-- Позвони Мерьем! – Требую я и Давут начинает оправдываться, что не хочет пугать мать Али. – Позвони ей, дурак, или я тебе уши надеру! – Кричу я на парня по-русски, что оказывается вполне убедительным. Он бормочет, что сделает это прямо сейчас и сообщит о результате. Но так и не перезванивает. И не отвечает в Вастапе.
Набираю сообщение в салон, прошу девочек забрать себе все мои записи и ищу билет на ближайший рейс в Стамбул.
Я уже в порту, когда, наконец, раздаётся звонок от Давута.
-- Ты должна прилететь немедленно!
Глава сорок седьмая
После затянувшейся паузы, во время которой девушка на стойке регистрации слишком долго сравнивает с монитором мой паспорт, она, наконец, улыбается и протягивает посадочный талон:
-- Вашу бронь проапгрейдили до бизнес класса. Приятного путешествия!
Шутки Давута, не иначе. После того как я скинула ему номер рейса, от младшего Османоулу ни слова. Я забрасываю его вопросами, вижу, как возле сообщений появляется двойная галочка, но она так и не перекрашивается в голубой.
В салоне меня бьёт крупная дрожь, плед не согревает и я, наконец, прошу стюардессу принести мне виски. Блю лейбл обжигает нёбо и проскальзывает в горло как жидкий огонь, но вскоре мне действительно становится легче. Мозг затягивает туманом, я, кажется, даже моргаю медленно. Не хочу ни о чём думать – прошу девушку повторить, и вторая порция вырубает с утра ничего не евшую меня до конца полёта.
Выйдя в числе первых из салона, я иду по широкому коридору в направлении погранконтроля. Тут же на пути появляется крупный мужчина и протягивает мне телефон.
-- Иди с ним, -- командует Давут и сбрасывает звонок.
-- Что с паспортом? – спрашиваю я здоровяка и тот показывает в сторону. Щуплый парень в очках жестом просит мой загран, пикает в него переносным сканером, шлёпает печать и кивает – можно идти дальше.
Человек Давута срывается с места, я мчусь за ним. Мы несёмся по коридору прочь от толпы, выплывающей из рукава от моего самолёта, к лифту. Кабина спускает нас на первый этаж, мы выходим на улицу, снова к взлётным полосам и садимся в забрендированный корпоративными логотипами пикап. Тот выруливает по располосованному цветными линиями асфальту, и долго едет вдоль огромного здания аэропорта. Примерно через десять минут мы подъезжаем к небольшому вертолёту.
-- У тебя есть багаж? – уточняет здоровяк.
Я молча поднимаю свою повседневную сумку и мотаю головой.
Мужчина кивает, открывает дверь вертолёта и показывает на сиденье рядом с пилотом. Усаживаюсь. Привстав на порожек, мой проводник пристёгивает меня крест-накрест к креслу, подаёт гарнитуру – наушники с микрофоном и приказывает надеть. Когда я делаю, как велено, он дёргает меня за ремни, проверяя их прочность, захлопывает дверь, показывает через окно большой палец и бежит прочь.
Пилот начинает щёлкать тумблерами на панели перед собой, обрывистыми фразами переговаривается по-английски – видимо, с диспетчером. Наконец, получив добро на взлёт, оттягивает какие-то рычаги, и мы трогаемся вверх. Все мои внутренности подкатывают к горлу.
Мы довольно быстро набираем высоту – но не такую высоту, как в самолёте, разворачиваемся и летим.
-- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, на всякий случай придвинув микрофон поближе к губам.
-- Изник, -- отвечает пилот.
-- Измир? – уточняю я.
Пилот хмурится и громко повторяет: «ИЗНИК!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Под нами проплывает Стамбул. Я вижу Босфор, и глаз сразу начинает разыскивать Айя Софию, Голубую мечеть, Дворец султанов Топкапы. Где-то в стороне должен был быть и дом с пирсом, принадлежащий Али, но мы уже оставили пролив позади.
-- Сколько нам лететь? – спрашиваю я пилота.
-- Примерно полчаса. Ты можешь отпустить микрофон.
Я смущённо убираю руку и больше ничего не спрашиваю.
Когда вертолёт приземляется на круглую бетонированную площадку, мои внутренности снова совершают кульбит. Дверь тут же распахивается, в неё вваливается почти идентичный стамбульскому проводнику парень, расстёгивает ремни безопасности, пока я снимаю гарнитуру. Опираясь на руку своего помощника, я спрыгиваю на землю и меня тут же увлекают к стоящему за вертолётной площадкой джипу.
Через десять минут, проехав через небольшой городок, мы оказываемся у огороженной территории у подножия гор.
Я выскакиваю из машины и бегу к небольшому столпотворению, выцепляя из него взглядом долговязую фигуру Давута. Широко расставив ноги, он громко переругивается с пожилым мужчиной, стоящим на расстоянии примерно двадцати метров за невысокой металлической изгородью. В руках у старика ружьё и направлено оно на младшего брата Али.
-- Никто туда не пойдёт! – яростно выкрикивает дед. – Он сказал, никого не пускать! Пусть я тут сдохну, но вас не пропущу!
Я вцепляюсь в предплечье Давута. Тот сначала дёргается, но, поняв, что это я, слегка расслабляется.
— Это его женщина! – провозглашает парень. – Её тоже не пустишь? Он страдает по ней!
Дед упрямо качает головой.
-- Я пообещал внуку Сабри, что буду охранять его покой! Если это его женщина, почему она не с ним? – Ружьё явно тяжёлое и руки старика ходят ходуном.
-- Ей надо было съездить домой, по делам. Но теперь она вернулась, -- уговаривает упрямца Давут. – Если бы ты согласился взять мой телефон и поговорить с Мерьем…
-- Ты мне зубы не заговаривай! – цыкает на парня старик. – Где она сама? Где дочка Сабри?
-- Тётушка Мерьем на шоссе. Там перевернулась цистерна с бензином и дорога перекрыта. Наши люди ищут возможность приземлить вертолёт и забрать её оттуда.
— Вот когда она приедет, и сама мне скажет, что делать, тогда и пущу! – выпячивает подбородок упрямец.
-- Давут, где Али? – вмешиваюсь я в это перекрикивание.
-- Он там, наверху, в доме своего деда. У него пистолет, – глаза у младшего брата запали, волосы стоят дыбом, на светлой футболке пятна пота у подмышек – невиданное дело для рафинированного мальчика Османоуолу. – Чёртов сосед не хочет нас пропускать. Уже ранил одного из парней. Если он не даст мне пройти в течение пяти минут, придётся стрелять в него.
-- Дом – наверху? – уточняю я.
-- На самом верху. Вся гора принадлежала его деду, а потом перешла моему брату. А я даже не знал, -- разочарованный тем, что у Алихана были от него секреты, Давут поджимает губы.
-- Сопли подотри, -- бросаю я и разворачиваюсь к старику с ружьём.
-- Дядюшка, я иду! – Говорю я, начиная медленно двигаться к воротам. Давут хватает меня за локоть, но я отшвыриваю его руку.
-- Дочка, стой, не то выстрелю! – пустив петуха в голосе, предупреждает дед.
