Много ли, мало ли времени прошло, у Юй Ичи аж глаза разболелись, а черный ослик продолжал стоять посередине улицы, не шевелясь, будто статуя. И тут где-то вдали подняли бешеный лай все собаки Цзюго. Юй Ичи вздрогнул, услышав шаги по черепице, а потом заметил черную тень, которая, будто так и надо, скользнула с крыши прямо на спину ослику. Ослик тут же забил копытами и исчез как дым, унося появившегося ниоткуда человека. Из-за своего крошечного роста Юй Ичи в школу не ходил, но родом был из семьи потомственных интеллигентов: отец — профессор, дед — сюцай, несколько поколений предков — цзиньши,[116] чуть ли не академики Ханьлинь.[117] Под их влиянием он выучил тысячи иероглифов и много читал без разбору. Сцена, свидетелем которой он только что стал, заставила невольно вспомнить одно из легендарных повествований времен династии Тан, в котором действует неуловимый странствующий воин. И подумать, что, несмотря на стремительное развитие науки, не поддающиеся объяснению, но реально существующие явления все же есть. Он попробовал пошевелить руками и ногами: они будто одеревенели, но двигались. Потрогал живот — влажный от холодного пота.
В ярком лунном свете Юй Ичи успел разглядеть в спускавшейся черной фигуре молодого невысокого парня, с телом, будто покрытым рыбьей чешуей, в которой отражался свет луны. В зубах у него был зажат кинжал в форме ивового листа, за плечами — большой узел.
Вы, дорогие читатели, наверное, уже ворчите: вот ведь здоров языком трепать. Завел бы лучше в ресторанчик, где можно выпить вина, так нет — водит и водит вокруг да около по этой Ослиной улице. Ворчите вы правильно, ворчите замечательно и попали в самую точку, так что давайте ускорим шаг. Уж простите, что не смогу поведать о каждой лавочке по обе стороны Ослиной улицы, хотя у каждой свое прошлое, хотя о каждом ресторанчике и о каждой лавке есть что рассказать, хотя и там и там есть свои непревзойденные мастера. Мне ничего не остается, как с неохотой замолчать. Теперь мы не будем обращать внимания на всех этих ослов, что таращатся на нас с обеих сторон Ослиной улицы, и поспешим к нашей цели. Цели бывают большие и малые. Наша большая цель — построение коммунистического общества, где «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Наша малая цель — добраться до конца Ослиной улицы, где расположен ресторанчик «Пол-аршина» и где у входа растет толстое, с чашку для еды, гранатовое дерево. Почему, спросите вы, он так называется? Слушайте, сейчас всё расскажу.
Рост хозяина этого ресторанчика, Юй Ичи, всего один чи пять цуней, но, как все карлики, он скрывает свой возраст, а угадать, сколько ему годков, — гиблое дело. На памяти обитателей Ослиной улицы этот приветливый и любезный карлик уже который десяток лет выглядит и ведет себя одинаково. Тем, кто бросает на него изумленные взгляды, он всегда отвечает милой улыбкой. Она настолько обворожительна, что глубоко трогает людские сердца и рождает чувство жалости. Благодаря обаянию своей улыбки Юй Ичи живет и горя не знает, сыт, одет. Человек он грамотный, в родительской семье получил глубокие знания и разбирается в самых разных вопросах. Говорит как по писаному, что ни слово, то перл, любо-дорого послушать. И для обитателей Ослиной улицы отрада немалая: даже представить страшно, как скучно было бы здесь без него. Благодаря лишь своим природным данным Юй Ичи мог бы прожить всю жизнь припеваючи. Но ему хотелось большего, он не желал жить на подачки, и вот, воспользовавшись свежим ветром политики реформ и либерализации, он подал заявку, чтобы получить лицензию на ведение хозяйственной деятельности. Вытащил из мошны пачку скопленных незнамо за какое время денег, и на месте его старого дома возник известный теперь на весь Цзюго ресторан «Пол-аршина». Возможно, бесконечные сумасбродные идеи Юй Ичи навеяны классическим романом «Цветы в зеркале»,[118] может, он черпал вдохновение в «Невероятных историях со всего мира», но после открытия ресторана он подал в газету «Цзюго жибао» объявление, приглашая на работу карликов не выше трех чи. Тогда это всколыхнуло весь Цзюго и стало причиной ожесточенных споров. Одни считали, что открытие ресторана карликом — оскорбление социалистической системы, пятно на алом пятизвездном знамени, что, когда все больше иностранных туристов будет приезжать, чтобы полюбоваться достопримечательностями Цзюго, ресторан «Пол-аршина» станет величайшим позором, пострадает репутация не только города, но и всей великой китайской нации. По мнению других, карлики есть во всем мире, и это объективная реальность. В других странах карлики живут на милостыню, а наши зарабатывают на жизнь собственным трудом. Поэтому никакой это не позор, а величайшая слава. Существование ресторана «Пол-аршина» непременно заставит наших друзей из-за границы осознать несравненное превосходство социалистической системы. Пока стороны были вовлечены в бесконечные жаркие дебаты, Юй Ичи пробрался по сточной канаве во двор городской управы (через главный вход было не войти, потому что охранники на воротах рычали на всех как звери), проскользнул в административный корпус управы, прошмыгнул в кабинет мэра и довольно долго с ним общался. О содержании разговора ничего не известно. Мэр отвез Юй Ичи обратно на Ослиную улицу на собственной шикарной «тойоте-краун», и с тех пор дебаты в городской газете поутихли.
Друзья, леди и джентльмены! До ресторана «Пол-аршина», куда мы направляемся, уже рукой подать. Сегодня угощаю я. Мы с господином Юй Ичи хорошие друзья и частенько встречаемся, чтобы вместе выпить вина и почитать стихи. Глядя на наш многогранный и яркий мир вокруг, мы декламируем самые разные стихи и распеваем диковинные и прелестные мелодии. Он парень славный, больше ценит дружеские отношения, чем деньги, обслужит на льготных условиях, со скидкой двадцать процентов.
Уважаемые друзья, мы перед входом в ресторан «Пол-аршина». Прошу взглянуть вверх, на четыре экспрессивных, полных жизни, как дракон или тигр, иероглифа на вывеске. Их вывела золотом по черному лаку кисть нашего знаменитого каллиграфа Лю Баньпина. По его имени[119] вы, должно быть, поняли, что это настоящий мастер, который не напишет ни иероглифа, пока не осушит полбутылки доброго вина. По обеим сторонам от входа нам улыбаются две «карманные» барышни — не больше двух чи ростом, с цветными парчовыми лентами поперек груди. Они близнецы, прилетели сюда на реактивном «трайденте», прочитав в «Цзюго жибао» объявление Юй Ичи. Выросли они в семье большого партийного функционера, их отец такая известная шишка, что, если назову его имя, вы подскочите от страха, поэтому лучше я этого делать не буду. Вообще-то при возможностях отца эти барышни вполне могли бы всю жизнь прожить, ни в чем себе не отказывая, в роскошном особняке, но они предпочли уехать сюда, в Цзюго, чтобы составить нам компанию. То, что эти небесные феи спустились к нам, простым смертным, вызвало такой переполох среди самого высокого партийного начальства Цзюго, что они самолично, под дождем, отправились в аэропорт Таоюань за семьдесят километров от города, чтобы встретить этих драгоценных девиц. Вместе с двумя феями прибыла супруга их досточтимого отца и целая свита секретарей. Бесконечные хлопоты по встрече в аэропорту, проведению банкетов, устройству в гостинице и всевозможным церемониям растянулись на целых полмесяца, но все прошло на уровне. Друзья мои, не надо считать, что при этом наш Цзюго остался внакладе. Это был бы близорукий взгляд — не дальше собственного носа. Потому что мы хоть и подыстратились на прием этих фей и их мамаши, зато теперь у Цзюго родственные связи с этим несомненно высокопоставленным начальником, которому стоит лишь взять ручку и нарисовать несколько кружков, и у нас появятся огромные возможности в торговле и прекрасные шансы подзаработать. Знаете, на какую сумму мы получили кредит благодаря одному лишь росчерку пера, когда в прошлом году этот почтенный человек приезжал в Цзюго? И это в прошлом году, когда банкам приходилось туго и финансовая ситуация была скверная. Сто миллионов юаней, да еще под низкий процент! Вы только представьте, друзья, — сто миллионов! На эти деньги мы создали ударную рабочую группу по Обезьяньему вину, часть вложили в строительство великолепного здания Музея китайского виноделия, провели в октябре первый международный фестиваль Обезьяньего вина. Если бы не эти две феи, разве приехал бы сей почтенный человек в Цзюго на три дня? Так что, друзья мои, не будет преувеличением сказать, что у господина Юй Ичи особые заслуги перед Цзюго. Я слышал, горком партии уже готовит материалы для высшего руководства на представление его к званию Всекитайского образцового работника с вручением трудовой медали «Первое мая».
Две эти благородные феи сейчас кланяются нам в пояс и расточают улыбки. У них прекрасная внешность, ладные фигурки, и если бы не миниатюрный рост, не к чему было бы и придраться. Мы улыбаемся в ответ, отдавая дань их высокому происхождению, и проникаемся глубоким почтением. Добро пожаловать, добро пожаловать. Спасибо, спасибо.
