выглядела куда лучше тех вонючих трущоб, по которым еще вчера шнырял Хьюго. Умелые руки мастеров оббили двери домов железом. Сами жилища были выложены в два, а иногда и в три этажа. Фасады были искусно раскрашены тематическими изображениями: швейными станками, красивыми атласными тканями. Все на этой улице говорило о состоятельности хозяев.
И вот друзья подошли к красивому трехэтажному зданию с приподнятой черепичной крышей. По углам стояли небольшие шестиугольные зубчатые башенки. Искусные узоры из лепнины украшали фасад дома. Ниже орнамента красовался оконный ряд. Дверь была также оббита железом, а в центре скалилась вылитая из бронзы львиная пасть. Роскошь и богатство царили здесь, обозначая свое присутствие в каждой детали. Лишь один человек портил вид богатства и величия. Он стоял в поношенном кафтане, прислонившись к стене. Завидев идущих к нему Юлиуса и Хьюго, мужичок попытался скрыться за крепкой дверью, но тропарь успел просунуть ногу, дабы ушлый тип не заперся изнутри.
— Чего это ты прячешься, милсдарь? — спокойно спросил тропарь.
— А вы кто такие? Чего вам надо? — бубнил человек, силясь закрыться.
— Ночью в этом доме убили девушку, хозяйку, — пояснил Юлиус.
— Сюда уже приходили, городская стража будет разбираться по этому делу…
Тропарь резко дернул дверь на себя, и немощный старикашка повалился на крыльцо.
— Ох… — заныл старик, хватаясь за голову.
— Ты камердинер, верно?
— Да, — закивал старик, охая и морщась от боли.
— Расскажи, что тебе известно об убийстве твоей госпожи?
Старик с трудом поднялся, отряхнул кафтан. Испуганным взглядом он таращился на Хьюго и Юлиуса.
— Я толком ничего и не видел… Как обычно, приготовил ужин, почивальню…И перед сном ушел к себе во флигель. Уже ночью услышал крик хозяйки, тут же вскочил… Поднялся в спальню…а там… Заколотая госпожа и все обагрено кровью… Боги… Я сразу на помощь стал звать.
— Значит кто-то проник прямо в спальню твоей хозяйки? — поглаживал усы Юлиус.
— Да как же это возможно? — разводил руками побледневший камердинер. — Я не понимаю, как можно выломать такую дверь?
— Дверь была выломана?
— А вы что же не видите?! Этакая дверь!
— Дюжую силу надо иметь, чтобы такое учудить, — задумчиво произнес тропарь, осматривая уже непригодный в хозяйстве замок.
— Да кто же на такое горазд?!
— Были враги у твоей хозяйки? — Юлиус резко схватил несчастного мужичка за пазуху.
— Да мне же откуда знать? — завыл старик, дергаясь в крепких руках тропаря. — Я знаю, что других знатных девиц в городе тоже убивают.
Затем камердинер уже просто начал ныть и пускать слюни от страха. Словно обезумевший, он рыдал и каялся во всех грехах. Тогда Юлиус отпустил несчастного и тот сполз на крыльцо.
— Негоже вам бедных людей стращать, — обидчивым тоном произнес старый слуга, глядя своими мокрыми глазами на Юлиуса. — С мечом и силой каждый горазд свои порядки наводить.
Тут тропарь посмотрел на щуплого старикашку таким взглядом, что и Хьюго стало не по себе.
— Тебе еще сильно повезло, что именно я с тобой разговаривал. Думаешь я поверю в то, что приближенный к знатной особе лакей не знает всех ее секретов? Ну да ладно, храни свои грязные тайны при себе.
Старик лишь недовольно глядел исподлобья. Очевидно, перебирал в голове проклятья, которыми будет покрывать Юлиуса, когда тот уйдет.
— Уходим, — произнес тропарь.
Напарники испарились, словно и не было их.
— Ничего не понимаю, — бормотал дорогой тропарь. — Шутки богов…
— И что мы теперь будем делать? — спрашивал Хьюго.
— Полагаю, что у нас только один выход из этой ситуации. Нужно идти к этому Стервятнику и молиться богам, чтобы он согласился с нами говорить. Но сперва уладим твои любовные дела. Быть может твоя девка еще что-нибудь узнала.
Она стояла там, как они и договаривались. Ветер, что доносила река легко трепал ее черные распущенные волосы. Завидев Анет, сердце у Хьюго дрогнуло, дыхание участилось. Вновь он увидел эту фигуру, это милое и доброе лицо. При свете уходящего солнца она казалась Хьюго более очаровательной. Быть может свою роль играли декорации? Арочный мост, плески темной реки…Это было куда лучше, чем затхлые ночные закоулки.
Прежде чем они подошли к ней, рука Юлиуса опустилась парню на плечо.
— Если ты собираешься ее просто увезти отсюда, подумай на что она и ее семья будут жить? Денег у нас самих не так много. И еще, я подожду тебя здесь.
— Я все решил, — твердо ответил Хьюго, не отрывая взгляда от Анет. — Ее я не брошу. А насчет денег есть у меня кое-какие мысли.
Хьюго подошел к ней. Вновь он увидел эти глаза. Сейчас он мог разглядеть ее лучше. Казалось, что сорочка и платье Анет были вычищены. Во всяком случае он чувствовал исходящую от девушки свежесть.
— Мне не верилось, что ты придешь, — сказала Анет.
— И все же, ты ждала, — произнес Хьюго.
— Ждала.
Анет неловко смотрела на Хьюго. Казалось, что девушка стесняется. Руки ее то и дело мяли друг друга.
— Мать и сестра тебе очень благодарны, — произнесла она. — Но я тебя совсем не знаю. Ты ничем мне не обязан.
— Знаю. И взамен я ничего не требую. Ты и так мне помогла с этим Стервятником. Похоже, иного выхода у нас нет, поэтому сегодня ночью мы идем в старый цейхгауз. Оказывается, там проходят бои.
— Боги, — глаза Анет округлились. — Что может заставить юношу вроде тебя идти к такому горлорезу как Фогус?
— Эти убийства, — пояснил Хьюго. — Мы с другом ищем некую персону, которая сеет кошмары по всем землям бывшей империи. Так сгорела Месалина, мой город. В Шиповнике скорее всего тоже убивает не просто человек. Нам важно узнать, кто устроил все это и куда он пошел дальше.
Тревога не спадала с лица Анет. Девушка завороженно смотрела на сухие губы Хьюго.
— Это какое-то безумие.
— Согласен.
— Но зачем тебе я? Стоило ли нам еще с тобой видеться?
— Стоило, — ответил Хьюго. — Я понял, что на тебе самая красивая одежда.
Анет растерянно оглядела себя.
— Эти заношенные тряпки… — улыбнулась девушка.
— Нет. Скромность, — пояснил Хьюго. От столь нелепого, но вместе с тем искреннего, комплимента, лицо его зардело.
Улыбка засияла на лице Анет, а щеки ее покраснели. Глядя на это, Хьюго и сам заулыбался. Прошла минута неловкого молчания и лицо Анет помрачнело. Она взглянула на парня уже серьезным взглядом.
— Ты тоже мне приятен, Хьюго. Но клеймо, которое я ношу не сотрешь мочалкой в бане. Я работаю на улице. Иной жизни мне не сыскать.
— Это мы еще посмотрим, — насупился Хьюго. — Не по своей воле ты стала этим заниматься. И я не буду спокоен пока не
