Лиза не была исключением. Она, как и все остальные узницы, была рада возможности оказаться, хоть на немного, вне опостылевших стен, смыть с себя пот и зловоние, почувствовать себя наконец чистой. Но события последних дней внесли смятение в ее душу, заставили ощутить собственную незащищенность. Поэтому, когда прозвучала знакомая команда к сборам, она вместо радостного предвкушения почувствовала беспокойство. А повод к этому имелся. Она должна была идти в одной группе с королевой и Мартой. Это было уже слишком. Кровавая любительница молоденьких девочек и навязчивая подруга с мутным прошлым – в одной связке. Причем и та и другая проявляют неподдельный интерес к бедной Лизе. Остается надеяться, что эта баня не станет последней в жизни Дубровской. Хотя как знать…
Как показали события, Регине в этот день было явно не до Елизаветы. Она была чрезвычайно загружена своими собственными проблемами, чтобы обращать внимание на молоденькую сокамерницу. Королева вовсю обсуждала с рыжей подругой детали предстоящего судебного процесса. Из обрывков разговора Лиза уяснила, что Регину волнует один вопрос: стоит ли ей соглашаться на суд присяжных или все-таки искать правды у профессионального судьи.
– Адвокат мне не советует связываться с присяжными, – хмурилась Регина. – Там все – жуткие снобы: учителя, врачи, прочие белоручки. Законопослушные граждане, задери их коза! Разве объяснишь им, что убить можно случайно?
«Да, действительно, – хмыкнула про себя Дубровская. – Им трудно будет поверить в сказочку о нечаянных убийствах нескольких девчонок. А если почтенным гражданам сообщить еще и о нетрадиционной сексуальной ориентации подсудимой, то обвинительный приговор она схлопочет без всякого труда».
– Да уж, – вторила Верста. – Для этих правильных папаш и чувствительных мамаш – все едино. Кто сидит на скамье подсудимых – тот и преступник. А если преступник, то его надо казнить. А если казнить, то уж лучше на площади. Да чтобы побольше народу вокруг. Да чтобы другим неповадно было. Да топором по шее! А башку – на память родственникам жертвы. – Женщина вошла в раж и убедительно рубила ладонью воздух, изображая, должно быть, отсечение головы. – Нет, Регина, прав адвокат. Наплюй ты на эту затею. Все равно ничего путного не получится!
– А с другой стороны, – размышляла королева, стягивая рубашку. – Судья тоже может оказаться сукиным сыном. Разве он может понять, что жертва сама нарывалась на неприятности, прямо-таки чесала мои кулаки.
– Да уж, – посочувствовала Верста. – Плохи дела!
Они отправились в душевую…
Лиза замешкалась в предбаннике. Когда она с пакетиком в руках робко зашла в помещение, наполненное паром, Марта уже была вся в пене.
– Где тебя носит? – удивилась она. – Ну-ка, помоги мне. Потри спинку.
Дубровская вздохнула. Эту маленькую просьбу она могла выполнить без труда. Вот только сама она предпочитает мыться самостоятельно.
Намылив мочалку, она собралась было приступить к делу, но внезапно увидела нечто такое, отчего ее руки застыли в воздухе, а дыхание едва не остановилось.
– Эй, ты случайно не заснула? – поинтересовалась Марта.
А Лиза стояла и смотрела на ее спину, где на левой лопатке мелкими буковками было наколото: «Когда уходит любовь, остается ненависть». Дело было даже не в том, откуда у скромной трудяги и заботливой матери могла появиться столь странная татуировка. Дубровскую ошарашило иное.
Слова располагались столбиком и, сложив заглавные буквы каждой строки, Лиза прочла: «КУЛОН».
«Это какое-то жуткое совпадение, – решила она. – Это просто не может быть правдой».
– Три сильнее, – просила Марта. – Постарайся для мамочки, детка.
И Дубровская старалась. Она драила спину подруги так неистово, будто собиралась стереть злосчастную татуировку вместе с кожей. Но упрямые буквы четко проступали на молочно-белой спине и доводили бледную от страха Лизу до безумия.
– Эй! – завопила Марта. – Поосторожнее! Я не настолько грязная, чтобы сдирать с меня шкуру. В тебя бес вселился, не иначе!
Дубровская пришла в себя и в изнеможении опустилась на лавку. Подруга, морщась и поминутно охая, последовала ее примеру. Когда она плюхнулась рядом с Лизой, та опасливо подалась в сторону.
– О-хо-хо! Все равно хорошо! – выдохнула Марта. Она подставила лицо электрическому свету, прикрыла глаза, словно принимала солнечные ванны. Весь ее вид демонстрировал расслабленность и негу. Дубровская не могла отвести от нее глаз. На крепком бедре женщины красовалась крохотная корона и буквы S.S.
Марта покосилась на девушку.
– Ты какая-то странная сегодня. Куда ты смотришь?
Лиза пожала плечами и будничным тоном спросила:
– Красивая татуировка. Она что-то обозначает?
Женщина нахмурилась, но, сообразив, видимо, что интерес подруги является всего лишь праздным любопытством, ответила:
– «Сама себе королева». Как видишь, ничего особенного.
Как бы не так! Дубровская едва не рухнула плашмя на каменный пол.
Все сходилось. Королева и кулон. Ее подруга с внешностью школьной учительницы и беспощадная убийца в одном лице. Но тогда кто же Регина? Еще одна королева с кулоном. Их две?
Кто же из них настоящая?
У Елизаветы голова шла кругом. Одно она знала наверняка: чем быстрее она найдет ответ на этот вопрос, тем больше шансов у нее будет выжить…
– Вот, ознакомьтесь с результатами экспертиз. – Воронин положил на стол стопочку листов. – Как я и предвидел, они не стали неожиданными…
Грановский бегло просмотрел заполненные бланки. Пропустив вводную и исследовательскую части, он сосредоточился на выводах. Елизавета, изнывая от неизвестности, терпеливо дожидалась своей очереди. Она пыталась угадать свою судьбу по выражению лица адвоката. Судя по всему, прогноз нельзя было назвать обнадеживающим. Семен Иосифович хмурил брови и не спешил радовать свою подзащитную хорошими известиями.
Следователь решил внести свою лепту и разрядить интригу:
– Итак, госпожа Дубровская, как я и предполагал, эксперты подтвердили наличие ваших отпечатков пальцев на орудии преступления – каменных часах. Более того, вы умудрились залапать своими пальчиками кнопки телевизора в бунгало. Хромированные части джакузи в квартире Павловской также сохранили ваши следы. Остается только удивляться, как человек с высшим юридическим образованием, дипломированный специалист и практикующий адвокат, совершая зверские преступления, не вспомнил о славном разделе криминалистики – трасологии. Так вот, отпечатки ваших пальцев на всех названных мной предметах стопроцентно свидетельствуют о вашей виновности…
– Ничего подобного, – оторвался от бумаг Грановский. – Отпечатки ее пальцев свидетельствуют лишь о том, что она касалась всех этих предметов. Причем заметьте, моя подзащитная имеет в дипломе «отлично» по криминалистике и, стало быть, превосходно разбирается в дактилоскопии. Тем не менее она оставила свои потожировые следы на всем, что было под рукой. О чем это говорит? Скорее всего о том, что она – не хладнокровная убийца, а ополоумевшая свидетельница.
– Оставьте в покое лирику, Семен Иосифович, – поморщился следователь. – Я с вами согласен лишь в том, что касается полоумия. Кстати, мы проверим вашу протеже на предмет вменяемости. А пока обратите внимание на заключение биологической экспертизы. Кровь на носовом платке, найденном на месте происшествия, принадлежит потерпевшему Плешаку, а батистовый комочек с кружевами и витиеватой буковкой «Е» – Елизавете Дубровской. Вы не будете это отрицать?
Лиза покачала головой.
– Это мой платочек. Буковку вышивала няня.
Грановский только укоризненно покачал головой.
– Вот видите, – воодушевился Воронин. – Откуда могла взяться кровь жертвы на носовом платке, принадлежащем обвиняемой?
– Понятно откуда, – продолжила Лиза. – Я вытерла им свои руки. Они были в крови.
– А я про что толкую? – радовался следователь. – Убив Плешака, вы перепачкались в его крови. Это естественно. Поэтому вы воспользовались кусочком ткани. Верно?
– Нет, не верно, – опомнилась Дубровская. – Неужели я, дипломированный специалист и практикующий адвокат, допустила такую промашку – выбросила важную улику на месте происшествия?
– Вы просто волновались!
– А как же тогда быть с вашей теорией о хладнокровной убийце? – насмешливо спросил Грановский. Он слушал этот странный разговор двух его коллег, и неожиданный финал немного позабавил адвоката.
– Вы мне заморочили голову, – пожаловался Воронин. – Это, впрочем, не умаляет доказательственной ценности экспертных заключений. Поставьте свои подписи здесь, внизу.
Грановский и Елизавета выполнили его требования.
– Теперь я прощаюсь с вами, – улыбнулся следователь. – У вас же есть время пообщаться и обсудить, как вы будете объяснять суду всю эту чехарду с отпечатками пальцев.
