— Шарлотта не скажет им, что мы отстали? — спросила я.
— И получит неприятности за то, что бросила нас? — усмехнулась Хелен. — Нет. Фалконраты — пресловутые трусы. Один из её предков был казнён за дезертирство в войне за независимость.
— Думаю, она сказала другим, что вы вернулись, — добавил Натан. — Иначе нас бы уже искала поисковая группа.
— А твоя мама не узнает, что ты исчез? — спросила я его, подумав о том, что все мы могли бы пропасть без вести.
— Мама всю ночь проводит на работе. Сомневаюсь, что она заметила бы, даже если бы вокруг неё горел замок — и кроме того, моя комната находится двумя этажами ниже её комнаты, в Северном крыле, — он пожал плечами, а потом поморщился от боли в плече.
— Но разве она не заметит, что тебя ранили? — спросила я.
— Нет, если я не брошусь между ней и её книгами и не забрызгаю кровью какую-нибудь бесценную древнюю рукопись. Честно говоря, я-то буду в порядке, а вы трое получите работу на кухне на целую неделю, если кто-нибудь поймает вас вне вашей комнаты. Вам лучше поторопиться.
Дейзи вцепилась в мой рукав, стремясь уйти. Хелен же внимательно наблюдала за мной и Натаном.
— Вы так сдружились с Натаном за столь короткое время, — отметила Хелен, когда мы попрощались с ним.
— Я беспокоюсь о его травме. И не только об этом. Он выглядит… каким-то загнанным.
Хелен фыркнула.
— Загнанный игорными долгами и ревнивыми мужьями, пожалуй. Не позволяй Натану обмануть тебя. Чувствительная душа — это лишь трюк, чтобы влюблять в себя девушек. Очевидно, с тобой это сработало. Как мне кажется, ты в него влюблена.
— Я не… — начала я, но шагавшая впереди нас по лестнице Дейзи остановилась как вкопанная и развернулась.
— Вы всерьёз спорите о мальчике, когда мы только что узнали, что мир населён фейри и монстрами — а это совсем не то, во что меня учили верить — и мы те, кто должен защищать людей от них?
— Конечно, это шокирует… — начала Хелен.
— Ты, правда, не знала? — потребовала ответа Дейзи. — Даже, несмотря на то, что все девушки из рода ван Бек вышли отсюда?
Хелен покачала головой.
— Я слышала истории, но не подобные этому.
— А ты? — Дейзи повернулась ко мне. — Твоя мама была здесь. Она никогда не говорила тебе?
— Нет, — сказала я. — Всякий раз, когда она упоминала Блитвуд, она говорила о нём с нежностью и тоской. Я знала, что есть секреты, о которых она мне не рассказывала, но я думала, что они связаны с моим отцом.
— Возможно, твой отец был убит одним из этих монстров, — предположила Хелен.
— Бьюсь об заклад, что это был Дарклинг, — сказала Дейзи. — Одно из тех созданий, о которых Дейм Бекуит рассказывала нам, было очень красиво и обмануло Орден, притворившись хорошим. Теперь вы понимаете почему, — голос Дейзи стал тише. — Тот, которого мы видели, был прекрасен.
— Но смертелен, — сказала Хелен.
— Но он нас спас! — ляпнула я.
Я не могла рассказать им, что он уже не в первый раз спасал меня.
— Я думала, он похитит одну из нас, он так на нас смотрел, — Хелен поёжилась и обняла себя.
— Он пристально смотрел на Аву, — сказала Дейзи. — Похоже, он собирался схватить её, но потом раздался звон колоколов. Вот что спасло нас от него. Помните, что сказала Дейм Бекуит, фейри могут стать красивыми, чтобы обмануть нас. Кто знает, как на самом деле выглядит этот Дарклинг. Он может быть чудовищем. И наша задача защищать мир от его вида. Я чувствую…
Дейзи подняла руку и положила её на сердце. Она настолько сильно дрожала, что качнулась на ступеньках. Я протянула руку, чтобы удержать её, испугавшись, что шок был слишком великим для неё, и она упадает в обморок или у неё случится что-то вроде конвульсии, но когда она заговорила, её голос был уверенным и сильным, как звон колоколов в башне:
— У меня такое чувство, будто я впервые в жизни обрела цель.
* * *
Лишь только оказавшись в постели, я позволила себе подумать о том, что видела. Дейзи с Хелен, вероятно, предположили, что моё молчание, после того как мы легли в постель, было вызвано потрясением от «открытия Рябинового круга» (как мы узнаем завтра, именно так Блитвудские девушки называют события первой ночи). Они не могли знать, что я испытывала смятение от того, что парень, спасший меня из огня в «Трайангл», был Дарклингом — заклятым врагом Ордена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но может быть он и не пытался меня спасти. Он появился на фабрике незадолго до появления мужчины в накидке. И потом я видела, как он прошептал тому что-то на ухо — тогда я думала, что он его отвлекал — но что, если в действительности он работал заодно с мужчиной в накидке? В конце концов, после пожара я очнулась в «Бельвью». Мистер Гринфедер сказал, что он считал, что парень оставил меня на тротуаре, но, может быть, именно он отвёз меня в «Бельвью» — передал прямо в руки доктора Причарда и мужчины в накидке.
Понимая, какими сведениями я теперь обладаю о темнокрылом мальчике и других существах, которые были частью нашего мира, я задалась вопросом, какие другие симптомы моего безумия были истинными. Действительно ли из уст мужчины в накидке клубился дым? Следовал ли он за мной до городского дома моей бабушки? А что насчёт колокольного звона в моей голове? Был ли он как-то связан с колоколами Блитвуда, которые отпугнули парня?
А потом было ещё черное перо, которое я нашла на полу рядом с телом моей матери. Дарклинг навещал маму незадолго до её смерти? Или, может быть, даже убил её?
Мои мысли вращались в головокружительном цикле, я впала в беспокойный сон… оказавшись прямо в тёмном лесу, где бежала, преследуемая слюнявыми гоблинами и злобными огненными спрайтами. Я слышала их свирепые рычания позади себя, которые приближались всё ближе и ближе. Я споткнулась о корень, упала на землю и почувствовала, как в мои ноги впились когти, ощутила горячее зловонное дыхание на своём лице.
А потом появился он, его великолепные чёрные крылья отбили меня от всех существ, а его руки обернулись вокруг меня и подняли вверх. Я изучала его лицо: как всегда благородные черты его лица были в огненном венце ореола заходящего солнца, как непорочная чеканка на монете. Когда он повернулся ко мне лицом, и линия огня протянулась по сети его вен, точно так же, как молния прошлась по лицу огненного спрайта. Пламя спускалось вниз от его лица по прекрасной белой коже его горла, по точеным сухожилиям и мышцам его груди. Оно распространялось как трещины по старой китайской чайной чашке, когда вы наливаете в неё горячую воду, только эти трещины были родом из огня и выжигали его плоть, меняя его на моих глазах, превращая красивого парня из моих мечтаний в неприятного монстра.
Я подняла руку, желая оградить себя от этого зрелища, и увидела нечто ещё более страшное. Трещины распространились и по мне. Моя собственная кожа разлагалась, подобным же образом, как и его.
Я проснулась вся в поту, в спутанных простынях, под звон колоколов. Я подняла руку к лицу, испугавшись, что обнаружу эти трещины на коже. После прошлой ночи, кто знал, где сон, а где реальность? Утренний солнечный свет жёг мои пальцы огнём, но моя плоть осталась целой и невредимой. Тем не менее, когда я поднялась и оделась, я чувствовала, как будто трещины все же были на мне, точно так же, как на старой чайной кружке, которая скрывает свои недостатки, пока горячая вода не обнаруживает их. Рано или поздно они явятся всему миру.
* * *
За завтраком я обнаружила, что кошмары мучили не только меня. За столиками в столовой были пустые места. Проходя мимо стола Джорджианы, я услышала, как она сказала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— По крайней мере, часть шелухи отделена от пшеницы. Заметьте, девушки, которые ушли, не являются наследницами. Правда рано или поздно выходит наружу.
Рядом со мной вздрогнула Дейзи.
— Я бы не прочь сказать ей, что думаю, — пробормотала она себе под нос, но именно тогда девушка за другим столом закричала о «призраках в сахарнице» и была сопровождена прочь из зала.
