раз».
Дополнение: «Да, пожалуйста, напишите еще, что я считаю Адриано очень мужественным человеком, он с экрана заговорил об изнасиловании после всей той критики, которой подверглась его передача, а это важная тема, зрители половины Италии подвергались этому насилию».
Возможно, Адриано хотел таким образом извиниться перед этой частью публики, может, хотел показать, что для него нет запретных тем. Конечно, это странное сочетание – воинственная Франка Раме, женщина левых взглядов, и Адриано, отнюдь не левый.
«Мы с Дарио, – говорит Франка, – знаем его очень давно, и я хорошо о нем отзываюсь не потому, что он привел меня обратно на телевидение. Я помню его с того момента, как он решил стать певцом, и считаю, что он может делать все, что захочет. Он мне очень нравится. Я думаю, что даже ошибается он искренне».
Текст, который Раме взяла из газеты Donna за 75-й год, был прочитан без всякой цензуры, так, как она тысячи раз читала этот монолог в театре. Одна на сцене, откинувшись всем телом на спинку стула, Франка во всем черном – черный свитер, черные брюки и черные сапоги. Единственным цветным пятном был розовый шарф.
«Красный цвет, – сказала она, – лучше не использовать. Никто бы не подумал, что это исключительно ради создания образа, все стали бы проводить аналогии с моими политическими взглядами. Для этого монолога мне важна сдержанность во всем».
Это было откровенное и драматическое произведение, которое шло вразрез со всем, что мы привыкли видеть по телевизору. На фоне темного неба, усеянного редкими звездами, Раме рассказала историю женщины, которую трое мужчин подвергли насилию в кузове фуры: окурки, которые они тушили о ее шею и лицо, бритвенные лезвия, которыми они яростно терзали ее кожу, и половой акт в финале. Затем она говорит, что умирает. Мужчины верят и, напуганные таким исходом, заставляют ее выйти из фуры, в которой они совершили насилие. Она остается одна. Не зная, идти ли ей в полицейский участок и сообщить о случившемся, или вернуться домой, она говорит: «Мне хочется упасть в обморок – от ярости, от унижения, от отвращения, от тысяч плевков, в которых тонут мои мысли, и оттого, что я чувствую, как эта слюна сочится наружу».
Драматический монолог окончен. Но тяжелая атмосфера, в том числе и та, которую создала своей игрой актриса, надолго остается в Театро делла Витториа, где проходила съемка передачи. Даже Челентано не хотел разряжать ее шутками. Просто сказал: «Когда я стоял перед тобой, во время этого монолога, мне было стыдно оттого, что я – мужчина».
После трансляции монолога Франки Раме в прайм-тайм руководство RAI понимает, что Челентано неуправляем. Дирекции могут предоставить максимум какие-то фрагменты передачи, но уж точно не тексты монологов Адриано, и это заставляет начальство волноваться. Синдром цензуры на государственном телевидении слишком силен, несмотря на кое-какие подвижки. Вечерний субботний телеэфир находится в руках человека, которого Умберто Эко назовет «новым Мартином Лютером»[117]. И он на всю катушку пользуется своими возможностями. Позже, отвечая на критику «Фантастико», Адриано так опишет свой способ создания передачи: «У их телевидения нет будущего, все эти заранее записанные и смонтированные шоу – это предсказуемо, а предсказуемость всегда ограничивает. Мой прямой эфир безграничен, он не имеет пространственных и временных рамок, потому что он непредсказуем: не только из-за непредвиденных событий, которые могут произойти во время шоу, это не так важно, но и в плане реакции зрителей в студии, их вовлеченности и участия в процессе. Я играл со зрителями, и зрители играли со мной, они знали, что я не обманываю и всегда играю честно».
Однажды он сделал то, на что никто никогда не осмеливался: демонстрируя силу телевидения и его способность управлять поведением людей, он «приказал» зрителям выключить свои телевизоры на пять минут. Самое невероятное, что заставило всех менеджеров RAI подскочить на стульях, – восемь миллионов человек послушались Адриано и выключили телевизоры. Адриано играет с пультом дистанционного управления, демонстрируя всю коммуникативную мощь телевидения, но для RAI и рекламодателей это не игра. Медийная власть Адриано все больше и больше беспокоит руководство RAI, но к этому времени Челентано-торнадо уже не остановить. Вот как, согласно книге Лино Яннуцци «Пророк и фарисеи», дядя вспоминает тот самый вечер, когда он, не поставив в известность руководство RAI, подготовил большую сенсацию – попросил миллионы людей выключить свои телевизоры:
Среди журналистов прошел слух, что ничего особенного не будет, простой музыкальный выпуск… Как обычно, никто этого не заметил, но и танец, и свет – все было подготовлено специально ради одного события. Человек пятьдесят набилось в одну маленькую комнатушку, все ловили каждое мое слово. Они знали, что мой монолог был гимном миру, но подозревали, что этим дело не ограничится. Я объяснил, что в какой-то момент на сцену выйдет девушка с бутылкой минеральной воды, после чего я попрошу людей о чем-то важном… Я попрошу их выключить телевизор на пять минут. В мгновение ока комнатушка опустела, а новость быстро расползлась по коридорам, как ядовитый газ. Кастеллано и Пиполо отвели меня в сторону и сказали: «Ты зря это затеял, во-первых, потому, что ты повторяешься, ты уже такое делал, когда просил переключить канал[118], во-вторых, потому, что никто не выключит телевизор». Через пару метров меня перехватил Маурицио Микели: «В этот раз шоу и правда закроют, зрителей останется раз-два и обчелся». На следующий день на рассвете мне в отель позвонил Фусканьи. Он заикался и едва выговорил: «Они выключили, восемь миллионов человек». Восемь миллионов человек, – заключил Адриано, – выключили свои телевизоры. Они выключили не просто телевизор, а телевизор, принадлежащий правителям страны… Потому что хотели каким-то образом показать – они устали от того, что их водят за нос.
Так Адриано произнес самую политическую речь аполитичного человека. И эта речь вызвала критику со стороны политиков, шоуменов и телевизионных экспертов. Гневные комментарии не поддавались исчислению. Но, не ограничившись просьбой выключить телевизор на пять минут, непочтительным отношением к церкви и католикам из руководства RAI, дядя пригласил на передачу самого ненавистного телевизионщикам комика, которого выгнали с госканалов уже много лет назад, – Дарио Фо. И, чтобы уж наверняка, он попросил его прочитать одно из своих лучших произведений – «Мистерию-буфф», в основу которой легли апокрифические Евангелия. Дарио Фо на телевидении, в рождественские праздники, да еще и с таким произведением – это вызвало гнев церковных властей и заставило некоторые СМИ позабыть об уважении. Вот что писали газеты:
Итак, подведем итоги: в десять часов вечера в субботу, в двенадцатом эпизоде самого спорного сезона «Фантастико» всех времен,
