– Умру? – удивилась я. – Разве я не буду жить, пока жива ты?
– Да, но вспомни, зачем меня создали.
– Для того, чтобы остановить черную пустошь, – тут же ответила я.
– Ага, – девочка отчего-то радостно кивнула, словно ей понравилось то, что я все это знаю. – В сердце пустоши есть рана, которую ты можешь закрыть…
– Умерев при этом, – закончила я за нее. – Если я умру, то?..
– Грань станет больше не нужна. Чистые души отправятся дальше.
– А ты?..
– Я не знаю, – девочка пожала плечиками. – Может, тоже умру, а может, останусь.
– Умирать не хочется, – задумчиво сказала я.
– Ага, – согласилась со мной грань.
– Значит, только после моей смерти, связь, соединяющая меня с ведьмой, оборвется? И что станет с ней?
– Она тоже умрет! – весело выдала девочка, немного даже подпрыгнув на моих коленях, словно эта мысль приводила ее в восторг.
– Да? – я хмыкнула, подумав, что возмездие всё-таки однажды настигнет проклятую принцессу. – Думаю, эта хорошая новость. А теперь, давай-ка подумаем, как я буду тебя звать.
– И как же? – спросила девочка, выглядя при этом крайне заинтересованной.
– Хм, – я задумалась, перебирая подходящие имена. Ничего вот так сразу в голову не приходило. – Может быть, – я с сомнением посмотрела на ребенка на моих руках. – Граня?
Девочка на моих руках задумалась, а потом принялась на все лады повторять незамысловатое имя, которое, как мне кажется, должно подойти ей лучше всего.
– Хорошо, – она кивнула, соглашаясь. – Меня зовут Граня, – зачем-то представилась она, при этом выглядела немного смущенной и словно ожидала чего-то.
– Очень приятно познакомиться, – поддержала я ее игру. – Мое имя Катери… Катарэя, – представилась в ответ, немного запнувшись на своем имени. Всё-таки к своему новому я пока еще недостаточно привыкла.
Граня засияла, растягивая губы в довольной улыбке. Я и сама улыбнулась, правда, в тот момент, когда моя новая знакомая начала набирать цвет, немного испугалась.
– Что с тобой? – спросила я встревожено, напряженно наблюдая за тем, как тело ребенка перестает быть прозрачным.
Это выглядело… странно. Создавалось такое впечатление, будто кто-то наливал внутрь прозрачной статуи краски, которые потом стремительно смешивались и, приобретая необходимый цвет, прилипали к стенкам изнутри.
Вскоре на моих коленях сидела самая обычная девочка. Зеленые большие глаза, золотистые кудрявые волосы, немного пухлые ручки и ножки, светло-зеленое детское платье (больше похожее на распашонку), довольно простое, без всяких рюшек и бантиков.
– Это из-за имени? – задала я новый вопрос, размышляя над тем, что я буду говорить Вилиарну. Что-то подсказывало, что разговор будет трудным. Впрочем, не факт, что Граня и дальше останется в этом облике.
– Да! – крикнула девочка и звонко рассмеялась. Лес в тот же момент зашумел, зашелестел листьями, заскрипел ветвями. Вдалеке закричали птицы, отчетливо был слышен далекий волчий вой. Поднявшийся ветер, подхватил легкие листья и закружил их, создавая несколько небольших торнадо.
– Ты счастлива? – задала я вопрос, с некоторым удивлением и опасением поглядывая вокруг. Такой грань я еще не видела. Она явно была чему-то рада.
– Ага, – девочка кивнула, а потом порывисто приблизилась и поцеловала меня в щеку, почти сразу отстранившись и смутившись. Повернув голову вбок, она искоса на меня посмотрела, словно ожидая моей реакции на то, что сделала.
Я улыбнулась, а потом сама поцеловала пухлую щечку. Граня оказалась довольно забавным ребенком, жаждущим любви и ласки. К тому же, она явно стеснялась своих порывов, видимо, опасаясь, что делает что-то не то. Возможно, этот образ подходит грани больше, чем я думала?
– Итак, мы обменялись поцелуями счастья, а теперь…
– Поцелуями счастья? – перебила меня Граня, глядя заинтересованно и вопросительно.
– Да, – я кивнула. – Когда человек счастлив, он должен поделиться своим счастьем с близким человеком, поцеловав его.
– О, – девочка забавно округлила ротик и сверкнула довольно глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Но целовать всех подряд нельзя, – предупредила я ее. – Счастье – очень редкая драгоценность, чтобы раздавать его направо и налево.
– Я запомню, – Граня серьезно кивнула. При этом состроила такое забавное личико, что я едва сдержала улыбку.
– Хорошо, а теперь расскажи, почему обретение имени делает тебя такой счастливой? – спросила я, мельком глянув по сторонам. Становилось темнее.
– Имя очень важно, – наставительно начала Граня. – Разве ты не знала? Когда ты узнаешь имя человека, то он появляется для тебя. Без имени любой, что дерево в лесу или один из многочисленных безымянных камней у дороги. Вроде и есть, а вроде и нет. Прошел мимо и не запомнил. Зачем? Их ведь бесчисленное множество, все похожи друг на друга.
Я задумалась над словами Грани. А ведь в этом и правда что-то есть. Вспомнить хотя бы город. Когда я ходила на работу, то совершенно не обращала внимания на тысячи людей вокруг. В памяти остались лишь те, кого я знала по имени. Все остальные остались в моем сознании, как безликая масса, окружающая меня изо дня в день.
– Но я ведь не узнала твое имя, а дала его тебе.
– И при этом узнала, – девочка засмеялась, будто я сказала что-то крайне забавное. Логика в ее словах точно была. Я действительно теперь знаю ее имя, пусть и дала его сама.
– Ладно, – согласилась я. – С этим более или менее понятно. А что ты имела в виду, когда говорила, что хочешь помочь?
Выражение лица Грани моментально изменилось. Девочка серьезно на меня посмотрела. Всё-таки облик сбивал с мысли. Когда видишь перед собой дитя, то начинаешь как-то забывать, что сейчас на моих коленях сидит существо, которому немного больше тысячи лет.
– Все дороги сошлись в одном месте, – не совсем понятно начала Граня. – История, начавшаяся тысячу лет назад, должна быть закончена.
– Что? – спросила тревожно, нахмуриваясь. – О чем ты?
Вместо ответа девочка спрыгнула с моих колен и принялась что-то рисовать на земле. Перед этим она освободила своей силой ее от листьев и всякого мусора.
Солнце? Нет, вроде звезда. Или это свернувшийся в клубок ежик? Колючка? Не совсем понятно.
Когда Граня закончила, то выпрямилась и поглядела на меня серьезным, совсем не детским взглядом.
– Это, – она ткнула в один из лучей, – путь, который проделала книга Дрилмор. Это, – она указала на другой луч, – дорога принцессы.
Грань показывала на остальные лучи и называла их. Моя жизнь от рождения до этого момента. Жизнь Вилиарна. Жизнь Файоны и Аарона. Жизнь самой Грани. Жизнь человека, принесшего ведьме книгу, в котором она отыскала обряд замены. Жизнь того самого южанина, расплатившегося со своим спасителем странным тубусом, попавшим потом в мои руки. И еще много, много жизней, названных Граней путями или дорогами.
– Все они начались где-то, но в конечном итоге, сплелись в одной точке. Ничем не связанные между собой ранее случайные, казалось бы, судьбы. И таких узлов на самом деле много, – сказала девочка и быстро пририсовала еще несколько похожих «снежинок», соединенных между собой. – Полотно мира. Великий гобелен. Паутина мироздания. Называй, как тебе нравится. Кто-то считает, что этот… гобелен заранее соткан, и людям только и остается, что пройти по написанному ранее для них пути. Кто-то думает, что только он решает, каким именно будет рисунок его жизни.
– А на самом деле? – спросила заинтересованно, вполне понимая, о чем именно говорит Граня. Судьба. Сами ли мы выбираем путь или он выбран за нас давным-давно. Этот вопрос издавна интересует людей. Кто-то является поклонником одной теории, кто-то другой, но правды не знает никто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На мой вопрос, Граня легко улыбнулась и пожала плечиками.
– Я не знаю, – честно ответила она. – Скажи, кто я?
– Ты грань, – уверенно выдала я, а потом, чуть подумав, добавила: – Душа этого леса.
– Что-то вроде, да, – кивнула Граня. – Но при этом я не являюсь Богом или кем-то вроде этого. Мои знания ограничены знаниями чистых душ (а они до этого были пусть и магами, но людьми), принцессы, людей, приходящих к моим границам. Твоими знаниями.
