Какое-то время я лежал, задыхаясь, а собаки и один из людей следили за мной. Остальные люди исчезли. Затем раздался глухой стук, и на меня упала масса верёвок. Я вскочил. Именно этого они и ждали. Сеть была мгновенно затянута, а я, беспомощный, медленно вытащен из колодца.
Собаки бросились на меня, но были отогнаны хозяевами, потом ворох верёвок со мной внутри бросили на телегу, привезли на ферму и заперли, связанного, в тёмном сарае.
Там пахло животными и человеком. Я тяжело дышал, во рту пересохло. Хотя бы несколько капель воды… Но часы шли, а к сараю никто не приходил.
От падения в колодец болело всё тело, но всё заглушала потребность в воде. Я сделал слабую попытку послать мысль, хотя и опасался, как бы суеверные местные жители немедленно не убили меня.
Поблизости оказался не один человеческий мозг, но как я ни старался изо всех своих слабых сил вложить в какой-нибудь из них мысль о своей жажде, здесь не нашлось никого, кого можно было бы удержать достаточно долго, чтобы довести до его мозга моё желание.
Я впал в апатию, неспособный более к борьбе. Возможно, они даже сочли меня мёртвым, когда вошли в сарай. Сколько времени прошло, я не знаю, но на улице уже стемнело. Меня снова швырнули на телегу, и она поехала через мост. Услышав запах воды, я поднял голову и заскулил, но тут же получил жестокий удар и потерял сознание.
Дневной свет бил мне в глаза, а уши оглохли от криков, которые я не понимал. Телега остановилась. Двое мужчин стояли возле неё и осматривали моё тело.
«Воды…» — попытался я выговорить, но из моей широко разинутой пасти вырывался только отчаянный хриплый визг. Один из мужчин подошёл ближе и сказал на ырджарском наречии, на котором я тоже когда-то говорил:
— Барск… Десять весовых знаков.
— Десять? — взорвался другой. — Ты когда-нибудь выдел здесь барска? Да ещё живого?
— Пока живого, — согласился первый. — Посмотрим, доживёт ли он до вечера. А шкура — можно, конечно, выделать, но мех ничего не стоит.
— Двадцать.
— Десять.
Голоса их звучали монотонно, колыхаясь туманным занавесом, упавшим мне на глаза. Мне хотелось уплыть в темноту, которая обещала покой без страданий.
Но меня снова грубо вернули к жизни, когда стащили с телеги и отнесли в более тёмное место, где спирало дыхание от плохо содержащихся животных. В моей памяти, как искра, мелькнуло забытое. Я когда-то слышал подобную вонь. Где?
Железные тиски вокруг моего горла, жёсткие, удушающие… Я слабо попытался скинуть их, разгрызть, но меня втолкнули в маленькое тёмное помещение. Я оказался в тесной тюрьме, крышка которой быстро захлопнулась. Два отверстия в стене давали немного света и очень мало воздуха. На полу валялось немного вонючей соломы — видимо, не я один был здесь пленником. И пахло здесь не только другими телами, но и мыслями, наполненными страхом, ненавистью, отчаянием.
Я кое-как свернулся и, положив голову на лапы в поисках какого-либо облегчения, попытался откинуть память, мысли, всё окружающее. Я тянул существование, но уже не жил.
Воды здесь не было. Я думал или смутно грезил о воде, о том, как шёл по ручью, и вода бурлила вокруг моих ног, приглаживая мех, и казалось, что всё это было сном и никакого мира не существует вне этого тесного ящика. Время исчезло, остались только вечные муки.
Над головой раздался щелчок. Верх ящика поднялся, впустив струю воздуха и свет. Я хотел поднять голову, но что-то тяжёлое ударило меня по шее, пригвоздив к вонючему полу. Я не видел, кто стоял надо мной.
— …скоро сдохнет. И ЭТО вы предлагаете моему лорду?
— Это же барск. Ты когда-нибудь видел живого барска, Господин?
— Живой? Вот-вот сдохнет, я же сказал. А его шкура ничего не стоит. Ты просишь пятьдесят весовых знаков? Созрел для Долины, если запрашиваешь такую цену.
Давление на мою шею исчезло, и крышка тут же захлопнулась.
«Скоро подохнет — скоро подохнет — скоро… — жужжало в моих ушах. — Барск… скоро подохнет…»
Барск — животное. Но я не животное, я человек! Они должны знать, должны выпустить меня! Я человек, а не животное! Искра жизни, которая едва мерцала, готовая угаснуть минутой раньше, теперь загорелась снова. Я хотел прислониться к стене ящика, чтобы сражаться за свою свободу, но ничего не вышло. Мускулы сводило судорогой, все силы покинули меня.
«Я человек! Человек!» — я не мог произнести никакого звука, кроме тихого визга. Но мои мысли устремились в мир по ту сторону клетки.
«Здесь умирает человек! Не животное, человек!»
И мысль, отчётливая и сильная, сплелась с моей. Я буквально вцепился в неё, как вышедший из корабля в космос цепляется за свой спасательный трос.
«Помогите умирающему человеку…»
«Где?» — пришёл вопрос, такой ясный, что его сила подняла энергию моего мозга.
«В клетке — в теле барска — человек, не животное… — я пытался удержать этот мысленный трос, который, казалось, выскальзывал из моего захвата, как корабельный трос из смазанных маслом перчаток. — Человек — не животное!»
«Думай, держи мысль! — пришёл приказ. — Меня надо вести, так что думай!»
«Человек, не животное…» — я не мог держать линию связи, она ускользала. Я снова попытался из последних сил:
«Человек, не барск, в клетке — не знаю где, но в городе…»
«Ырджар? В Ырджаре?»
«В клетке… как барск… барск… не барск — человек!»
Мне не хватало дыхания, тьма наваливалась так плотно, что раздавливала меня.
«Человек… я — человек», — я цеплялся за одну единственную мысль, но тьма становилась всё плотнее и приходилось отбиваться от небытия.
«Здесь!»
Сквозь тьму снова пришёл этот ответный мозговой удар, быстро и остро пронзивший меня, но я уже не мог слышать. Во мне оставалась только тьма и конец всякой борьбы.
Далёкий свет и ничего не означающие голоса. Затем две руки приподняли мою голову. Я смутно увидел лицо.
«Слушай, — пришёл в мозг приказ, — ты должен помочь мне. Я сказал, что ты из моего маленького народа, что ты дрессированный. Ты можешь подтвердить это?»
Подтвердить? Ничего я не могу подтвердить, даже то, что я человек, а не зверь, бегающий на четырёх ногах и загрызающий по ночам добычу.
Вода полилась на мой распухший язык, в пасть, но я не смог проглотить её. Затем руки снова взяли мою голову, а глаза встретились с моими.
— Джорт! Выполняй приказ!
Когда-то это обозначало… я никак не мог вспомнить. Кто-то дал мне это имя и…
Я кивнул головой и попытался поднять передние лапы. Там были ступеньки, и на них сидел человек в чёрно-жёлтой мантии и смотрел на меня. Значит, я должен поклониться и сделать всё то, что мы вместе планировали. Мы? Кто это — мы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
