Страшная картина. Более трёх тысяч убитых и раненых. Ржут и воюют лошади. Воют и орут раненые. Бьются в агонии, лягая людей и себе подобных, красавцы кони. Не мелкие монгольские лошадки, отнюдь. Породистые, высокие, мощные. Не кочевниками были атакованы — воинами.
И с гиканьем носятся по этому, усеянному конями и людьми, полю всадники Богдана, добивая раненых. Пётр успел крикнуть Разгильдееву, что парочку нужно на допрос живыми, и горячий сынок Баюша умчался, увлекая своих за собой. Правильно в таком случае, как учил Чапаев, командир на лихом коне впереди.
Вслед за разгильдеевцами двинулись и пешие воины. Раненых добить, одежду снять и горку начать складывать. В это время опять парнишка из дозора вернулся. В паре километров. Стоит большой дорогой из парчи шатёр. Вокруг всего пара сотен верхами. О разгроме своих знают, но пока ни каких действий по эвакуации не предпринимают.
И что это? Ловушка? Он пошлёт сейчас туда полторы сотни Богдана, а там из-за очередного холма пару тысяч выскочит. А если не ловушка и можно захватить обладателя этого шатра. Да и шатёр пригодится.
- Трофим, — подозвал он вестового, — Труби сбор выступаем. Потом тут порядок наведём. Оставить только десяток человек, раненых добить. И поосторожнее пусть, а то может из кого просто дух вышибло. Очнётся и схватится за саблю.
Вот что значит дисциплина, не прошло и пяти минут, а полк выступил в указанном разведчиком направлении. Только тяжёлые Гатлинги да пушку оставили. Митральезы взяли с собой. Двое ствол несут, двое станину. Тяжеловато, но не смертельно, тем более люди постоянно меняются.
Не прошли и километра, как опять этот разведчик, начали собирать шатёр.
- Богдан, давай со своими выдвигайся вперёд, в бой не вступайте, подскачите, постреляйте и назад, если не погонятся, то ещё раз наскочите. Нужно их сборы задержать минут на десять, пока мы не подойдём, — Пётр почему-то вдруг прямо до чесания в носу захотел узнать, а кто это тут в ханских шатрах на него нападает. Чем чёрт не шутит, может, и из Гиреев кто?
Событие сороковое
Епифан Соловый был уверен, что утром последует очередная атака этих ойратов, а потому гонял свой отряд, ни кому спуску не давая. Выкопаешь на одну ямку больше и на одного врага, может, меньше станет. А если поставит лошадь ногу чуть в стороне от выкопанной тобой ямки, то обязательно попадёт в соседнюю, что выкопал твой боевой товарищ. Потому часа четыре потратили на ковыряние чёрной как дёготь земли. Эх, такую-то землицу да в его родную деревеньку Скворчанку. То-то знатные урожаи крестьяне бы собирали. Хотя, боярскому сыну Зарубину Анциферу всё бы досталось, ну ладно, половина. А этот вояка и был то на войне всего раз. Отличился, подставив плечо под стрелу, что должна была достаться боярину Морозову, вот тот его деревенькой и одарил.
Чего вдруг родная деревенька-то вспомнилась, никак помирать ты собрался Епифан? Ну, уж, нет! Ещё дочку нужно вырастить, да сыном обзавестись и не одним. Рано помирать. Ещё побарахтаемся. После того, как ямки нарыли и травой прошлогодней засыпали, Епифан забрался на своего «Чёртушку» и отъехал от лагеря на сотню метров. Хреново. Если знаешь, что там западня расставлена, то видно её. Подумал, чем замаскировать. Ну, вот можно поближе к озеру выкопать несколько кочек огромных травяных. Выкопали, перенесли. Снова отъехал. Чуть лучше.
Ещё одну задумку в позапрошлом году миассцы против торгутов применили. Они вбили в землю колья и натянули между ними прочную бечёвку. На снегу белая верёвка и не видна почти. Сейчас снега нет, А если верёвку-то землёй измазать. Отправил сотник к реке парочку людей на быстрых конях. Привезли вырубленные из самых толстых веток вербы колья. Вбили их в землю прямо там, где поганые должны будут разворачиваться, для атаки. Эх, тоже видно, если присмотреться. Ну, да чего уж теперь. Попросим у боженьки отвести глаза ворогу.
Подготовились. Выслали во все концы разведчиков и стали ждать. До самой темноты ружья да мушкеты из рук не выпускали. Нет ойратов. Спросил сотник пленника, что само слово-то значит. Оказалось, что это от герба ихнего пошло — волк у монголов этих на знамени, он ойратом и зовётся. Рыскают эти волки по степи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Всё стемнело. Епифан дал команду ужинать и спать ложиться. Караулы выставлены, разведка в сторону реки отправлена, если что предупредят. Предупредили. Утром. Уже и солнце взошло.
- Атаман, там они накапливаются, брод нашли. Как бы ни вся тысяча, — подскакал один из разведчиков на взмыленном жеребце.
- Добро. Смени коня, а то запалишь и двигайся к дозору. Сообщайте, если попрутся.
Ещё с час ожидания. Да, быстрее уж начался бы бой, хуже нет такого вот непонятного поведения врага. Ага, вон и разведчики. Все вместе, ну, стало быть, скоро бой. Некого видно им выслеживать, все сюда прутся.
- Атаман, — давешний казак, ещё из его первого отряда, с коим он, баек про золото, наслушавшись, решил Миасс пограбить, — Атаман сюда скачуть. Шесть сотен, не больше.
- Давайте, отводите коней к остальным, да в цепь ложитесь. Каждый мушкет на счёту будет.
Пыльное облако издали увидели. Прошлогодняя трава полегла, землю прикрыла, да на ней самой полно пыли. А вот, интересно, где они коней оставили заводных, на каком берегу. Знатная добыча. Тьфу, Епифан сплюнул, ещё ни одного монгола-ойрата не убил, а уже лошадей пристраивает.
Ойраты остановились метрах в трёхстах. Как раз гора из позавчерашних ворогов между ними и лежащими за сёдлами и баулами казаками. Не стоят. Крутят свой хоровод. Впечатлениями от увиденного делятся. Как там пленник их главного называл? Богатырь Тэбэнэ или Хошутский Байбагас хан, старший брат из пяти братьев Ахайн табун барас, любящий умерщвлять и грабить, там ещё третий был. Ага! Сайн Сэрдэнгэ, сын Мангада, у которого шлем из чистого серебра. Что ж, если последний, то покарябаем шлем, проверим про серебро.
Завизжали, ринулись. Епифан уже был готов дать команду приготовиться, как тут раздался выстрел.
- Кто стрелял, я разве команду давал, — взревел Соловый, но сразу успокоился, кипчак из рода тортуыл Амиржан, из своей берданки выстрелил. Правильно ведь выстрелил, сотник и забыл, что из его винтовки триста метров плёвое расстояние для прицельного выстрела. Тем более в такой плотной массе, и целиться не надо. Найдёт пуля добычу.
- Огонь!!!
Цепочка, спрятавшихся за сёдлами миассцев, дружно выпалила по врагу. Стала перезаряжать. Наступающих не остановило. Да, падали люди и кони, но плотная лава неумолимо приближалась. Сквозь гиканье и визг слышны были только глухие щелчки берданки. Эх, если бы весь отряд был вооружён этими винтовками, то уже бы и не скакал сейчас на них никто, все бы с сырой землёй повстречались.
Вот первые монголы домчались до поворота. Есть! Работает ловушка! Лошади стали попадать в ямки ногами и на полном скаку заваливаться. Падали всадники, натыкались на упавших следующие всадники. Знатная куча получилась. Не меньше сотни ойратов в эту ловушку угодило. Опомнились разгорячённые атакой степняки, поворотили коней мимо. Только не больно-то места много для манёвра, буквально в пяти метрах правее уже начинается илистый берег озера и там ещё хуже лошадям, чем попади они в вырытые ямки. Нога проваливается в тягучий плотный ил, и так просто её уже не вытащишь, а одну ногу лошадь вырвет, как сразу другая погружается.
Жаль не много в эту природой организованную ловушку попалось. Основная масса как раз влево подалась, отходя дальше от цепи миассцев. А потом и вовсе назад повернули. Дали возможность отряду Солового добить всадников угодивших и в первую и во вторую ловушку. Даже прикидывать не надо. Много. Больше сотни, да как бы и не все полторы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Событие сорок первое
Альбрехт Венцель Эусебиус фон Валленштейн — имперский генералиссимус и адмирал флота. Эту новую почётную должность император Священной Римской империи Фердинанд II присвоил ему совсем недавно 21 апреля.
В позапрошлом году Валленштейн, обладавший 30-миллионным состоянием, предложил выставить 50-тысячную армию за свой счёт с условием уплаты императором денег впоследствии, ещё одним условием было то, что он — Валленштейн должен быть её главнокомандующим и содержать её контрибуциями с неприятельских земель. Император согласился на это. Слава и щедрость Валленштейна быстро привлекли под его знамёна множество народа. С этой новонабранной армией он разбил Мансфельда, разгромил Мекленбург, Померанию, Шлезвиг, Голштинию, при помощи Тилли нанёс решительный удар датчанам, принудивший Кристиана IV отступить далеко на север.
