Вскоре все было закончено. На поляне осталась утрамбованная площадка, которую наскоро забросали травой и ветками. Время было уже за десять вечера и, следовательно, нам всем пора было срочно возвращаться в городок. Это должен был быть наш последний сон в лагере – или, по крайней мере, последняя ночь в лагере, проведённая нами в своих комнатах. Олещук наскоро объяснял что-то другим парням – насколько я мог понять по обрывкам разговора, доносившимся до меня, дело касалось уже завтрашнего вечера.
Когда мы выходили из леса, я внимательно посмотрел на бойскаутский городок, чьи огни светились в центре долины. Это тоже был, вероятнее всего, последний раз, когда я видел эти огни вот так. Даже сам воздух – воздух лагеря, каким он был в этот вечер – навсегда отпечатался в моих воспоминаниях.
Перед заходом в городок наша группа растянулась, чтобы создать иллюзию возвращения поодиночке. Мы с Олещуком в итоге остались вдвоём, поскольку проживали в одном корпусе.
– Волнуешься? – спросил Андрей.
– Немного. И всё вспоминаю о Шипове.
– Не стоит. Шипов был достоин такого конца. Кроме того, именно благодаря ему мы можем сделать то, что задумали.
Я подал Олещуку руку на прощание. Тот пожал её:
– Спокойной ночи. Постарайся всё же вздремнуть немного, завтра нам понадобится много сил.
Я невесело усмехнулся. Какой сон может быть после такого вечера и накануне такого дня?
Одиннадцатая глава
Наутро я с удивлением отметил, что мне всё же удалось поспать.
Я в последний раз в лагере побрился, принял душ, последний раз почистил зубы. Погляделся в зеркало перед выходом на линейку – тоже в последний раз.
Мы построились на линейке, и я оглядел собравшихся. Лица заговорщиков ничего не выражали, кроме, может быть, едва уловимого возбуждения. Но его мог увидеть только тот, кто был посвящён в наши планы. Я кивнул и мысленно похвалил Олещука – людям, с которыми он договорился, можно было довериться. Я был теперь совершенно уверен в том, что в последний день никто не расколется, и нас не сдадут администрации.
Букетов встал справа от меня. Он был тщательно выбрит, глаза его сверкали.
– Какой прекрасный день, – сказал он. – Какой изумительный воздух после дождя.
Я молча и крепко пожал ему руку.
Георгина Матвеевна появилась ровно в восемь и прочла свою обычную утреннюю нотацию. Мы разошлись на пары.
На первой паре рядом со мной и Букетовым приземлился Олещук.
– Пока всё идёт по плану, даже лучше, – сообщил он, не вдаваясь в подробности. – Не удивлюсь, если к полуночи мы будем полностью контролировать лагерь.
– Вы придумали способ, как быстро справиться с охраной?
– Надеюсь, что да. Скоро узнаете.
С третьей пары Олещук отпросился и больше не появлялся на занятиях. Волнение моё нарастало с каждым пройденным часом так, что в конце дня я уже не мог конспектировать лекцию и начал чертить в тетради что-то неразборчивое. Да и какой был смысл писать – я знал, что этот конспект никогда уже не пригодится.
Сразу же после занятий Олещук поймал нас с Букетовым в парке.
– Через три часа начнём действовать, – предупредил он. – Выше нос, будьте в хорошем настроении.
– Про Шипова никто не узнал? – спросил я.
– Про Шипова можешь забыть, как будто его никогда не было. У меня есть задание для тебя, Артём. Тебе предстоит сыграть важную роль в нашей миссии.
– Мне?
– Да, тебе. Ты ведь в хороших отношениях с персоналом главной столовой.
– Да, – осторожно подтвердил я. – А что нужно сделать?
Олещук, улыбаясь, достал из кармана довольно внушительный пузырёк смутно знакомого малинового цвета.
– Это наши любимые таблетки – антидепрессанты, превращающие человека в овощ, только разведённые. Тебе нужно вечером незаметно влить этот раствор в гуляш, который будет есть охрана.
– Андрей, нет. Нас запалят. Это безумный риск.
– Никакого риска. В растворе глюкоза и ещё пара секретных веществ – они являются ингибиторами, поэтому эффект от таблеток наступит не сразу, а примерно через пятнадцать – двадцать минут. Все успеют съесть свою порцию гадости. По четвергам на ужин всегда подают гуляш с чесноком, он прекрасно отбивает запах лекарства. Охрана, за исключением охранников на вышках и четырёх охранников администрации, вся будет в столовой в восемь часов. Таким образом, мы без всякой борьбы выведем из игры две трети охраны лагеря – их можно будет взять тёпленькими и прикончить с двумя поварихами…
– Нет!
– Прикончить вместе с двумя поварихами, – упрямо продолжал Олещук, – они свидетели, их нужно убрать. После этого нам останется обесточить вышку сотовой связи и обрубить телефонный и интернет – кабель. Либо оставить в покое вышку и получить контроль над глушилками сотовой связи. Это главное. После этого лагерь останется без связи с внешним миром. Оставшиеся охранники и Георгина не смогут подать сигнал о помощи даже если мы будем слишком шумно их устранять.
Я молчал, потрясённый.
– Если у тебя есть план получше, я готов его выслушать, – сказал Олещук.
Я без всяких слов взял у Олещука пузырёк с малиновой жидкостью.
– Так и думал. А теперь за дело. Когда закончишь в столовой, выходи оттуда в скверик. Я буду ждать там с парнями в засаде – на тот случай, если на нескольких охранников лекарство подействует поздно, и они успеют выйти из здания.
– Но как мне отвлечь повариху от котла с едой?
– Придумай что-нибудь, ты же умный.
Хлопнув меня по плечу, Андрей отправился делать дальнейшие приготовления. Я поглядел на Букетова:
– Мне потребуется твоя помощь, Илья. Ты будешь отвлекать повариху разговором, пока я подмешаю волшебный соус в её гуляш.
– Что ж, я готов. А о чём с ней говорить?
– Да о чём угодно. О, придумал. Шипов же у нас болен – попроси повариху достать для него пару апельсинов. Пусть прямо при тебе сходит в кладовую и достанет. За время, пока она будет ходить, я успею всё сделать.
Андрей был очень грамотным организатором, поскольку вплоть до восьмого часа мы с Букетовым не смогли заметить никаких внешних проявлений его активной деятельности. Сам Олещук вовсе не попадал в поле нашего зрения, и я предположил, что он в одном из жилых корпусов собрал совещание с главными парнями из других потоков.
В полвосьмого мы с Ильёй решили, что ждать больше нельзя и вошли в здание главной столовой, возле которой довольно долго прогуливались.
Помещение столовой в этот момент было почти пустынным, там возился лишь немногочисленный персонал. Педагоги заканчивали ужин в семь, до прихода охраны оставалось ещё прилично времени. Слышался грохот и звон посуды, которую где-то за стеной ожесточённо мыли, тёрли, чистили.
Мы приблизились к котлам с гречкой, макаронами и гуляшом. За котлами возвышалась повариха Мария Фёдоровна, вся распаренная и красная, как после бани.
Она улыбнулась нам, как старым знакомым.
– Добрый вечер, ребята. У вас такие озабоченные лица. Что случилось?
Лица и вправду были серьёзнее, чем следовало бы, но предлог для разговора давал нам право быть мрачными.
– Да, Мария Фёдоровна. Тут такое дело – Шипов заболел, и вот мы подумали, что надо поддержать друга… – начал Илья, тщательно подбирая слова.
Я не сводил глаз с котла с гуляшом. Он дымился, и его аромат обострял все мои пять чувств до предела. Я был как хищник, готовящийся к атаке.
– Пара апельсинов? И всего – то? – подняла брови повариха, уяснив просьбу. – Это мы сейчас организуем.
Подмигнув нам, она скрылась в недрах кладовой. Не мешкая, я достал из кармана пузырёк и влил всё содержимое в котёл с гуляшом, а Илья набрался смелости и, изогнувшись по – обезьяньи, дотянулся до половника и размешал получившееся варево. Как раз когда он закончил, из кладовой вырулила повариха, зажимавшая в руке два бледно – оранжевых апельсина.
– Спасибо, – просиял Илья. – Даже не знаю, как вас благодарить.
– Ох, да какие благодарности, – Мария Фёдоровна перевела взгляд на меня. – Хочешь булочку с изюмом, Артём? Ещё горячая, только что испекли.
Голос поварихи звучал совсем по – родному, как мог бы звучать голос моей бабушки. У меня в горле моментально встал ком. Стараясь не смотреть на повариху, я отказался от предложенного угощения и сжал руку Ильи, показывая ему, что нам пора уходить.
– Спасибо, как – нибудь в другой раз, – пробормотал я. Илья кивнул, и мы направились к выходу.
Пройдя сто метров, мы завернули в обширный сквер, где нас должен был поджидать Олещук. Вскоре мы увидели его в сопровождении ещё троих парней. У всей четвёрки уже красовались на рукавах повязки «Отряд безопасности».
– Только что побывали у Георгины. Получили благословение поймать маньяка, – пояснил Андрей, поймав мой удивлённый взгляд.
– Как она? Спокойна?
– Как пульс покойника.
Чёрный юмор Андрея в последние дни порой заставлял меня вздрагивать.
