Дни переходили в недели, от Антуанетты по-прежнему не поступало никаких вестей, и Ксавьер начал думать, что она мертва. Что ж, она погибла с честью, исполняя свой долг — даже если в этом не было смысла. Можно сказать, это была смерть на поле боя. Она не позволила бы себе опуститься до того, чтобы цинично отказаться от самой себя. Он гордился тем, что знал ее, и почти смирился с тем, что никогда больше ее не увидит.
— Необходимо спросить вас снова. Вы нашли…
Ксавьер постучал по манжету, отдавая своему комму приказ отсоединиться от субличности корабля.
«Пусть эта хрень немного помолчит», — подумал он и взглянул на часы.
Осталось четыре часа сорок пять минут. А он так и не выяснил, в чем проблема. Фактически, одна-две опрошенных линии, которые еще несколько минут назад выглядели весьма многообещающе, привели в самый настоящий тупик.
— Чтоб тебя, долбанный кусок де…
На манжете запульсировал зеленый огонек. Ксавьер уставился на него сквозь марево недовольства и легкой паники. Вот будет круто, если придется прикрыть лавочку — даже если пока до этого еще не дошло…
Так… получено важное сообщение из-за пределов Карусели Нью-Копенгагена. Пришло только что, по основной коммуникационной сети Карусели. Аудиозапись, ответить в реальном времени невозможно… Это могло означать только одно: послание пришло издалека. Тот, кто его отправил, находился весьма далеко Ржавого Обода. Ксавьер набрал команду, приказывая комму передать запись на наушники и прокрутить полностью.
— Ксавьер… Надеюсь, ты получил это послание. Еще я надеюсь, что твоя контора все еще функционирует, и что тебя в мое отсутствие не завалили заказами. Потому что у меня к тебе просьба: выкинь всех клиентов к чертовой прабабушке.
— Антуанетта, — вслух пробормотал он, улыбаясь как идиот.
— Сейчас самое главное. Остальное потом, при личной встрече. Я направляюсь домой, но меня угораздило слегка переборщить с приращением дельты, так что до Ржавого Обода мне не дотянуть. От тебя требуется добыть спасательный буксир, который сможет меня разогнать — причем, черт подери, тебе надо поторопиться. Кажется, в доке Ласло болталась парочка четвертых «Таурусов»? Думаю, для «Штормовой Птицы» хватит даже одного. Я уверена: после того, как в прошлом году мы довели до ума Дакс-Аутричем, они нам по гроб жизни обязаны.
Она сообщила свои координаты и вектор, и предупредила, что в обозначенном секторе орудуют баньши. Антуанетта была права: она на самом деле двигалась очень быстро. Это немного удивило Ксавьера, но он решил, что скоро сам все узнает. Хуже другое: времени у него уже в обрез. Антуанетта тянула с отправкой сообщения до последней минуты, так что придется в хорошем темпе решать вопрос с «Таурусом-четыре». В запасе у него полсуток — иначе буксиру будет до нее уже не добраться. После этого решить проблему станет в десять раз труднее. Ксавьеру придется обращаться за помощью к слишком крупным шишкам.
Антуанетте нравится, когда жизнь полна опасности, подумал он.
Ксавьер заставил себя сосредоточиться на грузовозе. Решение проблемы с навигационной системой не приблизилось ни на йоту, но эта задача почему-то больше не вызывала ощущения колоссальной значимости.
Набрав команду на манжете, Ксавьер восстановил контакт с субличностью грузовоза, и в уши тут же ворвался дребезжащий голос. Похоже, этот зануда продолжал говорить без умолку, не беспокоясь о том, слушают его или нет:
— …неполадку? Очень настоятельно рекомендуется исправить эту ошибку в течение оговоренного периода времени. Невыполнение обязательств по договору о ремонтных работах повлечет за собой необходимость выплаты компенсации с вашей стороны в пределах шестидесяти тысяч Феррисов, или в пределах ста двадцати тысяч Феррисов, если невыполнение бу…
Ксавьер снова отключился и некоторое время наслаждался благословенной тишиной.
Потом он проворно спустился с рамы грузовоза и обратно, на одну из ремонтных стоек, подбирая инструменты и сматывая кабель. Успокоения ради последний раз посмотрел на грузовоз, чтобы убедиться, что не оставил на нем ничего из инструментов. Нет, все в порядке.
На заляпанной маслом стене дока располагалась панель с откидной крышкой, и он открыл ее. Внутри выстроились многочисленные контроллеры, кнопки и рычаги — крупные, наподобие детских игрушек, покрытые жирными пятнами. Одни включали и выключали электроэнергию и освещение, при помощи других можно было изменять давление и температуру. Сейчас это было не нужно. Ксавьер выбрал самый большой рубильник, который возвышался над остальными. Этот ярко-алый рычаг включал стыковочные крепления.
Лю оглянулся. Черт возьми, это действительно идиотизм. Еще чуть-чуть, какие-нибудь час или два, и неполадка будет обнаружена — по крайней мере, такое не исключено. И грузовоз отправится своей дорогой. Не придется выплачивать неустойку — учитывая, что в случае неуплаты мастерская будет опечатана через две недели.
Но могло получиться иначе. Он будет копаться еще пять часов и не найдет способа решить эту проблему. Тогда ему придется выплатить компенсацию — в пределах ста двадцати тысяч Феррисов, как любезно заметил грузовой корабль. Можно подумать, ему стало легче от того, что он узнал этот предел! Но это не самое главное. Этих пяти часов может не хватить на то, чтобы подготовить спасение Антуанетты.
Что важнее? Выбор очевиден.
Ксавьер сжал алую рукоятку, потянул ее вниз и удовлетворенно почувствовал, как рубильник со старомодным механическим щелчком занял новое положение. По всему доку мгновенно вспыхнули оранжевые фонари. В наушниках зазвучал голос системы сопровождения, предупреждая о необходимости держаться подальше от двигающейся массы металла.
Зажимы раскрывались один за другим, звонко щелкая, словно допотопный телеграф. На какую-то секунду корабль завис в пространстве — казалось, его поддерживает какая-то магия. Затем центробежная сила победила, и скелетообразное детище космического кораблестроения выплыло из ремонтного дока — плавно и элегантно, почти величественно, как падающая люстра. Ксавьер не смог видеть, как грузовоз удаляется. Карусель повернулась, и судно скрылось из виду. Конечно, можно увидеть его снова, дождавшись, пока колесо сделает полный оборот… Но у Ксавьера было слишком много срочных дел.
Он знал, что судно не пострадает. Как только оно отойдет чуть подальше от Нью-Копенгагена, его немедленно подберет кто-нибудь еще. А еще несколько часов спустя оно, скорее всего, уже будет идти прежним курсом к Дому Коррекции вместе со своими пассажирами, чьи мутации не вполне соответствуют последней моде.
Само собой, платить придется по всем статьям. Во-первых, самим пассажирам — если они поняли, что случилось. Во-вторых, Свифт-Августину — анклаву, который отправил это судно. Картелю, которому грузовоз принадлежит. И, возможно даже самому Дому Коррекции за задержку клиентов.
Ну и пошли все они к черту. От Антуанетты пришло послание. И это единственное, что имеет значение.
Глава 8
Клавейн смотрел на звезды.
Он находился за пределами Материнского Гнезда, совершенно один, и поворачивал голову то ли вниз, то ли вверх — он не мог понять, на какой стороне кометы оказался. В пределах видимости не было ни одного человеческого существа, ни одного признака присутствия людей. Случайный наблюдатель мог подумать, что Клавейна безжалостно бросили на поверхности кометы на произвол судьбы, не оставив ему ни корабля, ни провизии, ни защиты. Никому бы и в голову не пришло, что в сердце кометы находится сложнейший механизм — он ничем не выдавал своего существования.
Комета вращалась довольно медленно. Время от времени на горизонте Клавейн видел бледную пасть Эпсилон Эридана — более яркую, чем остальные звезды, но слишком удаленную, чтобы походить на солнце системы. Он чувствовал беспредельный холод пространства, которое отделяло ее от Материнского Гнезда. Конечно, дистанция в чистых 100 астрономических единиц[21] несравнима с расстоянием от звезды до звезды, но даже она до сих пор вызывала дрожь. А что говорить о самом межзвездном пространстве? Даже сейчас Клавейна не покидало смешанное чувство благоговения и ужаса, которое охватывало его всякий раз при встрече с будничной безграничностью космоса.
Внезапно его внимание привлек свет. Вспышка где-то в плоскости эклиптики, неподалеку от Эридана — настолько слабая, что непонятно, как глаз ее заметил. Вот снова — колкая, неожиданная искра на пределе видимости. Значит, не показалось… Еще одна, рядом с предыдущими. Клавейн приказал шлему создать затемнение, чтобы не мешала разница в яркости, и Эпсилон Эридана мгновенно исчезла за темным диском.
Клавейн понял, что это такое. Космическое сражение, которое происходит в десятках световых часов от Материнского Гнезда. Похоже, корабли ведут бой в секторе пространства, ограниченного несколькими световыми минутами, обстреливая друг друга из тяжелых орудий, использующих релятивистские эффекты. Если бы Клавейн находился в Материнском Гнезде, можно было бы обратиться к основной базе тактических данных и запросить информацию о том, кто патрулирует данную часть системы. Правда, база не сообщит ему ничего такого, что он не сможет вычислить сам.
