В последний день мая они впервые разговаривали друг с другом наедине, бродя, держась за руки, по склонам горы Каленберг. В тот же день в своем дневнике Фрейд рассуждает о том, насколько ее чувство к нему соответствует его чувству к ней. Поводом для таких мыслей послужил, очевидно, ее отказ от маленького подарка — букета из дубовых листьев. Фрейд расценил этот жест как холодность, а дуб с тех пор стал ему ненавистен. На следующий день, прогуливаясь с Мартой и ее матерью по Пратеру, он столь подробно расспрашивал девушку о ее жизни, что, придя домой, она рассказала об этом своей сестре Минне и спросила: «Что ты об этом думаешь?» И получила довольно язвительный ответ: «Со стороны господина доктора очень любезно уделять нам так много внимания».
8 июня Фрейд застал Марту за работой над нотным альбомом для ее двоюродного брата Макса Мейера и заключил, что опоздал со своими ухаживаниями. Но всего пару дней спустя она была с ним очень мила, и, гуляя в Мёдлингском саду, они нашли сдвоенный миндаль, который венцы называют Vielliebchen[46] и который требует фанта с каждой стороны в форме подарка. Но теперь тяготение друг к другу было явно взаимным, и в первый раз у Фрейда появилась надежда. На следующий день она послала ему испеченный собственноручно пирог, чтобы Фрейд «препарировал его». Перед отправкой пирога, однако, от него прибыл экземпляр «Дэвида Копперфилда» поэтому к пирогу она приложила записку с несколькими теплыми словами благодарности, подписавшись «Марта». Спустя еще два дня, 13 июня, она обедала с его семьей, и он завладел карточкой с ее именем в качестве сувенира; поняв этот жест, она под столом коснулась его руки. Это не прошло незамеченным для его сестер, которые, несомненно, сделали собственные выводы. На следующий день, в среду, она снова написала ему несколько строк, которые, однако, он получил лишь в субботу, в день их помолвки. Еще через день они отправились на прогулку, сопровождаемые ее братом, и она сказала Фрейду, что сорвала для него в Бадене цветущую ветку липы, которую подарит ему в субботу. Ободренный этими новостями, Фрейд, который уже получил разрешение писать ей в Гамбург и привилегию называть ее по имени, попытался расширить ее до интимного «Du» («ты»). Поэтому, придя домой, он написал ей свое первое письмо, застенчивое, робкое и тщательно продуманное, прося ее о данной привилегии.
В ответ на это письмо во время их встречи в субботу в его доме Марта подарила ему кольцо, которое ранее было передано ей ее матерью. Оно было для нее велико, а Фрейд носил его на своем мизинце. Вскоре он заказал для нее точно такое же кольцо, только меньшего размера, так как боялся, что в ее семье заметят пропажу.
Спустя месяц он написал ей следующее письмо:
Сейчас у меня к тебе трагически серьезный вопрос. Ответь мне честно и искренно, не любила ли ты меня меньше в 11 часов в прошлый четверг, или в тот момент ощущала ко мне раздражительность больше обычного, или, возможно, была, как поется в песне, «неверна» мне[47]. К чему такие церемонные и вроде бы неумные вопросы? Просто появилась возможность покончить с предрассудками. В тот момент, о котором я спрашиваю тебя в письме, мое кольцо разбилось в том месте, куда вставлена жемчужина. Должен признаться, что мое сердце не испытало скорби, я не был охвачен тяжелыми предчувствиями, что наша помолвка ни к чему хорошему не приведет, а также не испытал никакого тяжкого подозрения, что в тот момент ты как раз пыталась забыть обо мне. Все это ощутил бы чувствительный человек, но моей единственной мыслью было, что следует починить кольцо и что трудно избежать подобных инцидентов.
Это случилось, когда знакомый хирург пытался помочь Фрейду справиться с ангиной; из-за острой боли Фрейд ударил костяшками пальцев по столу. А в этот самый момент Марта занималась не чем иным, как поеданием куска пирога. Довольно достоверно известно, что во время очередной ангины это кольцо опять разбилось, и на этот раз жемчужина была потеряна. Спустя год Марта подарила ему новое кольцо, также с жемчужиной. Фрейд же смог купить ей обручальное кольцо лишь в декабре 1883 года (это было довольно обыкновенное кольцо с гранатом).
Дата решающей субботы, с которой они считали себя помолвленными, 17 июня, была той датой, которую они никогда не забыли. В течение нескольких лет они отмечали 17-е число каждого месяца, но с февраля 1885 года эта дата больше не упоминается в их письмах.
Тем временем приходилось принимать тщательные меры предосторожности для того, чтобы об их помолвке никто не узнал. Множество конвертов адресовалось Марте от имени одного из ее старых друзей, Фрица Вале, чьи письма, по всей видимости, не должны были возбудить подозрений, так как он сам был помолвлен, но в правом верхнем углу на обратной стороне конверта стояла буква «М», указывающая, от кого в действительности они шли. Ее письма приходили к Фрейду не на домашний адрес, а на адрес одного из коллег Фрейда по Институту Брюкке.
С начала их знакомства личность Фрейда наверняка произвела на Марту впечатление, тем более что, к удовольствию Фрейда, она нашла его похожим на своего отца. Начиная с этого времени и далее из ее писем видно, что она преданно и глубоко его любила. Однако долгое время Фрейд был склонен сомневаться в ее любви и до конца помолвки укорял ее за то, что он называл primum falsum (главной ложью) их отношений, — что он влюбился в нее на девять месяцев раньше, чем она в него, что она относилась к нему благосклонно вопреки своим склонностям и что ему пришлось пережить ужасное время, когда она пыталась любить его, но не могла. Единственная правда во всем этом заключается, по-видимому, в том, что ее чувству потребовалось больше времени, чтобы принять ту форму страсти, которая вспыхнула в нем с первого момента их встречи (но Фрейда трудно было переубедить в чем-либо). В письме от 9 апреля 1884 года он ссылается на это как на единственную несправедливость, которую она совершила по отношению к нему, но два года спустя признает, что большинство девушек говорят «да», не будучи на самом деле влюбленными; любовь обычно приходит позднее.
Отношение Фрейда к своей возлюбленной было очень далеко от простого влечения. Это была настоящая grande passion (великая страсть). Ему пришлось испытать на себе всю силу страшного могущества любви, со всеми ее восторгами, слезами и мучениями. Она возбудила все страсти, на которые была способна его сильная натура. Если пламенное ученичество в любви давало когда-либо человеку право авторитетно рассуждать о любви, так этим человеком был Фрейд.
После очередного свидания он начинал сомневаться в своем счастье, боясь проснуться от блаженного сна. Однако вскоре Фрейд решает покончить со всеми сомнениями, он спрашивает себя, почему он не может хоть раз в жизни иметь больше, чем заслуживает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
