Полумесяц молча вел его наверх по лестницам и переходам главной башни, пока они не остановились возле ничем, казалось бы, не примечательного участка стены. Там и стали ждать. Немногословный Ломас таращился в сторону с непроницаемым лицом, Тобиусу было не о чем с ним говорить, да и неудобно вообще-то. Минут через пять появились трое архимагов — Гаспарда Огненное Облако, Сехельфорсус Чтец и Никадим Ювелир.
— Быстрее, чар Тобиус, у нас мало времени, — бросил на ходу Гаспарда.
Он прикоснулся к стене, и в той немедленно появилась богато украшенная дверь с резными фигурами драконов.
— Прошу ко мне в кабинет.
Архимаги и Тобиус вошли, Ломас же удалился.
Рабочее место самого главного волшебника в Академии являлось просторным, хорошо натопленным и ярко освещенным помещением, со вкусом и без излишеств обставленным. Это был и кабинет, и лаборатория, так что вокруг наблюдалось немало любопытных предметов с богатой магической аурой, в частности — две жертвенные чаши, россыпи зачарованных самоцветов, несколько раритетных древних мантий в застекленных шкафах, недвигающаяся механическая птица с блестящими медными крыльями, помещенная под стеклянный колпак, а также много чего еще, о чьем предназначении и истории Тобиус мог лишь догадываться. За спинкой кресла главного волшебника возвышалась изысканная статуя белого гранита, изображающая грифона в пропорциях один к одному. Вокруг царила атмосфера легкого творческого беспорядка, но вместе с тем помещение казалось очень хорошо прибранным, жилым и даже уютным.
— Прежде всего, — Гаспарда поставил посох на резную подставку в виде двух гарпий, скрестивших крылья, и уселся за письменный стол, — выражаю вам восхищение за ваше Ожерелье Воина. В данный момент наши боевые маги уже вычисляют потенциал использования этого заклинания в бою, и оно обещает занять достойное место в арсенале ривенской школы волшебства.
— Я очень поль…
— Дальше я хотел бы спросить у вас, чар Тобиус, — какого ахога вы творите?
— Ваше могущество? — Тобиус от удивления вскинул брови и даже отошел на полшага.
— Вы, молодой человек, выскочка и акселерат, который без должной осторожности, с разбегу врежется лбом в неприступную стену жизненных трудностей. Вы понимаете, о чем я вам сейчас говорю?
— Думаю, что понимаю, ваше могущество. — Тобиус не испытывал ни стыда, ни неудобства, но счел нужным слегка опустить голову.
— Своим рывком вы мгновенно нажили себе множество врагов в Академии, чар Тобиус. И пяти лет не прошло, как вы вернулись, размахивая кучей новых заклинаний, и успешно выгрызли себе ранг магистра. Что вы о себе возомнили?
— Я пришел тогда, когда оказался готов, ваше могущество, — тихо, но твердо ответил серый волшебник. — Путеводная Нить привела меня, таков мой путь…
— Вот как? Ну тогда мы будем надеяться, что она и проведет вас мимо всех грядущих неприятностей.
Тобиус прекрасно понимал, что имеет в виду Гаспарда. Он вернулся в Академию всего через три года после ее окончания, пришел и успешно добился своего, в то время как большинство волшебников не возвращаются за посохом раньше, чем им исполнится пятьдесят-шестьдесят лет. Считается, что именно в этом возрасте маг входит в полную силу, и многие достойные волшебники поступали именно так. Своими действиями Тобиус словно сказал им, что все их достижения — не что иное, как потуги бездарных тунеядцев, по сравнению с блеском его молодого и амбициозного гения… Выскочек не любит никто, а волшебники, с их врожденной завистливостью и тщеславием, выскочек ненавидят в бесконечно большей степени. И не стоит даже сомневаться, что «юное дарование», случись ему потерять осторожность и открыть спину, непременно пожалеет о своей неосмотрительности. Волшебники ведь еще и очень злопамятны…
— Никадим заверил меня, что тебе есть что сказать, Тобиус. — Гаспарда слегка смягчился.
Серый маг без лишних слов, но обстоятельно и подробно пересказал великому повелителю огня, что он видел, участвуя в охоте на колдуна. Архимаг сидел неподвижно, не перебивал, не подавал виду, что что-то слышит, и даже не моргал, пока не дослушал все до конца.
— Итак, в сухом остатке мы имеем малефикарума, убивавшего и проводившего эксперименты над людьми, практиковавшего демонологию, метаморфозы и некромантию. Витамагию, видимо, тоже. Это те бумаги, которые ты нашел в его лаборатории?
— Да, ваше могущество. — Тобиус предоставил Академии оригиналы, хотя уже успел скопировать содержимое в свою книгу заклинаний.
— Мы изучим все со всей возможной скрупулезностью. Что же до самого инцидента, хм, все это очень прискорбно, но недостаточно, чтобы докладывать мне лично. Тебя смутило то, какая у него была лаборатория и как хорошо она была спрятана, не так ли?
— Именно, ваше могущество. Колдуны в наших землях есть, и их много, увы. Все-таки Святой Престол далеко, а Инвестигация, в отличие от Господа-Кузнеца, не вездесуща, но в абсолютном большинстве своем это мелкие малефикарумы, которым приходится прятаться от закона и бдительных монахов в самой глуши, поближе к Дикой земле. Этот же колдун явно не был одиночкой, в его лабораторию, в его пособия и оборудование, а также в его маскировку были вложены огромные ресурсы, я уверен. Это позволяет сделать вывод, что на территории Ривена может существовать целая организация, у которой налажена процедура добычи крупных денежных сумм. Если это так, то мы обязаны уделить вопросу самое пристальное внимание. В ином случае последствия могут быть…
— Или колдун нашел себе богатого покровителя, который и обеспечивал его взамен на какую-нибудь несусветную чушь вроде панацеи или эликсира вечной жизни. — Гаспарда вздохнул и провел ладонями по волосам, туго стянутым на затылке. Он, как ни странно, не носил ни усов, ни бороды, всегда был гладко выбрит и, как и Тобиус, имел привычку собирать волосы сзади в «хвост». — Такое случается сплошь и рядом. Не думайте, что вы не были услышаны, чар Тобиус, отнюдь. Я буду склонен уделить полученным от вас сведениям свое всецелое внимание. Это уже второй колдун, с которым вы сталкиваетесь за свою карьеру, не так ли? И второй, которого вы побеждаете?
Тобиус бросил взгляд на Никадима, затем на Сехельфорсуса — и кивнул.
Присутствие великого телепата тревожило его. Этот волшебник мог вскрыть любой незащищенный разум одним усилием воли, без заклинаний и ритуалов, читал чужие мысли как открытую книгу и вообще мог выловить мельчайшую капельку правды в море лжи. Конечно, Тобиус ничего не сказал им о Мясном Гробе — и теперь стоило ему хоть краем мысли коснуться этого, как Сехельфорсус все узнал бы. Непременно узнал бы. От мага его уровня мастерства скрывать что-то было бесполезно. Но Тобиус не давал слабины. Он просто не думал о запретном. Тестудины[23] научили его многому, чему даже самые искусные волшебники Ривена научить не смогли бы. В частности — полному контролю над разумом и воображением. Пребывать в таком состоянии долго Тобиус не мог, но пока что держал ситуацию под контролем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
