Она решит, что он такой же сумасшедший, каким был пятый герцог.
Тэтчер закрыл глаза и пожелал себе поскорее выбраться из этой неразберихи. Чувство чести подсказывало ему, что он должен на ней жениться, независимо оттого, помолвлены они или нет.
И неожиданно на рассвете, когда первые лучи солнца озарили заснеженные крыши Мейфэра, Тэтчер увидел всю эту неразбериху в совершенно ином свете.
Что, если она смогла бы полюбить его? Что, если их объединило бы страстное чувство еще до того, как цепи герцогских обязанностей сделают их жизни скучными и безжизненными, как эти «природные склонности», о которых она твердит?
– Ваша светлость, вы слушаете меня? – спросила тетя Дженива. – Так не может продолжаться. Вам необходимо отказаться от помолвки и отделаться от нее. А потом принять на себя свои обязанности.
Тэтчер положил вилку и внимательно посмотрел на нее.
– Эта девушка, хочешь ты этого или не хочешь, тоже является моей обязанностью. Как я могу просто отказаться? Разве такой поступок можно назвать честным?
– Честь! – насмешливо фыркнула она. – Я почти уверена в том, что она каким-то образом обманула отца, чтобы втереться в нашу семью. Это, конечно, скандальная история, но теперь есть возможность все исправить. – Тетушка сделала глубокий вдох и улыбнулась. – Ваша светлость, у вас есть обязанности, которые необходимо выполнять. Взгляните на поднос!
Он бросил взгляд на пристенный столик и поморщился. Стоявший на нем поднос был переполнен приглашениями. Визитные карточки от семейств с подходящими дочерьми и респектабельными экономками, где карманных воровок даже в глаза не видывали.
Вот она, его будущая жизнь в качестве герцога Холлиндрейка. Обязанности, практически не оставляющие времени для катания на коньках или каких-либо других авантюр, в которые до конца своих дней стала бы ввязываться мисс Фелисити Лэнгли, если бы не превратилась в пуритански безупречную, скучную особу, какой, по ее мнению, она должна была стать. Нет, уж если кто-нибудь и мог бы избавить его от жизни, состоящей из скучных событий и тоскливых суаре, то это мисс Лэнгли, но только после того, как она поймет, что страсть тоже кое-что значит в жизни человека.
А судя по задорному огоньку, который он заметил вчера в ее манящем взгляде, страсти в ней было достаточно.
– Поднос может подождать, – ответил он тетушке. – Сейчас у меня есть другие дела.
Дженива всплеснула руками:
– Но это невыносимо, ваша светлость! Это нас всех погубит! Умоляю вас положить этому конец. Если вы этого не сделаете, то я… то я…
Он отодвинул свое кресло-трон и встал из-за стола.
– И вообще, тетя Дженива, я уже не тот неоперившийся юнец, которого вы все еще считаете своим долгом учить уму-разуму. Скажите на милость, как вы собираетесь остановить меня?
Но Тэтчер недооценил напор стерлинговской крови, которая текла в жилах тетушки.
– Я призову на помощь твою мать.
Стоя на ступеньках своего «позаимствованного» дома, Фелисити натянула варежки и глубоко вдохнула ледяной воздух, надеясь таким образом привести в порядок мысли. А в мыслях ее царила полная сумятица после вчерашних откровений мистера Маджетта.
«Уж поверьте мне, мисс, он страшный ловкач в любовных делах. Слава о нем гремела по всему Лондону. Настоящий гончий пес, когда речь идет об охоте за юбками».
Ее Холлиндрейк – пес? Содрогнувшись, она попыталась напомнить себе, что человек, писавший ей такие глубокомысленные письма, не мог быть такой скотиной. Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Даже Талли, пытаясь успокоить ее, напомнила, что теперь, когда герцогу далеко за тридцать, что, по мнению ее сестры, было возрастом древнего Мафусаила, он уже не сможет «бражничать целыми ночами и проигрывать все, что под руку попадется», как утверждал Маджетт.
Фелисити попыталась стереть в воображении, этот образ, потому что он никак не соответствовал облику того благородного и честного человека, каким она его себе представляла.
Однако факты словно подтверждали все сказанное мистером Маджеттом. Потому что сегодня была уже среда, а Холлиндрейк, если верить мисс Саре Браун, находился в Лондоне с понедельника, но она не получила от него ни записки, ни визитной карточки, ни даже букетика цветов из собственной оранжереи.
Ее, конечно, подобные вещи не задевали. Но ведь мог бы он по крайней мере…
– Не слишком ли холодно, чтобы витать в облаках, мисс Лэнгли?
Она взглянула вниз и увидела стоявшего у лестницы Тэтчера. Он приподнял шляпу и поклонился ей, не отрывая своего неотразимого взгляда от ее глаз, как будто пытался что-то отыскать.
Что-то такое, из-за чего по спине пробежала дрожь предвкушения.
– Если постоите здесь еще, то на носу у вас образуются сосульки, – поддразнил он.
«Какую околесицу он несет», – подумала она, спускаясь по лестнице. Обходя его, она уловила аромат лавровишневой воды. Лавровишневая вода? Она искоса взглянула на него, отметив, что нынче утром он был наконец прилично выбрит. К сожалению, четкая линия его подбородка делала его, черт возьми, еще более красивым. А если бы надеть на него настоящий костюм, а не те обноски, которые были на нем, он мог бы даже выглядеть благородным.
Героическим, как утверждал Маджетт.
Она поежилась.
Как видно, мир перевернулся, потому что получалось, будто у ее ливрейного Лакея больше герцогских качеств, чем у человека, с которым она почти помолвлена!
– Вы опоздали! – сердито сказала Фелисити, потом помедлила и окинула его взглядом с ног до головы, пытаясь убедить себя, что это ей не мерещится и что ее лакей – это всего лишь лакей. – С вашей прискорбной безответственностью вам никогда не удастся стать безупречным ливрейным лакеем.
– А еще вчера я был героем войны, – напомнил он и, сложив на груди руки, преградил ей путь. – Куда это, позвольте узнать, вы отправились?
– Не ваше дело! – вздернув носик, ответила она.
– И даже горничную с собой не взяли? – Он неодобрительно поцокал языком.
Она сжала губы, но только для того лишь, чтобы пропустить мимо свою соседку, которая шла в сопровождении служанки.
– Вы знаете, что у меня нет горничной.
Его губы искривились в усмешке.
– Боюсь, мисс Лэнгли, что вам никогда не удастся стать безупречной герцогиней, если вы будете разгуливать по Лондону без сопровождения.
Ее брови под полями простенькой голубой шляпки напряженно сошлись на переносице.
– Если бы вы явились вовремя, мне не пришлось бы идти одной.
– Сдаюсь! – сказал он, слегка поклонившись. – Итак, куда мы направляемся нынче утром?
«Ах ты, мерзавец!» Опять перехитрил ее. Ладно. Если ему желательно ходить за ней хвостом, то пусть ему же будет хуже.
