и дети сами приняли решение. После этого дядя Даллас начал захаживать к Шоне и иногда оставался ночевать. Спал он, видимо, на диване – Билли не пожелала пускать его в свою комнату, даже опустевшую.
Может, между Шоной и ее деверем имела место какая-то сомнительная игра? Констебль Ронни Огилви как-то заговорил об этом с дядей Далласом, и присутствующим при этом разговоре чуть не пришлось, так сказать, приготовить фазеры[16]. У Далласа Мейкла после службы в армии и краткого “путешествия” в Афганистан диагностировали посттравматическое расстройство. От него чуть искры не сыпались.
– Вы пытались организовать поиски? – спросила его Кларк.
– Исчезла подружка Эллиса. Естественно, пытался.
– Вам не показалось странным, что сам Эллис довольно безмятежен?
– В армии я усвоил, что стресс может выглядеть очень по-разному. – Дядя Даллас провел татуированной рукой по шее.
Интересно, не подсказка ли это, подумала Шивон, но ответа у нее не было.
В прокуратуре не усмотрели в деле Эллиса ничего странного. Происхождение ножа значения не имело. Отсутствие крови на одежде и обуви Эллиса Мейкла означало, что он просто избавился от того, в чем ходил на поле.
“Одеждой он распорядился лучше, чем ножом”, – заметила Кларк на совещании, причем ее слова были встречены молчанием.
Суд. Вердикт “виновен”. Не в непредумышленном убийстве, а в тяжком, хотя защита упирала на первое: любовь – род безумия, безрассудный поступок в порыве гнева.
И никаких камер для несовершеннолетних, Эллиса Мейкла отправили прямиком в эдинбургскую тюрьму ее величества, в Сотон, расположенную неподалеку от стадиона “Хартс”, куда отец каждые две недели водил его на футбол, – эта традиция сохранилась и после расставания с женой.
Конец судебного заседания, Шона Мейкл в слезах. Даллас, в черном кожаном жилете, обнимает ее, словно хочет защитить, в то время как муж утешает онемевшую от потрясения дочь. В тот вечер Шивон Кларк поставила выпивку всей следовательской группе. Старший инспектор Пейдж добавил в общий котел пятьдесят фунтов, чтобы коллеги купили поесть, но они удовлетворились несколькими начос – и заказали еще по стаканчику.
А чего еще от них ждали? Чтобы они сидели молча, размышляя о семьях Холлидей и Мейклов? Назавтра следователей ждала очередная гора дел. Эллиса Мейкла и других персонажей этой драмы можно было подшить к делу и забыть.
Сейчас, сидя за рабочим столом в кабинете на Гэйфилд-сквер, Кларк задумалась. Нельзя впускать уголовные дела к себе в душу. Да, надо смотреть на каждого как на человеческое существо, но необходимо обозначить границу, а не возвращаться то и дело к человеческим страданиям и реакциям. Кларк видела, как коллеги иногда роняли слезу, да и с ней такое случалось; видела, как они бывают разочарованы, когда работа не приносит результата. Но надо двигаться дальше. Надо.
Однако родственники погибших и осужденных двигаются дальше не всегда.
Среди страниц дела остались копии фотографий, и Шивон стала рассматривать их. Эллис и Кристен вместе, сняты на телефон на какой-то вечеринке. Кристен за рождественским ужином, в кругу семьи. Лица родителей девочки Шивон помнила, но имена забыла. Тихий, убитый горем Даллас Мейкл, который за дверью зала суда обошел их по дуге. Еще фотографии: банкер; труп in situ; брошенный нож; тесная комната Эллиса, стены увешаны постерами компьютерных игр; его одежда.
Крови нет.
На допросах Эллис редко открывал рот – просто сказал “да”, когда его спросили, совершил он это преступление или нет. Не сказал почему, не стал отвечать на другие вопросы. Кристин Эссон разговорила было его, заведя беседу о шотландском футболе, однако потом попыталась сменить тему – и натолкнулась на стену молчания.
Шивон оторвалась от папки и подняла глаза. Перед ней стояла Кристин: руки сложены на груди, на лице вызов.
– Говори, – потребовала она.
– Меня достает дядя Эллиса.
– Каким образом?
– Телефонными звонками, например.
– Что говорит?
– Ничего. Каждый раз, когда я отвечаю, там вешают трубку.
– Ты уверена, что это он?
– Почти. Он работает в баре “Маккензи”, а бар – через дорогу от телефонных будок, откуда мне звонят. – Кларк пожала плечами. – А еще возле моего дома стояла машина. И на двери дома кое-что нацарапали.
– Марка машины? Регистрационные номера?
– Как детектив я безнадежна.
– И ты с ним еще не говорила?
– Собираюсь. Мне только хотелось сначала освежить память. – Шивон приподняла и отпустила стопку бумаг, документы упали на стол.
– Когда кого-нибудь сажают, родню это в восторг не приводит. Насколько я помню, у племянника и дяди были довольно теплые отношения.
– Но суд закончился два месяца назад. Почему он взялся за дело только сейчас?
– Растравлял себя? – предположила Эссон. – Зачем ты дала ему свой номер?
– Совершенно точно не давала.
– Тогда ты дала свой номер Шоне?
Кларк отрицательно покачала головой:
– Вряд ли. А вот то, что я дала свою визитку родителям Кристен, вполне вероятно. Но я не видела, чтобы они передавали ее дяде Эллиса.
– Наверное, не передавали, – согласилась Эссон. – Хочешь, я поеду с тобой?
– На встречу с Далласом Мейклом? Не стоит. Думаю, что сама справлюсь.
– А он разве не страдает приступами гнева?
– Я сама справлюсь, – повторила Шивон, уже с нажимом. – Но спасибо, что предложила. – И она положила руку на стопку документов.
– Ну хоть отдохнешь от трупа в роще.
– Определенно, – согласилась Шивон, надеясь, что в голосе у нее уверенности больше, чем в душе.
– Тебе необязательно встречаться с ним лично. Могла бы просто доложить.
– Могла бы.
– Но все-таки хочешь все сделать сама? Плохую привычку ты усвоила, Шивон. Такое чувство, что за плечом у тебя по-прежнему маячит твой спарринг-партнер.
– Кристин, Джон давно на пенсии.
– Тогда почему мне до сих пор кажется, что он ошивается поблизости? – Эссон пристально смотрела Шивон в глаза. – Давно ты его видела в последний раз?
Немного поразмыслив, Шивон Кларк взглянула на часы на запястье.
– Я так и думала.
Возвращаясь к своему столу, Эссон сердито покачивала головой.
20
Автозаправка в Хартвилле, у съезда с М-8, располагалась почти на одинаковом расстоянии что от Эдинбурга, что от Глазго. Ребус заправлялся здесь один-единственный раз, когда приезжал в расположенную неподалеку тюрьму Шоттс. Он съехал на подъездную дорогу и, проигнорировав бензоколонки и парковочные места, поставил машину позади черной “ауди”. Когда он вылез, до него донесся шум проезжавшего по шоссе транспорта. Неподалеку стояла фура, водитель осматривал шины. Ребус подошел к “ауди”. На водительском месте сидел Стил, Эдвардс – сзади. Оба явно хотели, чтобы Ребус сел на пассажирское место, но он устроился рядом с Эдвардсом – так было удобнее присматривать за обоими антикоррупционерами.
– Не нервничай, Джон, – сказал Стил, – это не “Славные парни”. – Окошко с его стороны было на пару дюймов опущено, чтобы стряхивать сигаретный пепел.
