— С чего это ты взял?
— А с того, что всё, что он потребовал, были паршивые двадцать тысяч долларов. Он легко мог увеличить сумму до 100 тысяч. Рендал набит деньгами.
Джим углубился в чтение ещё на полминуты.
— Как только жена Рендала получила записку, она сообщила об этом в полицию.
— Я полагаю, они подстроили похитителю какую-нибудь ловушку.
— Здесь ничего об этом не сказано. Я думаю, они решили следовать всем указаниям похитителя. В конечном счёте, прежде всего они хотели вернуть Рендала живым и невредимым. Но, так или иначе, они доберутся до похитителя.
— Каким образом?
— Деньги были помечены. Ну, конечно, я не знаю, пометили ли они в действительности деньги. Но полиция знает серийные номера банкнотов.
— И об этом сказано в газете?
— Нет. Но таким образом обычно действует полиция.
Я допил стакан с водой, поднял саквояж и стал спускаться по лестнице в хранилище. В конце лестницы я избавился от сигареты и свернул за угол.
Охрану нёс Паркер. Мы с ним в течение восьми лет играли в одной кегельной команде. Он слегка приподнял руку: «Эй!». Я кивнул и заглянул в хранилище, занимающее одну комнату. На столе лежал груз для отправки в наше отделение в Эвансвилле. Сто тысяч долларов.
Мгновение Паркер колебался, но потом расплылся в улыбке:
— Угощайся.
Я вошёл в хранилище и огляделся.
— Ты не чувствуешь запах дыма?
Он вышел из хранилища. Через секунд тридцать он вернулся.
— Тут за углом кто-то бросил окурок в корзину для бумаги. Ничего страшного. Просто немного дыма.
Его взгляд остановился на кипе денег на столе, и он автоматически пересчитал пачки.
Я взглянул на часы:
— Ну, пора и за работу.
Я подошёл к своему окошку и поставил саквояж. Посетителей не было. У соседнего окошка сидел Джим Меррил, тоже без дела.
— Не удивлюсь, если он просто обычный парень, — сказал Джим.
— Кто?
— Похититель. Он может быть просто заурядным типом, которому взбрело в голову, что ему необходимы деньги.
— Может быть, — сказал я.
Какой-то посетитель подошёл к окошку Джима, чтобы сделать вклад. Закончив операцию, Джим снова повернулся ко мне:
— Я думаю, он знает, что деньги помечены?
— Возможно, — произнёс я.
— Может быть, он рассчитывает продать деньги скупщику краденого, или как их там называют, по пятьдесят центов за доллар.
— Должно быть, найти кого-нибудь в этом роде не так-то просто, — сказал я.
Мистер Нибер подошёл к моему окошку. Он посмотрел на саквояж:
— Двадцать тысяч, да?
— Да, сэр.
— И ты так просто носишь их с собой? Ты не доверяешь банкам?
— Я доверяю, сэр, — сказал я, — но я решил, что лучше они побудут со мной некоторое время.
Он снова стал изучать мой саквояж:
— Твои сбережения?
— Частично, сэр, — сказал я и расстегнул молнию саквояжа.
Мистер Нибер уставился на деньги.
— В аккуратно завёрнутых маленьких пачках?
— Да, сэр, — я закрыл саквояж.
Он удалился, и я заметил, как он направился вниз в хранилище.
Всё это время Джим наблюдал.
— Что это всё значит? — произнёс он. — Какая-то грубая шутка?
— Нет, — сказал я, — это не шутка.
В течение последующих минут он исподтишка изучал меня. Его взгляд, казалось, притягивался к белой полоске на моём пальце, где я обычно носил кольцо.
Мистер Нибер вернулся из хранилища.
— Фред, тебе ведь известно, что ты не имеешь права входить в хранилище в любое время?
— Прошу прощения, сэр, — сказал я, — мне было очень любопытно.
Он прочистил горло.
— В то время, когда вы находились в хранилище, произошёл небольшой инцидент: Паркер выходил на несколько секунд из комнаты?
— Да, сэр, — сказал я, — кто-то бросил зажжённую сигарету.
Мистер Нибер вернулся к столу. Он уселся и задумался.
В 11 часов к банку подкатил бронированный грузовик, из которого вышли три охранника. Мистер Нибер спустился с ними в хранилище. Пятью минутами позже они вернулись оттуда, неся деньги.
Мистер Нибер посмотрел на меня, потом на мой саквояж, и, казалось, его озарила мысль.
— Постойте, — сказал он охране, — выложите деньги на этот стол.
Один из охранников недоумённо пожал плечами:
— Пожалуйста, сэр, но я сам пересчитал пачки.
— Э… э… — произнёс он, — вы пересчитали пачки, но вы не можете ручаться, что внутри них деньги. Откройте все пачки, — приказал он.
Через десять минут он облегчённо вытер лоб носовым платком.
— Всё в порядке. — Он взглянул на меня. — И у тебя в саквояже по-прежнему двадцать тысяч долларов?
— Да, сэр, — сказал я.
Джим Меррил отвёл в сторону мистера Нибера и стал шептать ему что-то на ухо.
Глаза мистера Нибера расширились.
— Послушайте, — произнёс один из охранников, — мы можем, наконец, отнести деньги в грузовик?
— Нет, — сказал мистер Нибер.
Он подошёл к своему столу, поднял телефонную трубку и набрал какой-то номер. Повесив трубку, он остался на месте. Казалось, он ждал чего-то.
Через несколько минут я услышал отдалённый звук сирены. Я закрыл своё окошко и поднял саквояж.
— Откровенно говоря, мне что-то нездоровится, — сказал я, — прошу извинить меня, но, пожалуй, мне лучше пойти домой и лечь в постель.
Мистер Нибер поднялся из-за стола:
— Охрана, схватите этого человека.
Охрана повиновалась.
Через несколько секунд полиция заполнила здание, и мне проворно нацепили наручники.
Я закрыл глаза и шлёпнулся на пол.
Рисунок И. Урманчи.
Кто-то выплеснул воду из бумажного стаканчика мне в лицо, и меня поставили на ноги.
Мистер Нибер, Джим Меррил и офицер из полиции, посовещавшись немного, подошли ко мне.
— Итак, он принёс сюда выкуп в этом саквояже? — произнёс лейтенант полиции, глядя мне прямо в лицо.
— Именно так, лейтенант, — сказал мистер Нибер.
Джим почувствовал, что он тоже обязан высказаться:
— Он знал, что деньги помечены, а посему должен был избавиться от них. Поэтому он спустился в хранилище, на минуту отвлёк внимание Паркера, а затем подменил двадцать тысяч долларов выкупа на двадцать тысяч банковских долларов. Так как он здесь работает, он точно знал, как упаковываются деньги.
Я снова шлёпнулся на пол, но долго разлёживаться мне не позволили.
Наступила пауза, пока лейтенант звонил к себе в управление с просьбой прислать список серийных номеров купюр выкупа. Как только привезли список, полицейские принялись за работу.
Вокруг сгрудились любопытные.
— Деньги в порядке!
Наступила гнетущая тишина, после чего мистер Нибер проскрипел:
— Вы имеете в виду, что здесь нет никаких денег выкупа? Совсем нет?
Сержант утвердительно кивнул.
Снова наступила тишина, и кто-то снял наручники с моих запястий.
Мистер Нибер был сконфужен.
— Фред, хотите повышение?
Я расправил грудь.
— Я был унижен и подвергнут травле на глазах этих людей. Я человек болезненный, а посему дважды падал в обморок. Вы нанесли моему здоровью, возможно, непоправимый физический урон, ущемив меня при этом и морально. — Я вынул жёлтое сапфировое кольцо из кармана и надел его на прежнее место. — Поэтому я намерен возбудить дело за клевету и потребовать миллион долларов.
— Полноте, Фред, — произнёс мистер Нибер, — я думаю, мы сможем обсудить всё это, как разумные люди.
Так мы и сделали. Мистер Нибер, я, вице-президенты и директора. И к концу дня к содержимому моего коричневого саквояжа на молнии прибавилось ещё двадцать тысяч долларов.
Да, чтобы делать деньги, нужны деньги, но, конечно, воображение тоже помогает.
План №19[16]
— Надеюсь, ты понимаешь, — начальник тюрьмы Бринкер поморщился, — что только одиночкой дело не обойдётся. На полгода ты лишаешься права посещать кино.
— Угу, — промычал Эрцгерцог.
— Что делать, Герцог, — вздохнул начальник тюрьмы, — ты ведь сбежал и гулял на свободе целый год. Это вовсе не моя прихоть, просто порядок есть порядок.
— Конечно, конечно, — согласился Герцог. — Я и не обижаюсь.
— Ну и отлично, — обрадовался Бринкер. — Мне бы не хотелось, чтобы ты затаил на меня злобу. Пойми, лично против тебя я абсолютно ничего не имею.
Эрцгерцог поднял глаза к потолку.
— Фред, — начальник тюрьмы круто повернулся ко мне, — передайте-ка мне папку Герцога.
— Сейчас, сэр, — ответил я.
Около года назад Эрцгерцогу с четырьмя дружками удалось вырваться из тюрьмы на волю. Эрцгерцог был единственным, кого пока удалось поймать. Он совершил ошибку — в Сан-Франциско ввязался в какую-то драку и был арестован. Когда в полиции у него, как и полагается, взяли отпечатки пальцев, правда быстро обнаружилась, и его вернули назад, в тюрьму.
