– Ты в капкане, – ответила Делла Стрит.
– Именно это я и думаю, – кивнул адвокат.
– А, может, в таком случае лучше изобразить в суде справедливое негодование, заявить, что кто-то соответствующим образом обработал доказательства, подменил пули, убийство нельзя было совершить револьвером, найденным у Элен Робб, потому что ты лично вручил ей этот револьвер после того, как она уже поднималась на борт яхты?
– А мы-то откуда знаем, что после?
– Но она... Понятно.
– Другими словами, представим, что Элен исключительно хитра. Она пришла к нам в контору и рассказала байку о том, как отправилась на яхту в поисках Надин Эллис, не нашла ее, разругалась с Джорджем Анклитасом, покинула «Большой амбар», обнаружила револьвер среди своих вещей и спросила у меня, что с ним делать. Тогда Надин Эллис еще оставалась жива. Эта версия и вызвала у меня симпатию. Потом Элен отправилась на яхту и убила Надин Эллис.
– Неужели она могла совершить подобное? – воскликнула Делла Стрит. А время у нее было? Вспомни, она ведь практически все время находилась под наблюдением, потому что ты велел Полу Дрейку послать к ней охранников. Ты считал, что ей угрожает опасность.
– Я сейчас стараюсь воспроизвести все в памяти, – сообщил Мейсон. Оставался какой-то промежуток времени между тем моментом, как она вышла из нашего офиса до того, как охранники заступили на работу. Она за это время успела бы съездить на яхту и пристрелить Надин Эллис. Кто она – хитрая маленькая стервочка, пытающаяся меня использовать, или жертва какого-то дьявольского плана? А если кто-то ее подставляет, то как, черт побери, они все это осуществили? Что известно Гамильтону Бергеру? Он протягивает мне веревку, чтобы я сам себе накинул петлю? Каковы мои обязанности в сложившейся ситуации в виду того, что я должен представлять свою клиентку и не раскрывать доказательства, противоречащие ее интересам?
– Список вопросов получается слишком длинным, – заметила Делла Стрит.
– И очень многое зависит от того, удастся ли нам найти правильные ответы.
– Итак, что нам теперь делать?
– Садимся в машину и отправляемся в любом направлении – туда, где нас никто не узнает, не станет задавать вопросов, вручать повестки о явке в суд или какие-нибудь другие документы до половины четвертого. Затем возвращаемся во Дворец Правосудия и, чтобы там ни происходило, пытаемся затянуть слушание, чтобы не принимать никаких решений пока заседание не закроется. Тогда у нас останется время до утра, чтобы разработать план действий.
Делла Стрит кивнула и отодвинула стул.
– А если, – добавил Мейсон, – когда мы вернемся в зал суда в половине четвертого, мы застанем там мистера Гамильтона Бергера, то мы точно будем знать, что нам на самом деле подготовили капкан, а я в него попался.
12
Мейсон специально вошел в зал суда за несколько секунд до половины четвертого, и ни минутой раньше.
Бейлиф, наблюдавший за стрелками часов и уже начавший хмуриться, нажал на кнопку, давая сигнал судье Кейзеру, что все готово для начала слушания.
Один из газетных репортеров подбежал к адвокату со словами:
– Мистер Мейсон! Мистер Мейсон!..
Бейлиф стукнул молоточком.
– Встать! Суд идет.
Мейсон проследовал мимо газетных репортеров и остановился перед флагом Соединенных Штатов. Судья Кейзер занял свое место.
– Суд хотел бы разобраться с этим делом сегодня, если подобное представляется возможным, – заявил судья Кейзер. – Мистер Редфилд находится в зале и готов снова занять место дачи показаний?
– Да, Ваша Честь, – ответил Фразер, поглядывая в сторону комнаты, где свидетели обычно ждут вызова в зал суда.
Дверь отворилась и появился Александр Редфилд в сопровождении окружного прокурора Гамильтона Бергера.
Мейсон отметил про себя важность присутствия в суде Бергера, однако, его лицо не изменило выражения.
Судья Кейзер страшно удивился.
– Вы лично решили принять участие в деле, господин окружной прокурор? – спросил он.
– Да, Ваша Честь, – кивнул Гамильтон Бергер.
Судья уже собрался было что-то сказать, однако передумал и повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, у вас была возможность исследовать вторую пулю и сравнить ее с пулями, полученными в результате эксперимента при выстрелах из револьвера, приобщенного к делу в качестве вещественного доказательства "В" со стороны обвинения. С вашей точки зрения, как эксперта, выпущена ли вторая пуля из этого револьвера?
– Нет, – заявил Александр Редфилд.
Судья Кейзер не смог сдержать возгласа удивления:
– Что?! – закричал он.
Редфилд покачал головой.
– Пуля выпущена не из этого оружия. Из револьвера системы «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра, но не из того, что приобщен к делу в качестве доказательства "Б".
– Но та, которую вы исследовали с самого начала, выпущена из этого револьвера?
– Совершенно верно. Пуля, приобщенная к делу в качестве вещественного доказательства «В-один», выпущена не из этого револьвера, а «В-два» – из него. Следует учитывать, что мы сами присвоили пулям номера один и два, и эти номера использовались доктором Калвертом во время дачи показаний. Однако, номера один и два не означают, что пули обязательно попали в тело в такой последовательности. К сожалению, пуля, о которой доктор Калверт говорил, как о пуле номер один, приобщена к делу, как доказательство «В-два», а пуля, о которой он говорил, как о пуле номер два, приобщена к делу, как доказательство «В-один». Чтобы избежать дальнейшей путаницы, я хотел бы ссылаться на них по тем номерам, по которым они приобщены к делу в качестве доказательств.
Судья Кейзер провел рукой по голове, посмотрел на Бергера сверху вниз, а потом перевел взгляд на Мейсона.
– Желает ли кто-то из представителей сторон выступить с заявлением?
Мейсон покачал головой.
– У нас нет заявлений в настоящий момент, Ваша Честь, – сказал Гамильтон Бергер.
– Минутку, – произнес судья Кейзер. – Давайте будем практичными, господин окружной прокурор. К настоящему моменту доказательства безошибочно показывают, что совершено преступление. Есть доказательства или может, вернее сказать, были – подтверждающие, что обвиняемая виновна в совершении этого преступления. То, что на утреннем слушании мы называли орудием убийства, найдено среди ее вещей. Однако, теперь мы столкнулись с весьма странными обстоятельствами. Из-за того, что тело обнаружили по прошествии значительного промежутка времени после совершения убийства, труп начал разлагаться. В связи с этим для патологоанатома представляется невозможным определить, какая из пуль первой вошла в тело. И та, и другая пули могли послужить причиной смерти. Также патологоанатом не в состоянии зафиксировать интервал между вхождением в тело первой и второй пуль. Адвокат намекал на то, что он намерен строить свою защиту на предположении, что одна из пуль попала в тело значительно позднее, чем другая, так что смерть могла наступить перед тем, как в теле оказалась вторая пуля.
