В этот момент взоры собравшихся обратились в сторону дороги. К площадке приближался доктор Лейкоцитов — тот самый, который лечил Колю и других дачников.
— Как вы попали сюда, доктор? Какими судьбами? Откуда? — посыпались вопросы. — Вы появились как раз в нужный момент!
— А вы разве не знали? — сказал доктор. — У меня здесь постоянная дача, и я ежегодно провожу один — два месяца в Чистом. Ведь я сам туберкулезный…
Доктора немедленно посвятили во все местные дела.
— Напрасно вы недооцениваете профессора Перенасыщенского, — сказал он. — Я знаком с ним: он первоклассный ученый и, несомненно, гениальный изобретатель.
Пристыженные, слушатели молчали.
— И знаю его машину, — продолжал доктор. — Она давно готова и испытана. Вас удивляет, что он не пускает ее в ход? Объясняется это тем, что он не только медик и физик, но, к несчастью, еще и философ. Он считает, что полностью обеспыливать атмосферу земного шара не следует. Он все боится, как бы не случилось чего-нибудь… В этом отношении я с ним совершенно не согласен. Меня интересует только гигиеническая сторона дела. Я утверждаю: пыль следует уничтожить совершенно.
Больные громко зааплодировали.
— Сегодня я встретил его на станции и откровенно высказал ему свой взгляд. Я оказал: «Как вы отнесетесь к тому, что я включу в ваше отсутствие вибратор, уважаемый Потап Скафандрович?» На это он ответил с премилейшей улыбкой: «И будете, почтенный Гормон Ферментьевич, нести ответственность за все последствия». Так вот, дорогие товарищи, эту ответственность я решил взять на себя.
Последние слова доктора вызвали у дачников бурный приступ восторга.
— Правда, — сказал доктор, — забираться в чужой дом во время отсутствия хозяев — действие преступное… Однако Перенасыщенский простит нам эту маленькую вольность. Ведь это же не более как шутка, эксперимент… Итак, приготовим к его возвращению небольшой «антипылевой сюрприз». Решаем?
Предложение доктора было принято с огромным энтузиазмом, единогласно и без прений. Организовать дело заговорщики решили так: доктор уводит под каким-нибудь предлогом Колю и Марью Ивановну из дому, а в их отсутствие Штепсель и еще трое дачников пускают в ход бессмертное творение великого изобретателя, действительного члена одиннадцати ученых обществ и доктора философии, медицинских и математических наук профессора Потапа Скафандровича Перенасыщенского.
3. КАК МАШИНА БЫЛА ПУЩЕНА В ХОД И ЧТО ИЗ ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ
— Некрасивое мы делаем дело, — сказал Гайкин-Болтовский, отвинчивая замочные петли. — Я сознаю это. Но великое изобретение есть достояние общества, а не частная собственность упрямого изобретателя.
— Тем более, — вставил Сопротивленский, — что представитель науки доктор Лейкоцитов вполне одобрил наше решение.
— А главное, — добавил Ультра-Коротков, — мы делаем это не в личных корыстных целях, а для блага всего общества.
— Не философствуйте, товарищи, — оборвал их Штепсель. — Рассуждать теперь поздно. Давайте скорее. Нас могут заметить.
Через минуту четверо заговорщиков очутились перед таинственной машиной. Они быстро обследовали проводку и освоились с электрической аппаратурой. Непонятны были только приборы специального назначения, но, по всей видимости, они были в полном порядке и в рабочем состоянии. В центре распределительной доски помещалась шкала, градуированная от нуля до ста процентов.
— Будем действовать осторожно, — сказал Штепсель. — Поставим стрелку сначала на нуль и включим ток. А затем уж будем постепенно передвигать ее к ста процентам.
Перевели стрелку на нуль. Но когда дело дошло до рубильника, все молча переглянулись: им стало как-то не по себе. Штепсель предложил бросить жребий. Включение тока выпало на долю Сопротивленского.
— Он электромонтер, — сказал Гайкин-Болтовский. — Ему и карты в руки.
Сопротивленский подошел к распределительной доске и быстрым движением повернул ручку рубильника.
Коля и Марья Ивановна сидели в гостях у хозяйки доктора и мирно пили чай.
— А я с ним совершенно не согласен, — говорил доктор. — Как врачу мне ясно, что его доводы не выдерживают никакой критики. И вот мы решили устроить в ваше отсутствие маленький эксперимент…
Доктор взглянул на часы.
Колю как будто что-то ударило. Он сразу понял все и опрометью выскочил из-за стола. Задевая людей и наскакивая на мебель, он бросился бежать.
Поднялась суматоха.
— Что с ним? Что случилось? Стойте! Погодите! Молодой человек! — кричали ему вслед.
За ним погнались. К бегущим с громким лаем присоединилось несколько собак.
Коля бежал без оглядки. Бешено билось сердце. Кололо в боку. Задыхаясь от кашля, он временами останавливался, но тотчас же бежал дальше.
Темнело. Горизонт был затянут сплошной пеленой свинцовых туч.
«Они натворят там черт знает что!» — с ужасом и тоской думал Коля.
Вот он добежал уже до конца села. Вот показалась лужайка, а на другом конце ее, на опушке леса, знакомый домик со стройной елью на крыше. Очертания домика расплываются на фоне надвигающейся ночи. Все в порядке.
Догоняющие стали настигать Колю. Одна из собак схватила его за брюки.
В этот момент ель на крыше дома ярко вспыхнула, озарив всю местность фиолетовым светом. В воздухе разлилось молочно-голубое сияние, и тотчас же раздался оглушительный взрыв. Атмосфера наполнилась гулом. Задрожала почва.
Коля упал. Ему показалось, что небо сомкнулось с землей.
В лаборатории профессора Перенасыщенского в это время погасли электрические лампы. Мощное гудение вибратора вызывало в ушах физическую боль. Аппарат колебался и сотрясал пол. Трещали стены и потолок. Дребезжала крыша. С полок попадали пробирки и склянки. На столах звенели бутылки и колбы. Казалось, весь дом понесся в пространство и, не выдержав огромной скорости, вот-вот развалится.
Первым опомнился Штепсель.
— Выключите рубильник! — дико закричал он.
Распределительная доска стояла задней стенкой к окнам. Ослепленный неожиданным наступлением тьмы и лиловым светом в окнах, Сопротивленский не видел ручки рубильника. Шарить рукой он боялся, опасаясь, что его ударит током.
Нестерпимый грохот продолжался. Звон, лязг, треск, завывание вибратора и жуткое фиолетовое сияние снаружи наводили ужас.
— Спички! Спички! У кого есть спички?! — вопил Штепсель, напрягая все силы.
Ультра-Коротков и Гайкия-Болтовский вытащили спички и стали зажигать их. Судорожными движениями терли они одну спичку за другой о коробку, но сера, вспыхнув, сразу же гасла.
