- Чего он от меня хочет?
- Разве не понятно? – удивилась Жоан. – Ревнует! – и крикнула ему:
- Серж! А ну-ка прекрати сейчас же! Я кому сказала!
Франк засмеялся, он не мог без иронии наблюдать за тем, как она разговаривала с ними и делала это на полном серьезе, словно перед ней были не звери, а люди, и тут случилось невероятное. Жираф медленно начал перебирать длинными ногами, поворачивая большое тело. Наконец, отвернулся совсем.
- Так! Это что такое! – гневно воскликнула Жоан. – Ты что себе позволяешь? Знаешь кто ты такой? Собственник! Длинный, обидчивый собственник. Если сейчас же не повернешься, я завтра к тебе не приду. Ты меня слышишь? Ну, как хочешь!
Но Серж стоял, не двигаясь с места.
- Серж, дорогой, - продолжала она. – Это Луи. Познакомься. Он нравится тебе? Серж, я должна знать твое мнение. Он очень хороший. Не сердись на него, Серж!... Я очень люблю его, но если ты не повернешься, я расстанусь с ним навсегда! Но тогда я буду совсем одна - ты этого хочешь?
Франк был потрясен. Он заворожено наблюдал за огромным жирафом, который после этих слов медленно повернулся, опять посмотрел ему прямо в глаза, и от этого взгляда ему стало не по себе.
- Дайте ему это, - шепнула Жоан, протянув Франку пучок травы. - Не бойтесь, он вас не съест.
Франк взял траву и поднес к прутьям ограды, которая их разделяла. Серж снова внимательно на него посмотрел, вдруг наклонил голову и аккуратно взял у него из руки траву. А губы его были нежными и мягкими. Потом он с удовольствием ее жевал, получая истинное наслаждение. И это было заметно.
- Он признал вас! - прошептала Жоан. – Это хорошо. Он мой любимец! – она снова обернулась к жирафу: - Пока, Серж! Не скучай! Пока, мой хороший! - и взяла Франка за руку. - Завтра я обязательно приду, - крикнула на прощанье она и повела Франка к машине.
Потом они еще долго ездили по парку, и Жоан показывала ему своих питомцев. Наконец они закончили обход и очень скоро сидели на веранде открытого ресторанчика рядом с зоопарком.
- Ресторан экзотической кухни? – спросил он.
- Что вы имеете в виду? – вздрогнула она.
- А что вы делаете с животными, которые расплодились и которых стало слишком много?
- А что делают с людьми, которые рождаются и их становится очень много? – сверкнула она глазами.
- Отдают на сведение животным, - пошутил он, но Жоан его юмор не оценила.
- Вы такой странный, Франк. Иногда вы напоминаете необузданного дикого человека, который вышел из леса. Или инопланетянина, прилетевшего с другой планеты. Нет, никто этих замечательных зверей не отдаст на сведение людям, если вы это имели в виду.
Она немного помолчала и задумчиво добавила:
- Такое случилось лишь однажды, когда в 1870 году была франко-прусская война, и Париж был в осаде. У военных закончилась еда, и пруссаки пришли в этот парк. Все звери безжалостно были съедены. Но, то были дикие времена. Слава богу, это больше нигде и никогда не повторится.
Он смотрел в эти грустные глаза, продолжая молчать. Потом спросил:
- Жоан, а почему вы своему жирафу сказали, что любите Луи?
Она улыбнулась, задорно тряхнула головой, от чего ее волосы разлетелись в разные стороны. Потом воскликнула:
- Ну, сказала! Просто так! Сказала и все! Только вы не подумайте… Они, как дети, с ними нужно быть очень аккуратными. Всегда нужно думать, что говоришь.
- Разве можно обманывать детей? – улыбнулся Франк.
- Нет, - улыбнулась она.
- А почему вы развелись?
- А почему вы спросили?
- Сегодня я наблюдал за тем, как вы проводите время с животными… Наверное, любой мужчина был бы счастлив, находясь рядом с таким психологом, как вы.
- Почему развелись? Он хотел выкинуть мой шкаф! – громко воскликнула она, потом засмеялась. - Шучу.
А развелись, потому что разлюбили. Хорошо вовремя поняли, что любви больше нет. А если нет, тогда зачем все это?
- Вы удивительная, Жоан.
- А почему развелись вы?
- Я?
- Нет, ошиблась! Теперь медиум я. У вас есть жена, есть семья и замечательные дети. Угадала?
- Это у вас есть семья и двое детей – мальчик и девочка. Вы смогли бы в это поверить?
- Знаете, Луи, иногда мне кажется, что это правда. А еще мне кажется, что знаю вас уже тысячу лет… Поэтому и терплю до сих пор ваши дикие фантазии.
- Я скоро уеду, - внезапно произнес он.
Жоан немного помолчала, потом тихо спросила:
- Вы закончили свое интервью?
- Почти.
- И, поэтому, прятались утром за деревом? Хотели уйти по-английски?
- Я не люблю долгих расставаний, поэтому ненавижу уходить по-французски.
- А как это по-французски? Как прощаются в вашем Провансе?
- Сразу и навсегда.
- А как прощаются в вашем Париже?
Она долго молчала, глядя ему в глаза, потом улыбнулась и ответила:
- Никак. Не прощаются вовсе.
- Поэтому англичанам намного легче.
- 32 –
- На чем мы позавчера остановились? – спросил Дойл. Они снова сидели за столом в его просторном кабинете и готовились писать. С одной стены на них внимательно смотрели глаза ребенка и взрослой женщины, чьи фотографии были аккуратно развешены в красивых рамках, а с другой черными пыльными отверстиями зияли пустые полки. Франк с удивлением заметил, что выглядел Дойл как-то необычно. На нем был надет приличный костюм и галстук, он был тщательно выбрит, что случалось с ним крайне редко, старик был необычайно бодр, даже весел, несмотря на то, что в последние дни он явно чувствовал себя неважно. Иногда хватался за сердце, что-то невнятно бормотал, забывал, о чем говорил минуту назад. Но сегодня, словно сбросив с себя добрый десяток лет, был энергичен и полон сил.
- Так, на чем мы остановились? – повторил он.
- Сбежал, скитался, пароход, Марсель, Париж. Я это уже записал, - ответил Франк.
- Париж, - пробормотал Дойл. – Так я оказался в Париже, - снова повторил он. – Хорошо, продолжим.
У Рональда Дойла было совсем немного денег, которые он успел заработать в Америке, поэтому постоянно приходилось искать какой-то заработок. Он сумел прокормить себя и оплатить небольшой угол, который снимал в доме на окраине Парижа. Но не это его сейчас беспокоило. У него появилась одна идея, которую он хотел осуществить и теперь готовился к этому.
Однажды он позвонил в одно уважаемое издательство и попросил к телефону главного редактора. На вопрос – кто его спрашивает, ответил просто – Рональд Дойл. Сказал всего лишь эти два слова и на том конце провода услышал восторженные возгласы. Через мгновение трубку взял редактор. Дойл не стал долго говорить, произнес лишь:
- Я хочу дать вашей газете интервью.
- О! Конечно, месье. Для нас это большая честь! Когда вам будет удобно к нам приехать?
- Когда?
Сначала он думал, что придет прямо сейчас, но для солидности ответил:
- Скажем, завтра… нет, послезавтра. В 16.00.
- Какие ваши условия? – уточнил тот.
- Условия? – сначала не понял он. – Ах, деньги?
- Конечно! Ваш гонорар! Впрочем, мы готовы на любые условия, месье Дойл! – услышал он и ответил:
- На ваше усмотрение, месье. Я знаю, у вас солидное издание и солидные гонорары. Сделайте, как вы обычно поступаете в подобных случаях. Вы меня понимаете.
- Да, конечно, месье! Послезавтра в 16.00 я вас жду. За вами прислать машину?
- Машину? Нет, не нужно. Я приеду на своей, - соврал он.
В этот же день Рональд Дойл сходил в парикмахерскую и сбрил надоевшие бороду и усы, еще на последние деньги он купил приличный костюм, и теперь оставалось дожидаться назначенного часа. Черт дернул сказать ему – послезавтра. Но хотелось придать больше значимости своей персоне и визиту, к которому он так тщательно готовился. Сейчас он находился в Париже. В столице великой свободной страны, где он должен был рассказать обо всем - о той книге, об агентстве, откуда он сбежал, и о таинственных кабинетах с двойными табличками, где рождались чудовищные замыслы. Он должен был дать это интервью! Время пришло.
День был замечательный. Париж сиял отмытыми ночным дождем булыжными мостовыми, пестрая веселая толпа вселяла в него уверенность и силы. За эти несколько месяцев, что он провел здесь, уже успел полюбить этот прекрасный город, и больше ехать никуда не собирался, а тем более бежать. Здесь был необычайный воздух свободы, которым он с радостью дышал, и снова хотелось во что-то верить, хотелось жить. Просто жить. Оставалось только закончить с этим делом. Покончить с Рональдом Дойлом навсегда и поставить на этом точку. Интересно – какие рейтинги будут у проклятой книги? Наверно, после этого интервью, ее скупят во всех магазинах, прочитают, а потом сожгут. Так думал он, приближаясь к издательству. Оставалось еще полчаса и пару километров. Пока еще было рано, а он любил точность, поэтому решил задержаться, остановившись у книжного магазина, откуда на него смотрело лицо Рональда Дойла. Неужели через час он распрощается с этим именем навсегда?! И в душе его радостно затрепетало.
