— Почему мои люди, которые героически сражались в Одессе, не выдержали натиска врага?
Слова эти были сказаны от горечи и боли. Ведь Приморская армия под натиском превосходящих сил врага отходила к Севастополю организованно, с боями.
— Естественно, Иван Ефимович, обстановка и условия другие. В Одессе укрытия и огневая поддержка, а тут голынь. Не ваши люди виноваты…
И мы и немцы почувствовали всю сложность ближнего боя на равнинной местности севера Крыма, мы особенно, так как на наши войска шли немецкие танки. Отход на равнинной честности был крайне тяжел, не за что было зацепиться.
— Да, люди не виноваты, — сказал член Военного совета Приморской армии бригадный комиссар М. Г. Кузнецов.
В докладной записке Центральному Комитету партии, которую он вскоре написал, указывалось, что «Военный совет 51-й армии сразу после разгрузки с судов приказал немедленно выступить на фронт в составе 25-й, 95-й стрелковых дивизий и 2-й кавалерийской дивизии, которые были плохо укомплектованы личным составом и особенно артиллерией. Наступление с целью нанесения контрудара по прорвавшемуся противнику на Ишуньском направлении началось и проходило при отсутствии необходимой артиллерийской поддержки».
Контрудар Приморской армии был встречен массированным огнем артиллерии врага и большой группой немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Запланированное участие боевых кораблей Черноморского флота в качестве огневой поддержки со стороны Каркинитского и Перекопского заливов не могло состояться вследствие невозможности подхода к берегу из-за отсутствия глубин для крейсеров. Мелководные суда к этому времени были выведены из строя.
Таким образом, эта часть сил Приморской армии не имела возможности повлиять на ход и исход боев за Ишуньские позиции. О том же говорит и дата начала ее наступления — 24 октября. Прибывшие первыми из Одессы 157-я стрелковая дивизия и 2-я кавдивизия решением командования 51-й армии были направлены для усиления 9-го корпуса.
Немецкое командование оказалось более оперативным. К началу боев оно, по существу, прикрылось в районе Геническа румынскими частями, а все основные силы бросило на Красноперекопск и Ишунь. Наша 272-я дивизия спокойно оставалась на Чонгаре до своего отхода к Керчи. В то время как Ф. И. Кузнецов в трудный день 20 октября категорически приказывал «оперативной группе Батова упорно удерживать Ишуньские позиции», генералы И. Ф. Дашичев, И. С. Савинов получили от него приказ «упорно оборонять Чонгар, Сиваш…» От кого же?!
В войсках оперативной группы (считая по номерам, две стрелковые дивизии и один батальон морской пехоты) было в общей сложности 15 600 человек. 156-я дивизия вышла из перекопских боев обескровленной, из ее ветеранов составился бы не более чем полк. За счет местного пополнения мы довели ее состав до шести с половиной тысяч человек, восстановили два полка. На третий не было ни бойцов, ни командиров. Майор Николай Федосеевич Зайвый (530-й полк) был убит в начале октября на вышке бромзавода. Орудий в обоих артполках 156-й дивизии осталось лишь тридцать стволов. В 172-й дивизии солдат было чуть побольше, а ее артиллерию составляли: четыре 152-миллиметровые гаубицы, пять орудий калибра 122 миллиметра, семь — калибра 76 миллиметров и четыре 45-миллиметровых. (Это при сорокакилометровом фронте на реке Чатырлык!) Существенную помощь в этих нелегких условиях оказали пехоте 29-я и 126-я береговые батареи черноморцев (командиры — лейтенант М. С. Тимохин и старший лейтенант Б. Я. Грузинцев). Они были поставлены для поддержки стрелковых частей, оборонявших Красноперекопск.
Существование оперативной группы в октябре 1941 года вряд ли было оправдано. С определенного исторического расстояния это видно ясно. Сама мысль создать оперативную группу войск для нанесения контрудара на Перекопском направлении была разумной. Организация была неважной, но это другое дело. В октябре же, в условиях обороны, смысла для ее существования не стало. Мы в Воронцовке на КП, в Ишуни на наблюдательном пункте работали вовсю, но мало что могли изменить, имея в своем резерве лишь батальон моряков Г. Ф. Сонина и дивизион Т. Ф. Черняка. У командования же создавалась некоторая успокоенность, так как была видимость оперативного управления войсками. В штабе армии с оперативной группой происходили сказочные превращения. В свое время я об этом не подозревал, а узнал, копаясь в архивных документах. То к ней присоединялись кавдивизии и соответственно этому ставились задачи; то кавдивизии изымались из ее подчинения, и ей придавались такие-то стрелковые дивизии и т. д. Эти приказы до меня не доходили отчасти потому, что связь с Симферополем во время боев была плохой и случайной, отчасти же потому, что приказы эти изменялись и отменялись до их реализации. Но ирония судьбы в том, что они до сих пор живут своей, особой, жизнью и дают пищу историкам. В серьезной работе генерала В. Ф. Воробьева «Оборона Севастополя в 1941–1942 гг.» я с интересом прочитал следующее: «В соответствии с приказом 51А № 0019 группа генерала Батова в составе 276, 106, 271, 157 и 156 сд и 48 кд со средствами усиления наносила удар в направлении устья р. Чатырлык». Я позавидовал этому Батову…
Так создаются легенды, которыми пользуются на буржуазном Западе писатели реваншистского толка. Книга Манштейна — одно из свидетельств тому.
16 октября немецкие войска оттеснили армии Южного фронта в направлении Таганрога. Мы в Крыму приняли это сообщение как первый сигнал о близкой опасности. И действительно, через сорок восемь часов 11-я армия немцев начала атаки на Ишуньские позиции. После прорыва врага к Красноперекопску развернулось кровопролитное девятидневное сражение на Ишуньском плато сравнительно небольшом пространстве, ограниченном с севера озерами Старое, Красное, Киятское, с юга — рекой Чатырлык, впадающей в Каркинитский залив, а с востока, грубо говоря, линией с. Уржин (Смушкино) — Воинка, где оборону держали соединения 9-го корпуса. Наименования этих соединений: 106-я дивизия полковника А. Н. Первушина, 271-я полковника М. А. Титова, 157-я полковника Д. И. Томилова, 48-я кавдивизия генерала Д. И. Аверкина и 42-я — полковника В. В. Глаголева, являвшегося правым соседом И. А. Ласкина.
Поскольку со стороны Уржина противник лишь прикрылся румынскими кавчастями, дивизия А. Н. Первушина не приняла непосредственного участия в боях 18–26 октября, но своим огнем оказала неоценимую помощь частям оперативной группы в районе Пролетарки. Комдив чутко относился к нашим нуждам. Помнится, в середине дня 20 октября, после упорного боя, 22-я пехотная дивизия овладела ключевой высотой — той самой, где со своей пулеметной ротой стоял насмерть старший лейтенант И. В. Белецкий; по нашей просьбе «подавить противника на отм. 21,8» полковник дал такой силы и точности огонь обоими артполками, что немцы отскочили. Другие же из названных соединений 9-го корпуса всеми своими силами приняли участие в боях, но разновременно. Если не бояться метафор, то можно сказать, что на арене ишуньского боя выступала то одна, то другая наша дивизия и исполняла свой героический монолог. Так было со 156-й. Так было 18–22 октября на Чатырлыке. Так было с контратаками Томилова и Аверкина. Доблестью солдат и искусством командиров и политработников в масштабе полков и дивизий приходилось компенсировать отсутствие собранности и единого целеустремленного плана в целом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
