Сегодня эти слова от многих душ отскочат, как от стенки горох.
Тогда они доходили до каждой живой души, потому что вопрос стоял просто: или трудовая Россия научится работать уже не на хозяина, а на саму себя, или она рухнет, и тогда придется вновь работать на хозяина, а то и на иностранного «дядю».
Но бои предстояли не только на трудовом фронте (тогда это понятие имело не пропагандистский, а реальный смысл) и не только на еще существующих фронтах Гражданской войны, В полную силу начинались политические бои внутри РКП (б), которая в результате общественного провала остальных партий оказалась не только правящей, но и единственной легальной политической партией России.
Наметились (пока лишь наметились) и основные силы противостояния — Сталин и Троцкий.
Ленин имел абсолютный авторитет если не в партийной верхушке (вспомним тех же Бубнова и Преображенского), то в партийных массах, Поэтому в любом случае Ленин мог играть роль третейского судьи, но положение даже Ленина в перспективе могло оказаться не таким уж незыблемым.
РКП (б) стала партией правящей, а власть в стране изменилась настолько сильно, что как в столицах, так и в провинции образовался огромный массив властных вакансий.
Кадры старой власти для новой не годились…
Какой соблазн для карьеристов, авантюристов, себялюбцев, напористых проходимцев и вообще для всех любителей устраивать свои личные проблемки за счет общества!
Конечно, новая власть была властью абсолютно нового, ранее небывалого типа. Это была жесткая власть, суровая власть, и те, кто посылал властные импульсы с вершин власти вниз, были тоже людьми в массе своей аскетичными, неприхотливыми, привыкшими не тешить себя, а жить суровой и напряженной жизнью деятельного духа, стремящегося к умному, то есть справедливому, социальному устройству.
Ленин до смерти жил скромно. И последние годы жизни он жил в комфортабельном дворце в Горках не из-за любви к излишествам, а потому, что ему — уникальному лидеру нации, после ранения требовался особый, щадящий режим жизни и лечения, Горки подходили и потому, что там имелась телефонная связь с Москвой.
Сталин — даже тогда, когда стал главой сверхдержавы, — тоже жил скромно. Да, он проводил «отпуска» на комфортабельных, предназначенных только для него государственных дачах. Но все это тоже объяснялось не стремлением Сталина к сибаритству и роскоши, а необходимостью обеспечить такой режим «отдыха», который оптимально сочетал бы интересы психофизиологического восстановления великого лидера великой нации и потребности щадящего порядка его работы на «отдыхе».
Троцкий же, Зиновьев, Каменев, Рыков и ряд других лидеров партии и государства уже почувствовали вкус к «изячному» и «коньячному».
Сильная духом часть партийных и советских работников, люди, по позднейшему выражению партизанского генерала Вершигоры, «с чистой совестью», решительно стояли за Ленина и Сталина, Это о них Сталин на IV конференции КП (б)У в марте 1920 года говорил:
«В нашей партии есть спаянность, единство, преданность делу, а над всем этим наш девиз: «Умереть, но довести до конца начатое». Только благодаря дисциплине и спаянности партия успешно перебрасывает тысячи работников во все районы, во все области…»
Тогда и возникло — как выражение реальности — понятие «солдат партии».
Внутренне же нестойкая часть партийных и советских работников, склонная к позе, к амбициям, к личному преуспеянию и достатку, стала быстро тянуться к Троцкому, как естественному выразителю их настроений.
А кроме того, в партии постепенно образовалась не очень многочисленная, но очень напористая группа «правых», Эти исходили из того, что от добра добра не ищут, и раз уж «мы» взяли власть, то не надо дразнить гусей (то есть — капиталистический мир), а надо постараться устроить из России что-то вроде бы социалистическое, но и капиталистическое — тоже.
Ленин и Сталин были реалистами. Они были бы рады, если бы в Европе получили развитие революционные тенденции. Но этого не произошло, и Ленина (а особенно Сталина) начинало больше интересовать и заботить внутреннее, хозяйственное развитие России.
Троцкий был прожектером, глашатаем и апологетом «мирового пожара». И немало молодых сердец, бившихся в груди тех, кто пришел в революцию после 1917 года, билось в унисон с «кличами» Троцкого… Романтика сабли была им понятней и привлекательней романтики ежедневного упорного труда серпом и молотом.
За Лениным и Сталиным шли молодые романтики иного склада — практические романтики, типа Лаврентия Берии или Андрея Жданова.
И партия, первые годы шедшая за Лениным безоглядно, теперь оказывалась перед угрозой раскола, и поэтому не просто юбилейной датой оказалось хотя и скромное, но празднование в апреле 1920 года 50-летнего юбилея Ленина.
Не просто статьей «к дате» стала и сталинская статья «Ленин как вождь и организатор РКП», опубликованная в «Правде» 23 апреля 1920 года.
Сталин начал ее так:
«Существуют две группы марксистов. Обе они работают под флагом марксизма, считают себя «подлинно» марксистскими. И все-таки они далеко не тождественны. Более того: между ними целая пропасть, ибо методы их работы диаметрально противоположны. Первая группа обычно ограничивается внешним признанием марксизма, его торжественным провозглашением… Свою деятельность она основывает не на опыте, не на учете практической работы, а на цитатах из Маркса…
Расхождение слова с делом — такова основная болезнь этой группы. Отсюда разочарования и вечное недовольство судьбой, которая сплошь и рядом подводит ее, оставляет «с носом»…»
Сталин далее писал, что имя этой группе в России — меньшевизм, а в Европе — оппортунизм, и ссылался на давнюю характеристику, принадлежащую видному деятелю польской и немецкой социал-демократии Лео Тышке (1867–1919), убитому в берлинской тюрьме. Тышка однажды метко заметил, что кое-кто не стоит, а лежит на точке зрения марксизма.
Сталин не был сторонником раскола и, в отличие от троцкистов и зиновьевцев, всегда стоял на том, что худой мир лучше доброй ссоры. Поэтому он писал не об оппозиционерах, а об уже вышедших «в тираж» меньшевиках. Хотя, говоря о «лежащих» на марксизме деятелях, подразумевал Сталин, вне сомнения, троцкистов и прочих оппозиционеров.
Далее им было сказано следующее:
«Вторая группа, наоборот, переносит центр тяжести вопроса от внешнего признания марксизма на его проведение, претворение в жизнь… В своей деятельности она опирается не на цитаты и изречения, а на практический опыт, проверяя каждый свой шаг на опыте, учась на своих ошибках и уча других строительству новой жизни… Имя этой группы — большевизм, коммунизм.
Организатором и вождем этой группы является В.И. Ленин…»
Сталин не просто относился ко второй, естественно, группе, но и был ее вторым лидером после Ленина.
После смерти Ленина он эту группу возглавил, Имея в виду Троцкого и его послеоктябрьских новоявленных адептов, Сталин точно и пророчески — пророчески в отношении Троцкого, Зиновьева, Каменева, Рыкова, Бухарина, Томского, Пятакова и многих других — писал:
«В наше время пролетарской революции, когда каждый лозунг партии и каждая фраза вождя проверяется на деле, пролетариат предъявляет своим вождям особые требования. История знает… вождей бурного времени, вождей-практиков, самоотверженных и смелых, но слабых в теории. Массы не скоро забывают таких вождей. Таковы, например, Лассаль в Германии, Бланки во Франции. Но движение в целом не может жить воспоминаниями…
Есть и другого рода вожди…сильные в теории, но слабые в делах организации и практической работы. Такие вожди популярны лишь в верхнем слое пролетариата, и то лишь до известного времени…
Чтобы удержаться на посту вождя пролетарской революции, необходимо сочетать в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом пролетарского движения… В этом, между прочим, нужно искать объяснение того факта, что Ленин, и именно он, является ныне вождем самой сильной и самой закаленной в мире пролетарской партии».
Статья Сталина менее всего была призвана «похвалить» Ленина, Сталин видел свою задачу в ином — момент требовал весомо и зримо расставить все по своим местам, В партии, насчитывающей уже сотни тысяч членов, лишь немногие тысячи (с учетом потерь в Гражданскую войну) в полной мере сознавали значение и роль Ленина в создании совершенно новой социалистической партии — партии не рассуждающей, а победоносной!
А троцкистский «пиар» вовсю надувал Льва Давидовича…
Вот Сталин и сказал, громко и гласно, кто есть в партии кто!
В первой части статьи, озаглавленной «Ленин как организатор Российской коммунистической партии», Сталин вначале показал, почему, за счет чего именно ленинская стратегическая линия позволила создать боевую и сплоченную партию, оказавшуюся способной осуществить революцию и затем способной «в любой момент перестроить свои ряды и сосредоточить сотни тысяч своих членов на любой большой работе, не внося замешательства в свою среду».
