- Да ну тебя с твоими сельскими приметами, Ага! Маяться ему все равно со мной придется, в каком бы месяце мы ни поженились. Просто я ему заявила: хочу в свой день рожденья получить от тебя в подарок публичное предложение руки и сердца…
- А настоящий подарок? Шубку там или брюлики?
- Ну, это уж подразумевается, не перебивай меня, Ага! Так вот, сказала я ему, голубчику, если ты в мой день рожденья не объявишь гостям день нашей свадьбы, то я на другой же день соберу вещички и выеду отсюда к чертовой матери!
- Да ну? А он?
- А он так и расцвел: обрадовался, что я так откровенно свою любовь к нему проявила, и сказал, что без подарка в день рожденья он меня ни за что не оставит.
- Ну, считай дело сделано! Поздравляю!
- Погоди, с этим успеется… А вот как бы узнать, что это там за часовня, где она строится и какое отношение к ней имеют Юлианны?
- А ты порасспроси ту девчонку, Киру, которой мы щенка воскрешали.
- Что ты, что ты! Кира на меня и не смотрит после нашего облома с ее пакостным щенком!
- А ты сумей подъехать снова, ядозубочка *.
- Гм… Надо попробовать! Слушай, пойдем-ка отсюда, Ага! Душно мне в этой комнате, несмотря на открытое окно.
- Еще бы не душно! Иконы, книги православные… Ладаном пахнет… Пойдем, дорогая!
И они ушли, даже не закрыв за собой окно, и простыню свою оставили в святом углу. Только на другой день в комнату зашла горничная Таня и навела там порядок.
Но мысль, поданная ведьмой Агафьей Тихоновной, запала в черную душу Жанны. Она подумала-подумала и кое-что придумала.
Домовому Михрютке было велено разыскать бесиху Барби и попросить ее организовать встречу с Кирой, пообещав, конечно, что из этой встречи никакого добра для Киры не произойдет. Барби ловко выманила скучавшую на каникулах Киру из дома и отвела ее в кафе яхт-клуба. Бесы здорово умеют водить своих подопечных не только за нос, но и за руку. Оставив Киру в кафе за порцией мороженого, Барби помчалась к дому Мишиных.
Чему это вы смеетесь? Вы вспомнили об уродливых лилипутских ножонках Барби и представили себе, как она ковыляет на них по Крестовскому острову? Да нет, эти ножки ей служили исключительно в декоративных целях, как в старину богатым китаянкам: демонстрировать их можно, а ходить ими никак нельзя! А передвигалась Барби очень просто, как все бесы, то есть летала на перепончатых, как у летучей мыши, крыльях.
Жанна, узнав от Барби, где ей искать Киру, тут же села в машину и поехала в кафе.
- Привет, Кирочка, зайка! Какая приятная неожиданность! Можно мне подсесть к тебе?
- Садитесь, - сказала Кира и стала быстро-быстро доедать свое мороженое.
- Не торопись - горло простудишь, - сказала Жанна, и голос ее был холоднее мороженого. - Мне давно надо тебе кое-что сказать. Ты помнишь Гогу Магилиани, который воскрешает собачек?
- Помню. Только это жулик и никого он не воскрешает. И я ужасно рада, что мне удалось вырвать у него ваш аванс.
- Да, и это было очень мило с твоей стороны не забыть мне его вернуть. Только вот знаешь, милая, этот жулик сам обвинил нас в жульничестве и пригрозил подать в суд - за неуплату гонорара.
- Ой, так значит Лика Казимировна переменила свое завещание! Как здорово! Он ведь хотел, чтобы она оставила ему свою квартиру в уплату за воскрешение ее Титаников. Раз он так разозлился - значит, все в порядке!
- Не понимаю… Хорошо, он не получит квартирку, на которую зарился, ну а при чем же тут мы с тобой? Ведь это он на нас грозится в суд подать, а не на старуху.
- А при том, что ведь это я все рассказала подруге Лики Казимировны, бабушке Варваре, а уже бабушка Варвара поставила на место мозги Лике Казимировне. Вот за это Магилиани и мстит!
- Так чему же ты радуешься?
- А тому, что Лике Казимировне теперь, значит, уже ничего не грозит. Когда я узнала, что он добивается завещания на ее квартиру, я очень за бедную старушку испугалась: такой ведь и убить может, чтобы долго не ждать!
- А-а!… Вот ты о чем думаешь, о благополучии какой-то полусумасшедшей старухи! А о суде ты не беспокоишься?
- Я об этом как-то сразу и не подумала, - упавшим голосом сказала Кира.
- А ты подумай! Твоей маме придется нанять хорошего адвоката. За хорошие деньги, между прочим.
- Но это же совсем, совсем невозможно! У нас еще долг за квартиру не выплачен. Ой, что скажет моя мамочка? Она меня убьет, просто на месте убьет… И правильно сделает! - Кира заплакала горько и безнадежно, потому что не видела никакого выхода и не знала, что тут еще можно сделать, как не заплакать.
Жанна накрыла Кирину руку своей холеной и холодной рукой.
- Успокойся, детка, и не плачь. Скажи мне спасибо - я уже все уладила.
- Ой, правда? - Кира как-то внезапно успокоилась, даже слезы мгновенно высохли. - А каким образом вы все уладили, Жанна? - спросила она уже с ноткой искреннего любопытства в голосе. Кира была готова услышать историю о необыкновенно коварной победе ведьмы Жанны над ведьмаком Магилиани и предвкушала удовольствие от рассказа в утешение за только что испытанное чувство ужаса.
- Да самым примитивным. Я просто заплатила ему сполна обещанный гонорар.
Кира помолчала, потупившись, и радости ее как не бывало. Потом спросила упавшим голосом:
- Выходит, я снова у вас в долгу?
- Именно так и выходит. Но ты не волнуйся, денег я с тебя не возьму! Мне вообще от тебя ничего не надо, даже благодарности. Хочешь кофе с пирожным? - Не дожидаясь ответа, Жанна остановила проходившую мимо официантку и заказала два кофе и два эклера.
- А теперь давай мы с тобой просто поболтаем!
И Кира поняла, что вот тут-то и начинается самое страшное. Жанна в ожидании заказа закурила длинную черную сигарету и для начала стала щебетать о чем попало: о весне и весенних модах, о новостях Крестовского острова, о модных голошерстных собачках и кошках…
Чувствуя себя всецело связанной по рукам и ногам, Кира даже от пирожного не отказалась и съела все до последней крошки. И вот тогда-то и наступила расплата.
- А теперь расскажи-ка мне, милая моя девочка, - начала Жанна, - что это за чертежи часовни лежат на столе в комнате Юлианн?
- Какой часовни?
- Вот этой! - Жанна достала из сумочки смятую фотографию петрозаводской часовни святых Анны и Иулии.
- Эта часовня стоит в городе Петрозаводске! Это очень, очень далеко от Крестовского острова! - со слабой надеждой увести Жанну в сторону воскликнула Кира.
- Мне это безразлично, где находится часовня. Я хочу знать, какое отношение она имеет к Юлианнам?
- А зачем это вам? Вы же не верите в Бога, как Юлианны, - попробовала Кира еще раз оказать слабое сопротивление.
- Я же беспокоюсь о них как-никак, - нехорошим голосом пояснила Жанна. - Через месяц с небольшим я стану им законной мачехой, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что расскажи мне лучше все как есть, дорогая! Ну?
И Кира рассказала ей все. Рассказывая, она с ужасом чувствовала, будто с каждым словом проваливается в какую-то бездонную яму под пристальным взглядом Жанны. Это было очень, очень страшно - предавать своих подруг.
Выслушав ее, Жанна резко встала, кинула на стол крупную бумажку и сказала:
- Расплатись. Я спешу! - и покинула кафе.
А Кира осталась сидеть, совершенно несчастная и беспомощная. И она снова заплакала, только на этот раз уже совершенно безнадежными слезами. «Конечно, когда Юлианны вернутся из Пскова, я тут же им все расскажу!» - подумала она, но почему-то эта мысль облегчения не принесла.
Глава 10
А в Пскове Дмитрия Сергеевича Мишина и его дочерей ждала неожиданность. Забор между участком бабушки и участком соседа, купившего ее дом, был уже снесен, а позади дома они увидели глубокий котлован, вырытый как раз на середине двух участков.
Вечером, когда все собрались за чаем, Дмитрий Сергеевич спросил с упреком:
- Что ж вы не предупредили меня, Анастасия Николаевна? Я бы постарался выкупить у соседа ваш дом обратно.
- А я бы вам этого не позволила, Митя, - спокойно сказала бабушка. - У меня нет претензий к соседу. И не только потому, что он доверился мне и купил у меня дом, когда мне впервые в жизни деньги нужны были до смерти. Дело в том, Митенька, что давным-давно, еще до революции, оба наши участка принадлежали семье соседа, а дом, в котором жили его предки, стоял как раз на том самом месте, где он сейчас закладывает фундамент. Это его законное человеческое право - восстановить родовое гнездо.
- А что случилось со старым домом? - спросила Юлька. - Он что, сгорел?
- Хуже. Его сожгли.
- А какая разница? - не поняла Юлька.
- Большая. Дед нашего соседа Виктора Алексеевича был священником. Его самого расстреляли, матушку с детьми выгнали на улицу, а дом сожгли.
- А кто это сделал, бабушка? - возмутилась Юлька.
- Большевики.
- За что?!
- Он отпел павших героев Талабского полка рыбаков, а какой-то мерзавец донес на него в Чека.
