Природные ресурсы важны не сами по себе. Ценность возникает только при их использовании. Спутники Сатурна содержат в миллионы раз больше метана, чем все месторождения Газпрома. Но Газпром стоит дороже, чем спутник Сатурна, так как зажигалку не отправишь на Сатурн для перезарядки.
Характерный пример свободнорыночной близорукости — отношение к российскому Северу. Две трети территории России — это Север. По отношению к остальным развитым странам Россия — явный Север. Москва — одна из самых северных и холодных столиц мира. Москва и Питер — самые северные мегаполисы планеты. Когда говорят о природных богатствах России — это богатства Крайнего Севера. Цветные металлы Норильска, нефть и газ Тюмени, алмазы Якутии, золото и серебро Магадана — все это далеко на севере. Лесные богатства России — это не амазонские джунгли, а арктическая тайга. Водные ресурсы — это не Миссисипи, а великие арктические реки. Если Россия не будет осваивать свой Север, то кто его будет осваивать? Передать в концессию иностранцам? Более безумный сценарий придумать невозможно.
Советское экономическое чудо питалось ресурсами Севера. Обеспечить добровольное заселение северных просторов «самотеком» за считанные годы было невозможно. Зэки и ссыльнопоселенцы поехали поднимать Север. Многие миллионы свободных граждан отправились «за туманом и за запахом тайги». Потом ехали за «длинным рублем» и в поисках быстрой карьеры. Сформировалось значительное северное население. Именно оно реально могло накапливать при советской власти и действительно накапливало значительные денежные средства, которые были одномоментно изъяты у них конфискационными денежными реформами. В результате денежных реформ деньги были отняты у законопослушного работящего в основном северного населения.
77 процентов населения России проживает на 17 процентах площади центральных и южных субъектов Федерации. 23 процента населения северных и восточных регионов занимают 83 процента площади страны[35]. Это означает, что плотность населения центральных и южных регионов в 15 раз (!) превышает плотность населения «северов». При этом положительный абсолютный прирост населения в 1990–2007 годах отмечался только в Московском регионе, на Северном Кавказе, в Белгородской области, в Татарстане и Башкортостане и в Ханты-Мансийском автономном округе. Все остальные (!) регионы теряли население, включая Ленинградскую и Нижегородскую области. Максимальный относительный отток населения происходил из регионов Севера, Восточной Сибири и особенно Дальнего Востока. Лидерами в потере населения выступили Чукотка и Магаданская область.
Депопуляцию Севера можно рассматривать по-разному. По нашему мнению, препятствовать процессу миграции населения в более комфортные с точки зрения климата, экономических и социальных условий регионы невозможно и нежелательно. Но направить этот процесс в экономически, политически и социально приемлемые рамки можно и должно.
В советской классике враги народа пытались защитить «голубое небо Подолии» от загрязнения индустриальными дымами. С тех пор утекло много грязной воды. Сегодня без экологической экспертизы невозможно согласовать ни один проект. В свое время первые советские экологи, возглавляемые Е. Гайдаром, провалили мегапроект Американского инвестиционного консорциума, возглавляемого корпорацией «Шеврон», участники которого предлагали развернуть в СССР производство всего — от автомобилей до детских подгузников — в обмен на утилизацию попутного нефтяного газа, который и так сгорал, отапливая атмосферу Западной Сибири и освещая тундру. Как гордо заявил один областной эколог, «я зарубил уже сотню проектов»! Они зарубят и тысячу. Экологический контроль превратился в экологический запрет.
Курс в российской промышленной политике был взят на оживление уже имеющихся предприятий и промышленных зон. Именно там можно добиться согласования и выделения земли со сравнительно приемлемыми затратами денег и времени. Проектирование и строительство на новых площадках опутано огромными административными сложностями, включая знаменитый «перевод земель из сельхозназначения». Однако только на новых площадках можно внедрить действительно современный подход к промышленной застройке и развитию инфраструктуры. Российские экологи добиваются своими ограничениями воссоздания промышленности на более дорогой, морально и физически устаревшей инфраструктуре в непосредственной близости от жилых зон. Страну заставляют платить втридорога за перманентную починку промышленности времен царя Гороха, вместо того чтобы построить новую.
Промышленность нужно выводить из городов. Соседство с промышленным предприятием, каким бы экологически эффективным оно ни было, снижает ценность городской недвижимости, а значит, понижает стимулы к ее улучшению. Следовательно, должны активнее создаваться новые промышленные зоны, которые разгрузят города от тяжелого наследия промышленных революций.
Историки сражаются с экономическим прогрессом бок о бок с экологами. Больше половины недвижимости в стране представляет собой исторический мусор, который, может быть, и дорог кому-то как память, но никакой реальной ценности не представляет. Исторические центры городов сопротивляются реконструкции, теряя шансы на экономическое возрождение. Хотим ли жить в России или в музее имени России? Памятники истории и архитектуры должны жить, а не существовать вне времени, постепенно разрушаясь и уходя из сегодняшней жизни.
Понятно, что и экологическая безопасность, и сохранение исторического наследия — это важно и нужно, но когда это превращается в самоцель, то теряет смысл. Мы должны жить, для этого должны работать, что-то производить, а для этого необходима промышленность. Нужно гармонизировать промышленность со средой и обществом, а не раздувать их антагонизм.
Наша среда должна вместить в себя не только новую промышленность, но и новые рекреационные возможности. В 2004 году из России выехало около 7 миллионов туристов. Каждый их них затратил не менее 1500 долларов. Таким образом, Россия ежегодно импортирует туристических услуг на сумму не менее 10 миллиардов долларов. То есть свыше 10 процентов всего импорта составляет импорт туристических услуг. Если суметь перенаправить хотя бы часть этого потока внутрь страны в рамках общей политики импортозамещения, это даст мощный стимул созданию в России полноценной индустрии отдыха. Сегодня российский отдых — это или многократно переоцененные сверхдорогие услуги для богатых, такие как единичные гольф-клубы и очень немногочисленные фитнес-центры, или же ржавеющая советская инфраструктура. Растущий частный сектор представлен мелким и сверхмелким бизнесом, который может разместить и накормить, но не может создать современную инфраструктуру международного класса.
При разделе СССР участники приняли те административные границы, которые существовали на этот момент. В результате Россия лишилась Крыма, подаренного Хрущевым Украине за поддержку в борьбе за власть. Мы потеряли свободный доступ к значительной части Балтийского, Азовского и Черноморского побережья. Тем больше внимания необходимо уделить тому, что осталось. Совершенно не разработано с точки зрения внутреннего туризма дальневосточное побережье. Туроператоры могут сравнительно дешево отвезти вас в Эмираты или в Таиланд, но не могут забросить вас за приемлемые деньги на Сахалин или Камчатку. Алтай и Байкал остаются экзотикой для немногих посвященных.
В современном мире крупнейшей отраслью экономики является не нефтяная и не автомобильная промышленность, а туризм. Турбизнес создает больше рабочих мест, чем любая другая отрасль промышленности или сферы услуг. Россия имеет огромный потенциал развития внутреннего и въездного туризма. Российские туристические услуги в настоящее время неконкурентоспособны. Владельцы гостиниц используют свое практически монопольное положение для задирания цен до небес. В ценовой политике туризма и перевозок Россия стала ориентироваться на дорогую субсидируемую Европу, сокращая в результате внутренний рынок туристических услуг до минимума, до размеров малой евространы.
Возник порочный круг — туристов мало, поэтому для окупаемости гостиницы и перевозчики поднимают цены, туристов становится еще меньше, поэтому цены задираются еще выше. Конкуренция в гостиничном бизнесе ограничена, так как гостиницы представляют собой крупные объекты недвижимости, контролируемые местной мафией, заинтересованной в монополии. При попытке нарушить их положение на рынке они не останавливаются перед физическим устранением конкурентов при попустительстве местных властей. Как сказал один местный руководитель УВД, «бизнес это серьезный, надо знать правила». Сломать местные монополии может только федеральное правительство, поддерживая проникновение национальных гостиничных и туристических операторов в регионы рублем и административным ресурсом.
