Ничего скорее всего. А на свободе легче придумать способ спасения… Припомнились истории, которые дядя Осия рассказывал про вестри и в особенности про Народ Двалина, про то, насколько высок в их глазах статус гостя. Если бы добраться до их нор… Осия говорил что-нибудь, где водятся вестри? Черт, не вспомнить. Торри не очень-то много расспрашивал о географии мифических стран, где разворачивались дядюшкины истории; путешествовать по этим странам Торри тоже не планировал…
Дорога вела вперед по грядам холмов к горам, вздымающимся на горизонте, а на западе, в глубокой долине, извивалась серебристая Гильфи.
В десяти милях отсюда? Или, может, в пятнадцати? Или в пятидесяти? Трудно сказать. Ближе она, кажется, не становилась.
Но самое скверное было то, как вел себя отец. Выглядело все так, будто Сыны выбили из него все мужество. Он вздрагивал всякий раз, когда кто-то из Сынов проходил мимо, выбрасывая руку в жесте защиты, словно оборонялся — ни следа угрозы в его движении!
Сыны презирали такое поведение, и кобели, и суки. Торри тоже, хотя вслух ничего не говорил. Да и что бы он сказал? Маловато храбрости, пап? Веди себя как мужчина, а не как трус?
Но в это Торри не верил ни мгновения.
Впереди виднелся Т-образный перекресток: дорога, ответвлявшаяся от основного тракта, уводила по насыпи к деревне не более чем в миле отсюда.
— Херольф? — Торри прибавил шаг, устремляясь вперед, к вожаку. — Херольф? Можно спросить у тебя кое-что?
Массивная морда, покрытая золотисто-черным мехом, повернулась к нему. Херольф склонил голову набок.
Мохнатая сука в человеческом обличье — лицо ее поросло светло-коричневым пухом, — которая стояла, почесывая рубец, находившийся точно на месте ее левого соска, что-то рявкнула Херольфу, а потом в ответ на его явно саркастическое, по ощущению Торри, высказывание снова зарычала и развела руками.
Потом повернулась к Торри:
— Смотря что. Если «сколько еще нам идти», то я откушу тебе два пальца. — И она улыбнулась, показав зубы, которыми нетрудно было выполнить обещанное. — Так что будь добр, солги ему.
Торри покачал головой:
— Я насчет обуви. У матери и Мэгги на ногах шлепанцы. Я вижу деревню — не получится ли там добыть им подходящую обувь? У людей не такие толстые подошвы, как у Сынов, и…
Херольф прервал его, зарычав, затем что-то рявкнул суке.
— Он спрашивает, чем ты собираешься платить сапожнику? — перевела та. Торри сглотнул.
— Как насчет того золота, которое вы забрали из наших с отцом мешков?
Он никогда раньше не слышал, чтобы волк смеялся, и Торри не сомневался, что ответ будет не просто отрицательный, но и оскорбительно-отрицательный, однако сука, повернувшись к нему, прорычала:
— Будь по-твоему.
Она опустила два пальца с длинными когтями в поясную сумочку и бросила на ладонь Торри крюггерранд. Как всегда, золотая монета оказалась на вес тяжелее, чем на вид.
— Четверо — в конвой! — скомандовала она на берсмале; затем зарычала, переводя.
Отец вздрогнул, отпрянув, когда один из Сынов прошел совсем недалеко от него. Мать похлопала его по плечу, а Мэгги вообще ни на что не обратила внимания.
— Херольф позволил нам отправиться в деревню, чтобы найти сапожника и добыть для вас какую-нибудь обувь.
— Спасибо, — произнесла Мэгги одними губами.
— Спасибо большое, Торри, — сказала мать. Отец отвел глаза в сторону.
Стражами оказались два Сына в волчьем облике и две суки — в человеческом.
— Торри, будь осторожен, — проговорил отец. — Я… слегка беспокоюсь. — И он еле заметно подмигнул.
Лицо Торри сохранило спокойное, невозмутимое выражение. Слово «легкий» или его берсмальский эквивалент, посфе, служило сигналом для побега. Сейчас отец употребил не совсем то слово, однако пауза перед «слегка» и подмигивание означали, что это сделано не случайно.
Озноб волной прошел по спине Торри; он с трудом сдержал дрожь. Отец не был трусом, он всего лишь притворялся. Пусть Сыны думают, что запугали его, — тогда они утратят бдительность. Так что когда отец, положив руку на плечо сыну, привлек его к себе и обнял со словами «Будь осторожен», Торри ничуть не удивился, что свободная рука отца расстегнула ему пуговицу на животе и быстро просунула под рубашку нечто напоминающее пару небольших ножен.
Торри оттолкнул отца и выпрямился, якобы с презрительным видом, но в основном для того, чтобы не было видно, что рубашка расстегнута:
— Как-нибудь обойдусь без советов того, кто трясется перед Сынами!
Конвоиры Торри зафыркали. Одна из сук повернулась к другой и что-то негромко ей сказала.
— Ничего, мы быстро, — добавил Торри, словно обращаясь к Сынам.
Отец еле заметно кивнул: если бы Торри не следил за ним, он бы ничего не увидел.
Селение называлось Деревня у Мерова Леса. Не очень-то оригинальное название, с учетом того, что поселок стоял на росчисти у границы охотничьих владений маркграфа Мера, но с какой стати ожидать от жителей Вандескарда особенной оригинальности?
Мать, Торри и Мэгги первыми вошли в темную сырую каморку, за ними последовали двое стражей.
Здесь не было видно других дверей, если только дверной проем не скрывался за гобеленом, висевшим на задней стене. Гобелен, однако, был великолепен: высокий узкий водопад в лесу, низвергавшийся на зеленый луг, причем его подножие и вершина скрывались в облаке водяной пыли. Очень, очень мило.
Остальные стены были изрыты ячейками, где хранились обрезки кожи, куски дерева и крохотные металлические кружки, предположительно — ушки, в которые продевают шнурки. Над обшарпанным рабочим столом, стоявшим под окошком с раскрашенным стеклом, находилась полка, где лежали разнообразного вида инструменты. Некоторые из них — ножи по большей части — Торри идентифицировал без проблем, о назначении других он и понятия не имел.
— Эхр… — заворчала главная из сук. Многозначительно посмотрела на полку с инструментами, затем протянула длинную волосатую руку и сцапала нечто, напоминающее скальпель на черенке длиной в фут. — Ну давай, если хочешь. Почикай меня как следует, а потом устрой побег, поглядим, что тогда будет с тобой и с твоими.
— Нет, — ответил Торри, сглатывая.
Мать на мгновение поджала губы, затем покачала головой. Мэгги продолжала смотреть в пространство.
Раздалось позвякивание, больше похожее на стук стеклянных бусин, нежели на звон колокольчиков, и цверг — нет, вестри, напомнил Торри сам себе — прошел сквозь водопад, который состоял, как теперь было видно, из тысяч отдельных раскрашенных нитей, свисавших с дверной рамы.
— Биндур, к вашим ушлугам, — невнятно произнес цверг на берсмале; шепелявость делала его речь еще менее разборчивой. Он перевел взгляд с Торри сначала на женщин, затем — на Сынов и слегка пожал плечами, как будто говоря «Не мое это дело». — Благородные гошпода и дамы нуждаются в моих ушлугах?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
