Его мальчики займутся восстановлением здания, а опытные убийцы будут охотиться в городе на Братство, у него же, таким образом, окажутся развязанными руки, чтобы добыть для Общества необходимые средства и приобрести, в том числе, тот участок, расположенный в пустынном лесу к северу от города. Хотя мистер Си начинал иногда задумываться, а не впустую ли тратит он свое время.
Поднявшись на маленькое крыльцо охотничьего домика, он посветил фонариком в ближайшее окно. Дровяная круглая печь-плита. Грубый деревянный стол с двумя стульями. Три койки, на которых нет ни матрасов, ни простыней. Это кухня.
Обойдя дом, мистер Си обнаружил электрический генератор без топлива и проржавевшую канистру — значит хибара в свое время отапливалась.
Вернувшись к главному входу, он толкнул дверь — та оказалась запертой.
Да и черт с ней. Там все равно ничего интересного.
Вытащив карту из внутреннего кармана кожаной куртки, мистер Си раскрыл ее и определил свое местоположение. Сложив карту в небольшой квадрат, он достал компас, определил направление и двинулся на северо-запад.
Согласно найденной в притоне бывшего Главного Лессера карте этот участок собственности простирался на более, чем двустах гектарах, и на котором как попало были разбросаны домики. Мистер Си понял, что это место некогда было кемпингом, нечто вроде современного охотничьего заповедника, которым владели несколько лиц. За неуплату налогов власти штата Нью-Йорк наложили на участок арест, а затем еще в восьмидесятых годах его приобрело Общество. По крайней мере, так утверждала запись от руки в углу карты, хотя, только Богу известно, являлось ли Общество по-прежнему владельцем. Принимая во внимание финансовое положение организации, старый добрый штат Нью-Йорк мог обложить собственность гигантским налогом, или отобрать земли.
Мистер Си остановился и снова сверился с компасом. Черт, он был городским парнем, и ему совсем не нравилось шататься ночью по лесу, пробираться в снегу, и проверять территорию, как какому-то лесничему. Но ему необходимо было собственными глазами увидеть с чем придется работать, а сделать это можно было лишь одним способом.
По крайней мере, конвейер доходов был налажен.
В следующие двадцать четыре часа, когда его парни снова поднимутся на ноги, он собирался начать пополнять «карман» Общества. Это был первый шаг к восстановлению организации.
Шаг второй?
Покорение мира.
ГЛАВА 15
Она кровила.
Лэйла смотрела на кусок туалетной бумаги в руке, и красное пятно на белом казалось ей воплощением безумного крика.
Протянув руку назад, она спустила воду. Когда Лэйла поднималась на ноги, ей пришлось опереться о стену, чтобы удержать равновесие. Прижимая руку к низу живота, а другой держась на раковину, а затем за дверной косяк, она заковыляла в спальню к телефону.
Первым побуждением было позвонить доку Джейн, но Лэйла отклонила этот порыв. Если она находилась в процессе выкидыша, то была возможность, что Куин избежит гнева Праймэла… при условии, что все сохранится в тайне. А воспользоваться услугами личного доктора Братства — не лучший способ сохранения конфиденциальности.
В конце концов, женщина может кровоточить по одной лишь причине — отчего, конечно же, неизбежно последуют вопросы о ее жажде и о том, как она с ней справилась.
Лэйла открыла ящик прикроватной тумбочки и достала черную книжечку. Отыскав телефон клиники, набрала его дрожащей рукой.
Вскоре она повесила трубку, назначив встречу у врача через полчаса.
Хотя, как она туда доберется? Лейла не могла дематериализоваться — слишком встревожена, и кроме того, беременным это не рекомендовалось. И она ощущала, что не сможет вести машину сама. Уроки Куина были всеобъемлющими, но она не представляла, как в таком состоянии сможет выехать на скоростную трассу и влиться в бурный поток машин.
Фритц Перлмуттер был единственным вариантом.
Подойдя к шкафу, Лейла достала мягкую рубашку, скрутила ее в толстый жгут и закрепила между ног с помощью нескольких пар трусиков. Такое решение вопроса оказалось слишком громоздким, ходить было неудобно, однако это была наименьшей из ее проблем.
Телефонный звонок на кухню обеспечил водителем в лице дворецкого.
Теперь ей нужно было просто спуститься по лестнице, выйти из вестибюля, забраться в длинный салон автомобиля… и не столкнуться ни с одним мужчиной из дома.
Собираясь уже покинуть комнату, Лэйла наткнулась на свое отражение в зеркале на стене. Ее белая мантия и официальная прическа, как ничто другое, указывало на ее статус Избранной. Никто из женщин так не одевался, только приближенные Девы-Летописецы.
Даже если она появится под вымышленным именем, которым представилась секретарше, все равно все догадаются о ее принадлежности к Другой стороне.
Сбросив свою мантию, Лейла попыталась натянуть штаны для йоги, но из-за рубашки-прокладки это оказалось невозможно. Джинсы, купленные ею вместе с Куином, также не подходили.
Вынув рубашку, Лейла, чтобы натянуть джинсы, использовала вместо нее бумажные полотенца. Толстый свитер обеспечивал объем и тепло, расчесав и связав волосы ленточкой… она стала почти, как все.
Покинув комнату, Лейла достала сотовый телефон, который ей дал Куин. Она хотела позвонить ему, но она не знала, что сказать. Он мог повлиять на этот процесс не более чем она.
«О, дражайшая Дева-Летописеца, я могу потерять нашего малыша». Эта мысль пришла Лейле в голову, когда она уже стояла на вершине величественной лестницы. Она теряет их дитя. В этот самый момент. Здесь, возле кабинета короля.
Потолок обрушился на ее голову, а стены в большом, просторном фойе начали давить так, что она не могла сделать вдох.
— Ваша светлость?
Встряхнувшись, Лэйла посмотрела вниз. На красной ковровой дорожке у подножия лестницы стоял Фритц, одетый в стандартную ливрею, его морщинистое и доброе лицо выражало беспокойство.
— Ваша светлость, мы можем идти? — осведомился он. Лэйла кивнула и осторожно начала спускаться вниз, она не могла поверить, что все оказалось напрасно, все те часы попыток с Куином… оцепенение, охватившее ее потом, когда она не осмеливалась пошевелиться… удивление и волнение, и слабая, предательская надежда.
Сам факт того, что она отдала дар своей невинности ни за что.
Куин и так сильно страдал, а необходимость поведать ему о неудаче, усиливала собственную муку Лейлы. Ради ее жажды он принес в жертву собственное тело, его желание иметь свое кровное дитя вынудило его сделать то, чего бы он никогда не сделал при других обстоятельствах. От того, что у биологии свои собственные планы, ей было не легче.
