Штеттин, или как его именовали местные — Щецин был старинным ганзейским богатым городом. Там было чего пограбить. С одной стороны, Вроде Август и не воюет за католиков, а с другой стороны, солдатам, да и ему Кристиану нужна, добыча и нужны победы. И город был взят «на копьё». Грабежи насилие и прочие сопутствующие развлечения продолжались, как и полагается, три дня. После чего войска Густава II Адольфа и Франца Карла покинули город и двинулись к следующему. Прикинули по карте и решили, что следующим будет Грайфенхаген. Не в названии дело. Просто ближайший город по дороге на юг.
Лучшая добыча оказалась, конечно, в замке-резиденции предыдущего герцога Филиппа II, величайшего покровителя искусств среди всех померанских герцогов. Он основал в Герцогском замке богатую коллекцию старинных и ранних современных монет. Теперь множество сундуков следуют в обозе за их новым хозяином. Будет чем отдавать долги этому проклятому Пожарскому.
Событие сорок седьмое
Капитан Гаспар Густав Граубе решил напомнить о себе фельдмаршалу Тилли не вполне обычным образом. Пугать — так пугать. А чего люди боятся больше всего? Смерти? Нет. Больше всего люди боятся непонятного. Такого, что выпадает за рамки обыденного, ну очень сильно.
Замок Данквардероде в Брауншвейге, в котором решил Граф фон Тилли на время остановиться, представлял собой страшно древние полуруины из порядком выветрившегося кирпича с черепичной крышей в не менее плачевном состоянии. А что делать, герцогский дворец занял Валленштейн. Десятки архитекторов и десятки самоучек строителей за пятьсот лет превратили этот небольшой в прошлом двухэтажный замок в целый лабиринт переходов, крытых лестниц, флигельков и даже вполне себе крупных домов. Заблудиться в этих катакомбах мог бы и тот, кто здесь родился и жил, а фельдмаршал всего на несколько дней остановился. По этой причине обживать весь замок не стали. Приволокли всю более-менее прочную мебель в донжон и расположились в нём. Жили, не тужили, устраивали пиры, то генералиссимус посетит фельдмаршала, то местная знать не подавшаяся за своим герцогом. И вдруг началось.
Капитан Граубе поражался этим воякам. Одеты кто во что горазд, дисциплины ни какой, учения не проводятся. На подходе к городу разбито десятки лагерей и все чего-то ходят и чего-то ищут. В основном конечно бражку или пиво, ну и пожрать чего. Именно, что не поесть, а пожрать. Сразу и проблемка нарисовалась. Вершиловцы в своём добротном одинаковом обмундировании смотрелись не просто как белые вороны, а как индюки в стае ворон. Тем более что и ростом были на голову выше этих имперцев. Решили переодеться. Нашли маркитантку поприличней, не в смысле внешности, все страшны как победительницы в конкурсе на самую страшную ведьму, а в том, что возок у неё поновей и от самой мочой не несёт.
- Как звать тебя цветок луговой? Wie heißt du Wiesenblume? — обратился Гаспар к нимфе.
- Изольда! — полыхнула румянцем от комплимента и от протянутой серебряной монеты.
- Фрау Изольда, нам нужно двадцать три солдатских мундира и один офицерский. Желательно не новый, желательно не воняющий трупом и желательно австрийский.
- Много больно. Столько нет. So viel gibt es nicht. — И тоска по утраченным талерам в глазах голубых.
- Назначаю тебя нашим интендантом. Вот задаток десять талеров. Действуй красавица Изольда. Handeln Schönheit Isolde!
- А не боишься красавчик, что я сбегу с деньгами.
- Но ведь если ты вернёшься с тем, что я заказал, то будешь иметь больше, кроме того на нас вообще выгодно работать. Мы сделаем из тебя богачку. Wir werden dich reich machen. Ты же не дура, упустить такое счастье.
- Уж и пошутить нельзя, — надула губки цветочек луговой.
- Фрау Изольда! Мы спешим.
- Я воль мой генерал.
- Капитан.
- Возьмёшь меня в капитанши? Всё, всё — убежала, — и правда убежала.
Вернулась через полчасика с инвалидом, который правил инвалидной лошадью с одним глазом, запряжённой в инвалидную повозочку с тремя с половиною колёсами. Четвёртое телепалось так, что непонятно, как и дотелепалось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Форма была дрянь. Ткань чуть не расползается, есть дыры от пуль. С Мёртвых всяко разно снимали. Ладно, не на парад. Граубе приказал Изольде разбивать лагерь и попытаться накормить его орлов, а сам один пошёл на разведку. Где остановился граф, сказал первый попавшийся под руку офицерик. Даже зачем это здоровому рыжему капитану не спросил.
- Вон замок Данквардероде, на центральной площади.
И правда. Замок, мать его. Но перед этим памятником архитектуры стоял памятник льву, всё как офицерик и сообщил. Гаспар прошёлся по неровной мощёной брусчаткой площади. Было три караульных у разных входов в эти лабиринты. Ну, ждите, ребята ночью в гости.
Вернувшись в лагерь, и легко отыскав своих, по жёлтому фургону фрау Изольды, капитан подозвал маркитантку и тихо сказал, чтобы никто не услышал, даже свои.
- Нужно три черепа. Wir brauchen drei Schädel.
- А ты не колдун, красавчик? — но глаза не закатила и не завизжала.
- Десять талеров.
- Когда?
- Вчера.
- Ох, вляпаюсь я с вами. Повесят или утопят?
- Наградят.
Принесла поздно вечером, Гаспар уже отчаялся и стал другой план придумывать.
- Должен будешь. Намаялась.
- Потом расскажешь. Уходить пора.
Все не пошли. Троих для намеченного вполне хватит.
Утром графа фон Тилли разбудил женский визг. Потом к визгу добавился ещё один, потом ещё.
- Что там? — недовольно спросил он у слуги.
- Сейчас, Ваше Сиятельство. — Ушёл.
Вернулся через пять минут бледный как покойник.
- Там такое, Ваше Сиятельство!
- Ничего поручить нельзя, — буркнул фон Тилли и спустился на площадь в халате прямо.
Что это? Мозг отказывался складывать увиденное в чёткую картинку. Нужно было проморгаться, и покрутить головой. Напротив памятника со львом стояло трое часовых. Вот только вместо голов у них были черепа.
Глава 17
Событие сорок восьмое
Фёдор Коровин — брат младшой Силантия Коровина мэра Днепропетровска твёрдо решил, что станет он корабелом. В этом году осенью будет поступать в кораблестроительный институт. Для чего, как только закончились занятия в школе, где он обучал малышей в первом и втором классе, пошёл Фёдор на верфь наниматься. Ему уже исполнилось шестнадцать лет, и вымахал он выше брата на голову, да и в плечах поширше будет. Всё же семь лет занятий споротом в Вершилово даром не прошли.
Пришёл на верфь и задумался. Вон плотники стучат, тут уже готовые корпуса плашкоутов смолят, там верёвки на мачты цепляют. Кипит работа. Хоть уплыли давно оба полка и Вершиловский и Смоленский, а корабелы продолжают кораблики строить. Пусть и в чуть меньшем количестве. А чем он хочет заниматься? Чему научиться?
Постоял, покрутил головой. Наверное, всё же вот как та бригада, обшивать костяки судно досками. Подошёл, посмотрел поближе. Мастер был голландец. Федька четыре языка знал, не так чтоб уж совсем в совершенстве, но худо-бедно на немецком, голландском, французском и польском понять, о чём говорят, сможет. Ещё несколько выражений и отдельных слов знал на испанском, португальском и датском. С французским немного получше обстояло. Виной тому любовь его первая — Лаура. Долго он эту девку обхаживал. Конфетки дарил, ленточки покупал, чтобы она в косы себе заплетала. Даже один раз сапожки подарил. Посмотрел, как она в летних ботиночках пробирается по осенней грязи на фабрику по производству масла и решил купить.
Девка Лаура была красивая, чернявая, с карими смешливыми глазами и больше всего Фёдору улыбка её нравилась. Ямочки миленькие тогда на щёчках появлялись. А потом поссорились. Вдрызг. На сеновале у брата случилось весною этой. Завлёк он туда сильно и не возражавшую девку. Целовались, обнимались, а вот когда он полез ей под платье, вдруг завизжала, отвесила ему оплеуху, пнула по ноге дарёным сапожком и убежала. Чего спрашивается? Зачем тогда соглашалась идти жеребёнка смотреть и целоваться ведь чуть не сама полезла. Чёрт их девок поймёт, прости господи. А ещё говорят: «Девичий стыд — до порога, переступила и забыла».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
