Зачарованно разглядывая свой новый артефакт, Тобиус подумал, что если бы Академия не брала на себя расходы на производство посохов и нахождение для них материалов, то он, наверное, разорился бы, расплачиваясь за это изделие. Волшебник сделал несколько пробных взмахов, едва не сбив с потолка свечную люстру, а потом несколько колющих выпадов. Ощущение было непривычным, инструмент слишком сильно тянул хозяина в разные стороны, выбивая из равновесия.
Оправившись от первых восторгов, маг поставил посох у стены, а сам вновь опустился на кровать. На лице его воцарилось выражение потерянности и сомнения. Развилка подобралась незаметно, и вот он уже стоял на ней, обязанный выбрать, по какому из двух путей пойдет. Один из путей сулил скрытое в тумане далекое путешествие, опасности, невзгоды, испытания. Второй был покрыт непроглядным мраком. Согласившись исполнять поручение управителей, Тобиус обрекал себя на тяжкие испытания, но, отказавшись, он ступал в объятья темноты и неизвестности, которые пугали его до колик. Казалось бы, чего плохого может предвещать магистру путь обратно домой? Пройти по тем же дорогам, отдохнуть в тех же местах. Он уже сделал это без посоха, по пути в Ордерзее, так что же может помешать ему сделать это вновь? Простота тех суждений была обманчивой — ведь в столицу Тобиус шел, следуя Путеводной Нити, а обратно он намеревался идти наперекор ей. Волшебник должен был сделать выбор, хотя сам-то он понимал, что выбор сделан уже давно.
Джассар сказал однажды: «Путь к знаниям — это путь». Толкователи много веков спорили над каждым из его высказываний, но абсолютное большинство волшебников трактует данное как призыв к действию. Никакое истинно ценное знание не падает в руки тому, что сиднем сидит на скамье перед домом и весь день напролет смотрит, кто из соседей куда и зачем идет. За знаниями, как и за богатствами, как и за славой, и даже за такими малодоступными пониманию мага вещами, как любовь, нужно идти в поход, преодолевая препятствия и подвергаясь опасностям. В прошлом волшебники мерили шагами дороги Валемара, одетые в длинные дорожные плащи и широкополые шляпы, защищающие от дождя и ветра, опирались на дорожные посохи и клюки. И хотя время то прошло, плащи превратились в мантии, шляпы обзавелись острыми концами, а посохи и клюки из опоры превратились в инструменты волшебства, необходимость отправляться в путь не исчезла. Возможно, именно потому магия и пришла в упадок, что сами волшебники стали оседать на месте.
Тобиус достал из сумки небольшую коробочку, похожую на футляр для нюхательного табака. В крышку коробочки изнутри было вделано небольшое круглое зеркальце с сиреневым отблеском. Вместо своего лица Тобиус увидел в зеркальце стену, на которой висел геральдический стяг баронства Хог-Вуд с вышитой на нем головой вепря.
— Есть там кто?
Изображение дернулось, и в зеркальце появилось испуганное женское лицо.
— Ой, чар Тобиус!
— Здравствуй, Клохинда, — Тобиус мысленно похвалил себя за то, что вспомнил имя девушки, — почему ты у зеркала?
— Дежурю! — пояснила она. — На случай, если вы… ну вот!
— Понятно. Можешь доложить кому-нибудь, что я…
— А никого нет!
— Как это?
— Ну, — замковая служанка с трудом нахмурила гладкий лобик, собираясь с мыслями, — ее высочество в Хогсдальне. Генерал приехал оттуда вчера, а сегодня они с его величеством и братом Марком отправились в путь до границ Хог-Вуда, присматривать места для будущих блокгаузов! Его высокопревосходительство генерал Бальден рассчитывает к осени поставить эти самые блокгаузы по всей… э… всей сухопутной границе Хог-Вуда, на всех дорогах и у рек, где могут пройти корабли ривенского речного флота! А еще он хочет превратить каждое поселение в баронстве в обособленный форт и…
— У генерала огромные амбиции. Даже непомерные, я бы сказал. На это уйдут тонны древесины, уйма золота и огромные объемы рабочей си… — Волшебник прервал себя, поняв вдруг, что обсуждает политическую и экономическую стратегию со служанкой. — Можешь записать то, что я скажу?
— Нет, я же неграмотная! — мотнула головкой Клохинда. — Но у меня отменная память!
— Тогда запоминай: получил посох, вернуться пока не могу, Академия поручает миссию, Путеводная Нить ведет. Запомнила? Повтори.
Она мгновенно повторила Тобиусу его слова и даже изобразила похожие интонации.
— Ты молодец, Кло. Все, мне пора идти, надеюсь, что вернусь в Под-Замок как можно скорее.
Тобиус не подозревал, что этой его надежде не суждено было оправдаться.
Той ночью волшебник спал плохо и недолго. Встав засветло, он привел себя в порядок, оделся, рассчитался с хозяевами и вышел в предрассветную прохладу, ведя за собой големов. Но пошел маг, разумеется, не к западным городским воротам и даже не в Пристань Чудес. Нет, он направил свои стопы к Храмовому острову, клочку земли, стоящему посреди реки Мьельн, протекающей через столицу Ривенского королевства. На Храмовом острове, или на острове де Санта-Темплорика, как он еще назывался, стоял храм, огромный и величественный, один из древнейших в Вестеррайхе.
Оставив Забияку и Жнеца позади, чтобы они окончательно не испортились под сенью божественной благодати, Тобиус пошел по мосту Двенадцати праведников над водами широкой реки, минуя постаменты мужчин и женщин, чьи благостные поступки были описаны на страницах церковных учебников и в «Житиях святых». С каждым шагом он все яснее ощущал душную тяжесть, давящую на плечи, затмевающую ясность мыслей и сжимающую грудь стальными пальцами. Святость, которой был окутан Храмовый остров, заставляла магов держаться подальше от этого места.
Тобиус ступил на святую землю, в обитель веры, и направился по узким улочкам, принадлежащим Церкви, к величественной громаде соборного храма Ордерзее, подбоченившегося контрфорсами и ощетинившегося острыми пиками башен. В полумраке, совсем один, он пересек площадь под строгими взорами ангелов, украшавших фасад, и постучал в огромные двери Тамплор-касидралле-да-Ордерзее. В створке открылось маленькое окошко.
— Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?
— Я Тобиус Моль, магистр…
— Не знаем таких! — резко оборвал его привратник и закрыл окошко.
Пришлось стучать второй раз.
— Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?
— Грешник Тобиус пришел покаяться.
Окошко закрылось, а створка, наоборот, приоткрылась.
— Входи, — сказал голос, — для кающихся двери храма открыты всегда.
Тобиус вошел под величественный свод, и на плечи его уже всем весом рухнула невидимая гора. Концентрация святой силы в стенах собора могла бы и архимага превратить в бессильного смертного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
