел, теперь еще Нина и под вопросом Краюхин. Но главное, что я обо всех помню. Переживаниями я им точно не помогу, а вот держать руку на пульсе надо.
«Волга» мчала меня из охотхозяйства в спокойный Андроповск. История с волком была неприятной, но портить из-за нее день не хотелось. С одной стороны, мне теперь сорок уколов в живот предстоит, вернее, уже тридцать девять. А с другой, у меня точно освободился вечер, и мы снова можем провести это время с Аглаей. Пойдем на Островского в постановке Владимирского. Главное, чтобы мне с температурой не свалиться по закону вселенской подлости. И плевать пока, что там хотел выведать у меня Краюхин, к этому мы еще вернемся. К более тесному знакомству с отцами города и «матерью» Алией Нигматуллиной тоже.
Небо закрыло свинцовыми тучами, в лобовое стекло ударили снежинки. Начиналась метель, ноябрь не собирался щадить человеческие чувства и грусть по ушедшему лету. Скоро зима, долгая и холодная, из тех, что нередки были в восьмидесятых, и запомнившихся мне с детства. Эх, с каким удовольствием мы строили снежные крепости и играли в войну! А потом бегали на крутой берег Любицы, связывали из санок целые поезда и с визгом мчались со склона. Помню, мы даже как-то освоили капот сто тридцатого ЗиЛа, непонятно как оказавшегося возле горки. Нам, правда, потом знатно прилетело от родителей, потому что тяжелая железяка вылетала на большой скорости чуть ли не на середину речки.
— Приехали, Евгений Семенович, — сообщил водитель, и я, поблагодарив его, вышел в метель.
На вахте уже сидела Ираида Кирилловна, которая тут же приветственно закивала при виде меня. Я попросил воспользоваться телефоном и, угостившись протянутым пирожком, набрал домашний номер Аглаи.
— Привет, — сказал я, услышав ее приятный голос. — Я тут неожиданно освободился пораньше. И мы теперь сможем пойти на спектакль к Владимирскому. Жду тебя без четверти шесть у дома культуры.
Девушка обрадовалась, мы еще чуть-чуть поболтали, обменявшись новостями. Аглая, как оказалось, готовилась к какому-то слету медиков в Калинине. Или симпозиуму, я так и не уловил точно. Услышав про волка, она тут же предложила мне полежать дома, но я мужественно отказался. Температура? Головная боль? Тьфу и еще раз тьфу, когда есть возможность насладиться компанией красивой женщины! Еще и в театре, пусть и любительском.
Мне показалось, что Ямпольская облегченно выдохнула, когда я заявил, что чувствую себя великолепно. Похоже, ей тоже хотелось сегодня встретиться, и новость о моей вакцинации вызвала ее справедливые опасения. Что ж, придется держаться изо всех сил, если вдруг организм вздумает меня предать. Главное, чтобы Аглая меня при этом не раскусила — когда твоя девушка врач, с ней не забалуешь.
