— И мы из Центра в Остров.
— Так вы из того каравана? — оживилась Наташа.
— Нет больше каравана, — он горестно повесил голову.
— Как это? — на этот раз не поверил уже мы.
— Нолды, много нолдов пролетало на своих кораблях разбомбили нас. Поймали нас на марше в предыдущем кластере и залили сверху газом. Они им обычно травят заражённых, но в этот раз мы выступили в их роли. Вы не представляете какая это ужасная смерть. Человек выплёвывает свои лёгкие, а затем растворяется изнутри. Те, кто с испуга забежал на черноту умерли там. Кто-то прямо на дороге, мы из тех, кому посчастливилось выжить. Мы встали лагерем в лесу, но боимся идти вперёд.
— Можете расслабиться, — похлопала его по плечу Наташа. — Нолдов больше нет. Все они мертвы.
— Центр выстоял?
— Центр выстоял, а вы почему ушли? — спросил до сих пор молчавший папаша Кац. Судя по его редкой шевелюре, вставшей дыбом, он был крайне раздражён.
— Мы решили попытать счастья в Острове. Нам показалось что там будет лучше. Больше воздуха, нет той тирании, которая царит в Центре и вообще спокойнее, — развёл руками Джон.
— В общих чертах понятно, — сказал я. — Рыба ищет, где глубже, человек, где лучше. Папаша Кац, мы не осуждаем их.
— Ну а как…
— Закрыли тему, — Кац захлопнулся на полуслове. — И так что сейчас? Сколько вас выжило?
— Пять сотен может быть, не больше.
— Почему дальше не пошли? Ведь до Острова уже рукой подать.
— Беда не приходит одна, — красавчик опять свесил клюв к полу. — Нас постигла другая напасть. Дальше по дороге засели сектанты и не дают нам пройти.
— Вас же пятьсот человек? — воскликнула Наташа! Всё-таки здорово, что они свалили из Центра. Жанна, наверное, перекрестилась, когда они ушли. Если там все такие обсосы как этот, то скатертью дорога.
— Главный у сектантов Святой Иннокентий, — выпалил Джон.
— Таки святой? — не сдержался Кац. — Неплохо при жизни святым заделаться. Устраиваются же люди. — С завистью в голосе пробормотал папаша Кац.
— Он сам так себя назвал. Но святость его другого толка. Он умеет приказывать людям.
— Постой, как нимфа? — спросила Наташа.
— Почти, с заражёнными у него плохо, вернее вообще никак. А вот людей он быстро вокруг пальца обводит.
— Не понял. Что значит «обвёл вокруг пальца»?
— Забубнил, заговорил, очаровал, загипнотизировал, — Джон попробовал подобрать слова. — Таким образом четыреста человек из выживших перешли к нему в лагерь.
— Сами ушли? — уточнил Кац.
— Да. После того как мы выбрались в этот кластер после бомбёжки нам повстречался Иннокентий. Он тут же сориентировался и начал свои проповеди. С ним вместе были несколько десятков человек. После двухчасовой проповеди четыре пятых ушли с ним. На нас его слова не произвели такого впечатления, и мы остались здесь приходить в себя. На следующий день от него появились люди и передали ультиматум. Или мы присоединяемся к ним или хрен кто пройдёт дальше. Вот сидим, думаем, как дальше быть.
— Давно сидите? — едко спросил папаша Кац.
— Уже недели три. Припасы какие были кончаются, что делать так и не знаем.
— Не пробовали просто пришить это святого Кешу? — подал голос Гном. Молодец парень, зрит в корень.
— Как?
— Ну зайти в лагерь и выстрелить ему в лоб, — пожал я плечами.
— Вы думаете это так просто? Как выяснилось он там не один. С ним как минимум сотня его преданных ему людей. Наши так, довесок. Кто-то, конечно, стал ярым фанатом святого Иннокентия, кто-то, наоборот, следующей ночью вернулся к нам. Но таких мало. И с оружием у него всё в порядке. Вас он тоже кстати тормознёт, — пообещал Джон.
— Надорвётся, — рассмеялась Наташа.
— Там дорога заминирована, колёса повредите и встанете. Запасные есть? Нет? Ну вот значит встанете. А так-то да, пушка у вас хороша, но боюсь вы ей больше наших уложите, чем его.
— Как он воздействовал на тех, кто ушёл? — спросил папаша Кац.
— Он читал свою проповедь о том, что мы должны жить в гармонии с этим миром. Улей любит нас, и он тоже. Кругом все братья и сёстры. Все, даже заражённые. Они даже больше, потому что поддались злому духу и нам предстоит помочь им освободиться от чар.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот долбоёб, — разозлилась Наташа, — и что поверили?
— Как видите. Но это не всё. Ушли с ним те, кому он после проповеди дал причастия. Лепёшку из хлеба.
— Лжепророк. Психотропные лепёшки. Рецепт понятен мне. Кац предлагает сделать в Улье на одного святого меньше.
— Да, да. Мы за! — обрадовался Джон.
— Кац, объясни, — потребовала Наташа.
— Всё просто. Святой Иннокентий сильный ментат с задатками телепата. Плюс ко всему прочему балуется галлюциногенами и подмешивает их другим. Где берёт интересно? — объяснил Кац. — Если ему заткнуть рот и привести ко мне, то я сделаю из него достойного гражданина.
— Лоботомию? — улыбнулась Наташа.
— Что-то похожее, да. Мне ещё дед рассказывал про карательную психиатрию в СССР.
— Далеко он от вашего лагеря обосновался?
— Километров десять дальше по дороге. Они там даже пропускной пункт выстроили, но пока никто не проезжал с нашей стороны. Они дождутся Островитян, там Удмурт, жёсткий мужчина он этого святого на гребной винт намотает обязательно, — мстительно сказал Джон.
— Ну пока они узнают, пока приедут у меня борода в хрен упрётся, — не согласился ждать папаша Кац.
— Лучше и не скажешь, — согласилась Наташа. — Лесник?
— Что Лесник? Ты же видишь, — я показал на ногу. — Когда вырастет?
— Два дня. Послезавтра будешь бегать, — авторитетно заявил Кац.
— Значит так. Через два дня на третий я пойду на разведку. Потом буду думать. Потом земля обетованная примет в своё лоно святого Иннокентия. Не фига нам здесь с вами рассиживаться. У нас график, — я поднял указательный палец.
— Да, у нас график, — закивал Кац. — Выбиваться никак нельзя.
— Показывай дорогу в лагерь, Джон. Нам надо отдохнуть, — закончила разговор Наташа.
Через двадцать минут были на месте, проехав немного по дороге и свернули в начавшийся после полей лес. Лагерь «ушельцы» разбили на берегу речки, обнеся его высоким частоколом в два ряда и третий ряд вкопали под углом наружу, вероятно от заражённых. Неплохо они здесь устроились за три недели. В сам лагерь я не заходил на своей ноге, но Гном быстро всё разведал и доложил. Шесть больших землянок. Две женские и четыре мужских, пару деревянных строений, баня, столовая под открытым небом. В кластере стоял вечный август, загорай не хочу. Стаб известный и на этот раз не блуждающий, но никому не интересный. Поля с диким овсом, грибы, ягоды и магистральная дорога. Вот, пожалуй, и все достопримечательности. Подозрения мои отпали, это и правда были беженцы из каравана. Кац даже встретил двух знакомых с кем тут же отправился бухать и хвалиться историями, начиная с многострадального Запорожья. Папаша будет им вешать лапшу до утра, в чём я ни капли не сомневался. Вместе с ним я отправил Наташу и Гнома. Одну на поиски жениха, другого вынести с поля боя на себе знахаря если что, а сам завалился в броневике. Как только они ушли я тут же отрубился. Проснулся, однако, от того, что кто-то дубасил по входному люку. Я с трудом поднялся и цепляясь как мартышка поскакал к двери. Изнутри желающего войти можно было рассмотреть в появившемся окошке на внутренней стороне люка. Я щёлкнул тумблером и увидел по ту сторону Наташу.
— Ты чего так рано? — я попрыгал на свою койку.
— Да устала я чего-то. Джон этот ещё липкий какой.
— Мне показалось, что он тебе понравился.
— Вот именно, что показалось. Ты знаешь, Жень. Вот смотрю я на него, и невольно сравниваю с тобой, и такая хрень получается, — она уселась рядом со мной и протянула мне фляжку. Я принюхался и узнал самогон. На сон грядущий самое то. — Да, рослый, красивый, бабам нравится, но что-то в нём гнилое такое. Не мой типаж. Вот ты мой. — Она приблизилась ко мне и погладила по щеке. Затем её пальцы проворно пробежали вниз. Я не заметил, как оказался без своей пижамы. Её не смутил даже обрубок ноги, я заметил они здесь все такие напористые, не чета нашим лётчицам на аэродроме. Хотя женщин в улье было в два раза меньше, чем мужчин, но как это ни странно выбирали они с кем им спать. Этого правила придерживались все.
