— Милая моя, я не помогал тебе, пока все не стало так плохо. Ты бесконечно дорога мне, но когда я узнал то, что вовсе не ожидал услышать, я не смог смирить свою гордость и отрекся от тебя. Как я жалею об этом! Ничто не имеет значения, ничто другое, только бы ты была жива, и я заботился о тебе. Пусть Будды и боги возьмут мою жизнь вместо твоей! — он зарыдал в голос — так был взволнован.
Удайдзин пытался облегчить страдания Ённокими, принес ей теплой воды. Хотя она была еле жива, но, услышав голос отца, все же приоткрыла глаза и посмотрела ему в лицо, по ее щекам текли слезы, видя это, отец печалился и страдал, возносил бесчисленные молитвы. В волнении он крепко прижал ее к себе. Ему казалось, что так ей лучше.
— Прошу, позвольте мне стать монахиней, — сказала Ённокими, едва дыша.
Понимая, что это было бы для него слишком тяжело, он ответил:
— Пока я жив, не смей и думать об этом, — он плакал и был растерян.
Отец остался у дочери и стал ухаживать за ней. Ённокими была рада и счастлива, собралась с силами, старательно пила теплую воду, и ее состояние значительно улучшилось. «Как только будет можно…» — все думал Удайдзин и, наконец, забрал ее домой, заботился о ней, не отходя ни на шаг.
Сайсё же погрузился в мрачные мысли и позабыл обо всем и обо всех. Если бы все продолжалось как прежде, Ённокими, возможно, стала бы его упрекать, но теперь она думала, что он не приходит оттого, что она с отцом, и его отсутствие было кстати. Новорожденной девочке Удайдзин взял нескольких кормилиц, души в ней не чаял. Но от Садайдзина не пришло ни слова, Удайдзину это казалось печальным и горьким, радость его была омрачена.
— 36 —
Химэгими и Вакагими не могли бесконечно скрываться в Ёсино вдали от людей. К тому же их так ждали родители. Решив, что пора возвращаться, они хотели было уже скрытно отправиться в столицу, но Вакагими с тоской думал даже о недолгом расставании со старшей принцессой Ёсино.
— Может, ты поедешь со мной вместе? — предложил он.
Она же пребывала в унынии и тоске. Как она может поддаться уговорам человека, к которому она еще не успела как следует привыкнуть? Как она может покинуть это уединенное жилище, к которому она так привязана? К тому же она ведь не одна, она не может оставить младшую сестру, а тянуть ее за собой тоже страшно. Если она поселится в другом месте, а не здесь, у подножья этих гор, ей будет трудно встречаться с отцом, а не знать ничего о нем — так горько. Как ее, такую странную и наивную, примут в столице? А что если над ней станут смеяться? Как горько ей тогда будет!
Но и вернуться тогда уже не вернешься, ей будет стыдно, что прошумят эти сосны. Словом, неожиданно для Вакагими оказалось, что уговорить ее так просто не удастся. Вакагими был раздосадован, принцесса же, как и бывает в подобных случаях, расплакалась.
От горестей судьбы.Я скрыта здесьВ горах Ёсино.Так как же в бренный мирМогу теперь вернуться?
— Но все же не забывай обо мне. Хоть так и вышло… — чуть слышно произнесла она. Как необыкновенно изящна, благородна и очаровательна она была!
От горестей судьбыУходят людиВ горы.Но знаю —Это не навечно.
— Хорошо, оставайся, хоть мне и досадно, — сказал Вакагими обиженно.
«И в самом деле, как это я ни с того ни с сего привезу принцессу Ёсино с собой? Скрыть ее от Принцессы будет невозможно, а если вдруг это ей не понравится, будет очень горько. Да и вообще, переезжать ей несколько преждевременно, лучше я сначала приготовлю для нее пристанище и тогда уже заберу ее. Мы ведь уезжаем скрытно и, увидев свою дочь с нами, принц может быть несколько удивлен», — подумал Вакагими и не стал больше ее уговаривать.
— 37 —
Под покровом темноты они прибыли в столицу. Химэгими прошла за занавес, где всегда сидел Вакагими, а Вакагими остался перед ним. Отец увидел это и подумал, что всегда мечтал преодолеть эту путаницу и поменять их местами, и вот теперь это произошло. Он был так рад — слезы застилали ему взор. Химэгими выглядела необычайно красивой, нежной и очаровательной, ее ниспадающие волосы прелестно блестели и переливались, она была так изящна, как бывает лишь во сне. Несказанно прекрасен был и Вакагими, его обаяние превосходило воображение. Но все-таки Садайдзин беспокоился, как бы они снова не поменялись местами. Дети рассказали, что произошло за последние месяцы.
— Именно такими вы должны были быть с самого начала, все остальное — совершенно противоестественно. Не стремитесь к другому, живите такими, какие есть сейчас. Вам было бы трудно, если бы вы обладали разной внешностью, но судьба назначила вам быть до странности похожими друг на друга. И теперь ты, Вакагими, без всякого труда войдешь в общество Советником, ведь ты на одно лицо с Химэгими, а если даже кто-то и заподозрит, что здесь что-то не так, никто не станет обсуждать или осуждать это. Что до Ённокими, то Сайсё трогательно заботился о ней, когда ей было плохо, а Удайдзин снял свое проклятие, и вернул ее к себе домой. Конечно, он в глубине души может думать всякое, но говорить об этом ему будет неудобно. Так что и это дело устроится, — заключил отец.
Вакагими был взволнован.
— 38 —
Стали поговаривать, что Распорядительница женских покоев в последнее время чувствует себя очень нехорошо.
От Принцессы прибыл посыльный:
— Как чувствует себя госпожа Распорядительница женских покоев? Принцесса не совсем здорова. И если, хвала богам, госпоже лучше, Принцесса просит ее прибыть, — сказал он.
Теперь уже настала очередь беспокоиться Химэгими.
Отец твердо произнес:
— Сей же час отправляйся во дворец, Принцессе скажешь так: история с дочерью Удайдзина оказалась такой непростой, что тебе пришлось скрываться у принца Ёсино.
Химэгими чувствовала стеснение, ее сердце сжималось.
В обществе об этом деле говорили много, чаще всего можно было услышать примерно следующее: «Советник, расстроенный всей этой историей с Сайсё, думал укрыться у принца Ёсино и там принять постриг, но там он обратил внимание на его дочь, и поэтому от мира не отвернулся, но возвращаться в столицу он все равно не хотел, потому что стыдился своего глупого положения. А его отец узнал обо всем, он тосковал, печалился и плакал: „Я умираю, неужели он не хочет в последний раз увидеть меня?“ Когда его слова дошли до сына, пришлось ему покинуть Ёсино — ведь такова была последняя воля отца».
Радости по поводу возвращения Советника не было предела. Государю тоже стало известно, что Советник отказался принять монашество и не отринул этого мира. Это была как раз та весть, которую он так страстно желал получить, и он страшно обрадовался. Государь послал за Советником, и Вакагими собрался отправиться во дворец.
Он тщательно оделся и вышел из дома. Пронесся радостный гул, но Вакагими едва мог сдержать слезы. Когда Советник исчез, его верные слуги и телохранители будто бы погрузились во тьму, а потому теперь, лишь завидев его, они несказанно обрадовались. А некоторые даже заплакали.
Невозмутимый и спокойный, Вакагими вошел во дворец. Когда он проходил на свое место, все наблюдали за ним с нескрываемым интересом. Вакагими предстал перед государем. Тот посмотрел на него и подумал, что за те долгие месяцы, что он не видел его, Советник стал еще лучше — в нем прибавилось красоты и благородства. Какая была бы печаль для всего света, если бы такой человек изменил свой облик на монашеский! — государь смотрел на него, не скрывая слез.
«И здесь, на облакахЦарила тьма —Так нам казалось.Мы шли,Не видя света».
Вакагими с благодарностью ответил государю:
«Живет в сиянииНа облакахЛуна — мой государь.Так как же на землеЯ мог скрываться?»
Пока Вакагими говорил, придворные смотрели на него во все глаза — всем казалось, что в нем прибавилось мужественности и блеска.
— 39 —
Теперь Вакагими отправился к Принцессе, он остановился у бамбуковой шторы. Так далеко от Принцессы! К нему вышла придворная дама и очень заинтересованно стала с ним разговаривать:
— Как чувствует себя Распорядительница женских покоев, по-прежнему нездорова? Принцесса тоже выглядит больной, пожалуйста, попросите сестру прийти. Принцесса так страдает. Обязательно передайте это сестре.
У Вакагими забилось сердце: та, которую он привык видеть и утром и вечером, теперь будет так далека, как высокие облака. Он представил себе ее мучения и непривычную растерянность, он не мог сдержаться и заплакал. Вакагими чувствовал себя весьма неловко, что-то промямлил в ответ и ушел, оглядываясь в ту сторону, где должна была находиться Принцесса.
