Гаальц кисло улыбнулся.
– Браво. Ваше Величество, признаюсь, вы меня ошарашили. Я не ожидал, что встречу такой ум и такое понимание обстановки, так что мне надо срочно перестраиваться. Я полагал, что мне придется вести долгую интригу, подходить издалека, в чем-то убеждать, объяснять, уговаривать…
Она покачала головой:
– Как видите, мы уже прояснили позиции друг друга.
У меня затекла спина, а чад от погасшего факела все еще продолжал щипать глаза. Я страшился, что в зале услышат запах гари, потом вспомнил, что по всему замку постоянно пахнет горелым: везде жгут камины, везде жарят, варят, сушат, просто прогревают остывшие за ночь комнаты…
Я услышал, как в комнате Гаальц сказал твердо, властно, но в голосе звучало страшное напряжение и даже неуверенность:
– Итак, Ваше Величество, мы выложили все карты. Что скажете вы?
Я проморгал слезу и снова приник к глазку. Видно, как медленно и задумчиво Шартреза поднимает голову. Гаальц снова сходил в соседнюю комнату, вернулся с новым кувшинчиком. Вино явно слабое, терпкое, но приятное на вкус, я чуть не назвал год урожая, глядя на выразительное лицо королевы. В движениях барона чувствовалась нервозность, лицо побледнело, а на лбу проступили мелкие капельки пота. Он уже чувствует, что просчитался. Хотя бы в том, что за прекрасной внешностью королевы не разглядел немалый ум, проницательность и даже властную жестокость. А теперь достаточно ей все рассказать королю…
Он зябко передернул плечами. Похоже, сейчас думает, что, может быть, им удастся своей группой убить Шарлегайла и захватить замок. Но половина из них сложит головы. А вот из своих владений весь Зорр можно захватить руками вассалов.
Шартреза задумчиво водила кончиком розового пальца по ободку кубка. Бриллианты в кольцах сверкали мелкими искорками.
– Да, – ответила она медленно, – да.
– Что, Ваше Величество?
Она подняла на него взгляд. По бесподобным губам промелькнула легкая улыбка.
– Я с вами, – сказала она. – У меня есть и свои соображения.
Гаальц спросил нерешительно:
– Какие-то… еще?
– Да, – сказала она просто.
– Простите… осмелюсь я узнать? Это важно, как вы понимаете, Ваше Величество.
– Да, – ответила она. – Понимаю. Вам не надо опасаться, что я выйду замуж за одного из вас… за одного из могучих баронов. И он станет королем. Нет, у меня есть другое желание…
– Ваше Величество?
– Я смогу взять в мужья, – ответила она с усилием, – кого-нибудь из… простых, но сильных и красивых мужчин. Нет, не для того, чтобы сделать его королем. Королевой останусь я!.. Но я хочу ребенка. Хочу, чтобы мне было кому менять пеленки, кормить, учить ходить, разговаривать… И вот он станет королем.
Гаальц низко поклонился, скрывая огромное облегчение.
– Ваше Величество, я целиком и полностью… Уверен, что ни у кого не будет возражений. Нас вполне устраивает малолетний король, который достигнет зрелости лишь тогда, когда мы все уже состаримся.
Шартреза подняла на него большие прекрасные глаза.
– Кстати, – сказала она вдруг. – Почему я? Ведь есть еще принцесса Азалинда! Она – королевской крови. Она имеет на трон прав гораздо больше.
Гаальц покачал головой.
– Именно потому, что она – королевской крови. Ваше Величество, она слишком своенравна. И к тому же пробыла слишком долго в Срединных Королевствах… мы ее не знаем. По слухам, она слишком щепетильна, слишком верит в силу духа, а правитель должен быть более практичен. Вы нам куда понятнее… и приятнее.
Королева допила вино, поставила кубок и легко поднялась из-за стола.
– Чудесное вино. Мне кажется, такого нет даже в королевских подвалах. Хорошо, сэр Гаальц. Считайте, что я с вами. Однако я должна быть уверена, что вы не завлекаете меня в какую-то сложную интригу, в результате которой погубите меня в глазах Шарлегайла. Нет-нет, не спорьте! Вы же знаете, что можете это сделать. Чтобы вам поверить безоговорочно, я должна послушать и других. Убедиться, что они считают точно так же. И что все готовы… или хотя бы большинство… сместить короля и поддержать на троне меня.
Гаальц поклонился.
– Все будет сделано, Ваше Величество. Я соберу всех, а вам сообщу сразу же.
– И еще, – сказала она после небольшого колебания. – Я не хочу, чтобы Шарлегайла… убивали. Ведь можно и в почетную ссылку? Он сделал много для укрепления королевства. Будет не только справедливо, но и послужит для укрепления моего авторитета, если он… будет доживать свой век где-нибудь в тиши и покое.
Гаальц поклонился снова, на лице на миг появилась гримаса, но он сказал твердо:
– Он наш враг… но вы снова правы. Для королевства будет лучше, если его просто сместят, а не убьют.
Шартреза улыбнулась, ее глаза сияли, улыбка была обворожительной, а когда легко двинулась к двери, Гаальц пожирал глазами ее пышную фигуру. Затащить бы ее в постель прямо сейчас, прочел я по его глазам нехитрые мысли. Говорят, она всегда носит в рукаве кинжал, но его можно отнять… Правда, поговаривают, что лезвие отравлено, однако… Нет, сейчас нельзя, но когда-то время придет и для тебя, королева.
Из второй комнаты, куда Гаальц ходил за вином и получал инструкции, вышли Истаниэль, сэр Джон Дэй, последний из сегодняшней четверки баронов, а также еще несколько хмурых могучего сложения мужчин. Истаниэль уже был навеселе, да и Джон Дэй набрался, судя по его виду, но красные от выпитого глаза смотрят с угрюмой настороженностью, а движения не утратили быстроты и точности.
Истаниэль проворчал:
– Она еще и ставит условия!.. Должна бы визжать от счастья.
Гаальц сказал успокаивающе:
– Все хорошо!.. А то, что она ставит условия, что ж… это такая мелочь, что мы их просто не заметим. Да и многое может случиться до того времени, как она отыщет себе в мужья красавца-конюха… Главное другое: что делать с Шарлегайлом? Она ставит условие, чтобы с ним ничего не случилось, но понятно, что его надо убить в числе первых. Я надеюсь только, что она думает то же самое, что и мы, только говорит церковно правильные слова, будто Господь прислушивается к каждому сказанному нами слову.
Сэр Джон Дэй бросил отрывисто:
– Шарлегайл погибнет в числе первых, это понятно. Погибнут многие… хотя и без необходимости, а только потому, что по долгу бросятся защищать короля. Хотя даже они будут понимать… уже понимают, что правы мы. Оставшиеся принесут присягу королеве…
Четвертый барон хихикнул:
– Думаю, сделают это с удовольствием. Женщина на троне – это более мягкое правление, снижение налогов, установление мира с соседями, уступки баронам, графам, лордам, устройство увеселений…
– Король умрет, – подытожил Гаальц. – А кто еще умрет – это неважно. Все остальные могли бы служить нам… Но в таких беспорядках гибнет много людей, которым гибнуть необязательно. Сейчас главное другое. Мы должны собрать где-то всех, кто поддерживает нас. Пусть в конце концов все станет ясно. И когда все увидят, сколько нас, что нам достаточно просто явиться и велеть Шарлегайлу убираться… Словом, королева увидит нашу мощь, а мы принесем ей клятву верности… тем самым связав ее навечно и нерушимо с нами. С заговорщиками!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
