— Нет.
— Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.
Девушка насупилась.
— Я уже три недели не выводила собак, — объяснила она.
Внезапно Улла вскрикнула:
— Погодите, погодите!
Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.
— Нет, — вздохнула она, — это невозможно.
— Что невозможно?
— Что это тот самый старик, добрый дедушка.
— Какой еще дедушка?
— Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.
— Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.
— Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.
— Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?
— На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно — серый костюм, желтые очки.
Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:
— Это он, никаких сомнений!
Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.
— Следовательно, — сказал японец, — если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.
— Никогда!
— Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?
— Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как — то покупала конфеты.
— С этого я и начну свое расследование, — решил Судзуки вставая.
В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.
— Ты чудовище, — выговаривала она ей сквозь икоту. — Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.
— Ты бы гораздо меньше огорчалась, — ответила Улла, — если бы не подглядывала в замочную скважину.
Глава 6
В бакалейной лавке хорошо знали мальчугана, который приходил с мадемуазель Энгельберг. Но малыш называл дедушками всех мужчин с седой бородой.
Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.
Из бакалейной лавки японец помчался к вдове Кранц, от которой узнал, что месье Тишо, любивший гулять с ее сыном, снял бунгало на три месяца. У него была очаровательная жена, которая почти никогда не выходила из дома. Она только что попрощалась с хозяйкой и расторгла договор, так как месье Тишо вынужден был срочно поехать в Берн для неотложной хирургической операции.
Судзуки застал госпожу Тишо за укладыванием чемоданов. Это был тип женщины, о которых принято говорить, что они еще молоды, хотя подразумевалось, что это не так. Она была похожа на итальянку: двойной подбородок и широкие бедра. Под глазами, которые смотрели недружелюбно, синие круги.
Неожиданное появление человека не удивило ее. Взглянув неприветливо на Судзуки, она проворчала:
— Чтобы снять бунгало, обращайтесь к мадам Кранц.
— Я пришел к вам, мадам Тишо.
— По какому делу?
— Вы это прекрасно знаете.
Судзуки подошел к креслам, покрытым выцветшими чехлами. Женщина смерила его враждебным взглядом и отвела глаза.
— Мне ничего не известно, — сказала она сварливым тоном. — Чего вы хотите?
Японец молча положил на стол фотографию, на которой он подрисовал тирольскую шапочку и седую бороду. Женщина бегло взглянула на нее, на ее лице отразился испуг.
— Это он, не правда ли? — мягко спросил японец.
— Я не знаю, что вы хотите этим сказать, — с раздражением ответила она.
Неожиданно она взяла снимок обеими руками и прижала его к груди.
— Они убили его, — закричала она и разразилась рыданиями.
После этого она закрыла глаза и впала в прострацию.
— Присядьте, мадам, — предложил японец, — и поговорим о вашем муже.
— Теперь не о чем говорить, — возразила она. — Это преступление не принесет счастья Энгельбергам. Эти бандиты, проклятые нацисты, продолжают здесь свое грязное дело. Наступит день, и я все скажу, поверьте мне.
Японец тщетно пытался остановить поток проклятий.
— Вы ошибаетесь, мадам, — наконец вставил он не повышая голоса. — Господин Энгельберг — мирный человек.
— Мирный! Человек, которого охраняют днем и ночью телохранители и собаки. Укрылся в крепости и убивает каждого, кто осмеливается приблизиться. А его рабочие! Вы пытались с ними разговаривать? Ни один из них не решится сказать, какую ему поручили работу. Они живут в страхе! А его дочь? Дочь Энгельберга… Вы знаете эту ведьму? Вся ее жизнь — это сплошные оргии и скандалы. Она позорит страну, но на это закрывают глаза, так как эти люди сорят деньгами. Каждому хочется иметь свой кусок пирога.
Судзуки не стал говорить, что то же можно сказать о Тишо.
— Теперь со всем этим покончено, — продолжала разглагольствовать вдова. — Ни у кого нет права убивать бедных людей.
— Вы правы, мадам, — поддержал Судзуки. — Не расстраивайтесь. Мне бы хотелось поговорить с вами спокойно.
Он обхватил женщину за плечи и силой усадил ее. Она высморкалась, посопела и немного успокоилась.
— Истинно виновные в смерти вашего мужа — вовсе не Энгельберги, а те, кто втянул его в эту авантюру, — объяснил Судзуки. — Они знали, что он идет на смертельный риск. Обманув вашего мужа, они заманили его и купили. Они поручили ему самое трудное и неблагодарное дело. В случае успеха они могли приобрести все. В случае же неудачи ваш муж должен был умереть, что и произошло. Вы обязаны разоблачить этих бандитов. Только так вы сможете отомстить за смерть Тишо.
Последние слова Судзуки произнес с неожиданной горячностью.
Женщина вытирала слезы.
— Бедный Густав! — бормотала она. — Ему никогда не везло. Дело в том, что он был наполовину немец, а наполовину поляк. В этом мире надо быть чем — то одним, а не фифти — фифти, — продолжала мадам Тишо. — Немцы не доверяли его польской половине, а поляки — немецкой. В конце концов он уехал в Берлин и стал работать в цирке. Он исколесил всю Европу. Мы познакомились с ним два года назад в Милане.
Она высморкалась и продолжала:
— Густав уже был не молод для работы в цирке. Он искал другую работу, но ничего не мог найти до того дня, пока не встретил Бекмана.
— Это Бекман посоветовал вам приехать сюда? — спросил японец.
Она кивнула.
— Вы поддерживаете связь с Бекманом?
Она ничего не ответила и тупо посмотрела на японца.
— Вы слышали мой вопрос? — настаивал он.
Она по — прежнему молчала. Лицо ее снова стало замкнутым.
— Я сам отвечу, — резко начал Судзуки. — Бекман приказал вам молчать. Он боялся, что полиция выйдет на вас, потому вас не было даже на похоронах мужа.
При последних словах женщина сжала зубы.
— В обмен на это, — продолжал Судзуки, — Бекман предложил вам часть тех денег, которые должен был получить ваш муж. Так?
— Приблизительно так, — призналась она.
— Насчет денег не беспокойтесь, я вам дам, сколько будет нужно. Я не из полиции. Я работаю на американцев.
При упоминании о деньгах влажные глаза вдовы заблестели.
— Вы получите деньги от Бекмана и большую премию от меня, — пообещал японец, — если поможете мне. Я прошу вас только помочь мне схватить бандитов, отправивших Тишо на смерть. Скажите, когда вы должны встретиться с Бекманом?
— На днях. В десять часов вечера.
— Здесь?
— Да.
— Вы уверены, что Бекман придет сюда сам?
— Да.
— Почему?
— У меня находятся половинки банкнотов на значительную сумму. Бекман хочет, чтобы я ему их вернула. В обмен он даст мне несколько целых банкнотов, в которых я очень нуждаюсь.
Наступило молчание.
— Бекман придет сегодня вечером? — спросил Судзуки. — Ваши чемоданы уложены. Самое лучшее для Бекмана — чтобы вы отсюда исчезли как можно скорее. Это была его идея вызвать сюда «скорую помощь» и объяснить всем, что вашего мужа отвезли в Берн? Соседи, конечно, поверили.
Женщина кивнула.
— До вечера, до десяти, — сказал японец, вставая. — И никому ни слова обо мне, тогда ваш муж будет отмщен.
Пятясь и сгибаясь на девяносто градусов, Судзуки шел к двери.
Мадам Тишо подождала, когда он выйдет из сада на дорогу, чтобы снять телефонную трубку.
