…и так далее.
Помимо этого не стоит забывать про неопределённые глаголы, обозначающие слово «умер». А их немало: откинулся, сплющился, представился, окочурился, зачехлился и гикнулся.
Но вернёмся к нашим баранам. Доктор распорол брюхо. Родное брюхо, и это надо понимать. Однако, несмотря на довольно серьёзное ранение, он не обратился к прославленной тайской медицине. Как любой порядочный, уважающий себя медик, он просто залепил рану пластырем. Раз, и готово. Само пройдёт. Так и ходил.
Разумеется, микробы-то они тоже не чепушилы (или по-русски — простаки). Недолго думая, а точнее, совсем не думая (откуда у микробов мозги-то?) эти Нечепушилы дружно взяли да и загноились. Прямо там, в ране. Как говорится, не отходя от кассы.
Делать нечего. Доктору пришлось обратиться к тайским медицинским работникам. Приехал он в их хвалёный медцентр. Тайцы посмотрели рану, почесали макушку и сказали: «Абсцесс, однако. Страховка не покрывает». Мол, помирайте от сепсиса, а там посмотрим.
Наш преподаватель вздохнул, вспомнил нашу добрую бесплатную медицину, пусть и не лучшую в мире, и просто попросил:
— Дайте, пожалуйста, инструмент. Я сам. — Он уже не видел в тайцах коллег, поскольку настоящий врач обработать нагноившуюся рану может и бесплатно, совершенно не заглядывая к пациенту в кошелёк. Иными словами, для него коллеги превратились в калеки.
— Нате, — на запрос инструмента спокойно ответили псевдомедики. При этом они мерзко похихикали. С подобной раной справиться, как минимум, два врача нужны. Плюс медсестра.
Доктор схватил предоставленный инструмент, прооперировал себя, дренировал и засобирался. Потерявшие авторитет тайцы спохватились:
— Вы хоть на перевязку придите, — услужливо предложили они.
— Да, ладно, — отмахнулся от них, словно от мух, наш препод. — Дайте вон ту зелёную баночку, и я пойду.
И ушёл. На выходе, полностью деморализованный персонал клиники заорал: «Браво!» и вручил хирургу золотую скидочную карту своего хвалёного медицинского центра…
Сами ей пользуйтесь!
Лекция 34 ПРО АНОНИМКИ
Мне анонимные звонки не нужны.
Можете прийти анонимно и сказать.
Из речей командира
Само собой разумеется, что наш препод и карту того медцентра тоже послал куда подальше. Ишь вы, умные нашлись. Приходите к ним. Людьми надо быть, а не мнимые скидки предлагать! Людьми!..
На нашем курсе как раз и проживал подобный настоящий людь. Итак, после ожесточённых баталий с Перегаром, громких разоблачений и отставок нам всё же вернули нашего рыжего ИА. Вместе с начкуром наши сердца искренне наполнила радость, ведь начальник вырос действительно прекрасным человеком.
На самом деле Игорь Андреевич Газонов оказался чересчур мягким. Особенно для такой-то армии, как наш курс. Да, он любил поговорить за жизнь перед строем, да, он не всегда выполнял обещания (чаще обещания про сутки ареста на гауптвахте, чего многие заслуживали), но вот за что ему отдельное спасибо, так это за наше счастливое детство в стенах родной Акамедии. И здесь стоит упомянуть, что начкур как настоящий друг познавался в самую трудную минуту. А минуты такие случались редко. Исключительно со смертью чьего-либо папы или мамы. И тогда начальник скорбил и перед строем наставлял:
— Самое дорогое в жизни любого человека — это родители и дети. Детей у вас пока нет, поэтому остаются лишь первые. Цените их.
С этими словами Газонов отпускал наполовину осиротевшего курсанта на похороны, не считая положенных десяти суток и прикрывая его на кафедрах и клиниках в целях отсутствия отработок. Ведь всем нужно различное время, дабы прийти в себя, и в Уставе об этом не напишешь.
Но не только человеческими отношениями запомнился наш ИА. Гуманизм в Капитане оказался расстелен повсюду. Он пёр из него скопом, катился градом и вообще представлял его второе «я». Игорь Андреевич находился в тех философских позициях, что «Любое, пусть даже самое маленькое созидание, всегда есть лучше самого крупного разрушения», или, иными словами, он придерживался главного нашего медицинского принципа «Не навреди».
К сожалению, некоторые зайчики ещё не до конца впитали основной закон медиков. Они вредили. И в первую очередь себе. Вредили безумно и как-то неправильно (а правильно вредить и нельзя. — Авт.). Но обо всём по порядку.
Однажды на капитана ИА Газонова на сайте военной прокуратуры разместили машинописную маляву. Обнаружилась она буквально через месяц после того, как Игорь Андреевич восстановился в должности после нелёгкой борьбы с майором Перегасрулько. В интернет-обращении было сказано, что под данным письмом могут подписаться более семидесяти человек. Прокуратура скинула маляву в штаб, штаб на факультет, факультет на курс. Газонов экстренно построил вверенных ему медиков.
— Тут на меня некоторые зайчики написали жалобу, — начал открыто он. — Хочу привести вам основные аспекты для всеобщего сведения. — В руках его замелькал листочек. Строй зашевелился. Здесь с лекциями-то некогда разобраться, а кто-то ещё жалобы пишет. Пришли бы и прямо в лицо всё и сказали. Ни для кого не секрет, что Газонов адекватно воспринимает аргументированную критику. Впрочем, повода для последней первый практически не давал. Правильный был. И кого-то это бесило.
В то же время главный продолжал вещание.
— Первое: начальник курса постоянно устраивает нелепые построения по несколько раз в день, — начкур усмехнулся. — Давайте посчитаем. В понедельник общефакультетское. Один раз на неделе и вот сегодня, в субботу. Итого три. — Андреевич пробежал по строю глазами, ища несогласных.
Глаза не блестели. Толпа молчала.
— Второе: вымогает у нас деньги, — насупился капитан. — Извините. Деньги, что вы сдаёте на нужды курса, собираю не я, а взводные кассиры. Тем более есть все чеки и отчёты. Если кто думает, что в гальюне будет чисто без чистящих средств и швабр, кои нам никогда не выделяло Министерство Охраны, то пусть сделает шаг вперёд, — предложил он.
Никто даже не шелохнулся. Все знали, что на подобное МО ещё никому развести не удалось.
— И третье, пожалуй, самое интересное, — на лице ИА заиграла улыбка. — Здесь пишут, цитата: «Капитан Газонов замечен в гомосексуальных связях, кои реализует в своём кабинете с курсантами курса. Под этим могут подписаться семьдесят четыре человека», — он окончил, едва сдерживая улыбку.
Строй дружно засмеялся. Искренне засмеялся.
— Даже если представить, что это — правда, а я вышел на работу всего двадцать девять дней назад, то получается, что в день я должен был иметь контакт с двумя целыми пятью десятыми курсантами, включая выходные дни. — Начкур уже просто ржал над депешей. — Просьба к писавшим в следующий раз быть более правдивыми и выволочку на ковре не воспринимать за интимные отношения с начальником курса.
Курс душевно улыбался и проклинал того урода, из-за которого их собрали в субботу. Хотя, если верить письму, то проклинать нужно было полкурса…
Ах, никому нельзя верить!
Лекция 35 О РЕЛИГИИ
Мы молимся не для того, чтобы сказать Богу, что он должен сделать, а чтобы Бог нам сказал, что мы должны сделать.
Августин (354–430), богослов
Разумеется, не только в нашем Царстве мало кто отвечает за свои слова и поступки. Уже многие Государства с их чрезмерной борьбой за права человека создают осуждённым поистине райские условия пребывания. Ну а при помощи адвокатов, умело жонглирующих Указами, некоторые нетоварищи вообще могут избежать справедливого правосудия. Это вам не прежние времена. Однако на Земле ещё есть места, где грань ответственности за те или иные поступки контролируется весьма строго. Даже, можно сказать, чересчур строго. С перегибом.
Нижеуказанную историю поведал нам один из преподавателей кафедры эпидемиологии. В те далёкие юные годы он ещё не являлся сотрудником Акамедии, а лишь недавно надел лейтенантские погоны. Как любого военного медика сразу после окончания родной медицинской школы преподавателя отправили куда подальше, то бишь на службу. В воинскую часть. Часть, базирующуюся в зарубежном государстве.
В данном месте стоит непременно написать, что в стародавние времена русские батальоны базировались почти во всех уголках планеты. Происходило подобное потому, как между ЦВР (Царство Всея Руси) и США (Соединённые Штаты Амурреки) шла война на букву «Х», то есть голодная. Так и здесь, преподавателя направили служить в одну из африканских стран, где шла гражданская война и наши войска пытались урегулировать конфликт.
В назначенную должность начмеда препод вступил легко. Стандартная рутина, которую обещали на кафедре ОТМС, не принесла ничего нового. Бумаги, документация, амбулаторный приём военнослужащих. Преподаватель служил гладко и уже через полтора года принимал африканскую жару как нечто родное и милое сердцу явление.
