«Вот он себя и выдал, — подумал Агаев. — Устроил у нас в кабинетах обыск и решил, что я поверю в его ложь».
— У меня в кабинете тоже искали? — спросил он звенящим от ненависти голосом.
— Да, — подтвердил полковник, — конечно, искали. Вы ведь сидите в параллельных комнатах. В одной, по-моему, ты и Орловский, в другой Светлова и Виноградов. Мы обыскали обе комнаты. И даже кабинет Владимира Сергеевича. Хотели как-то помочь, спасти этого дурачка.
Агаев нахмурился. Он вдруг понял, что ошибается.
Ведь и они рассчитывают на подобную реакцию. Полковник рассказывал все таким ленивым и равнодушным голосом, словно не сомневался, что его собеседник поверит в эту историю. «Все просчитано, — обожгла тревожная мысль. — Они с помощью аналитиков и психоэкспертов просчитали мою реакцию, мою готовность даже притворяться, чтобы найти и помочь своим друзьям. Хотят сыграть на этом. А в решающий момент я просто не смогу ничего сделать. Они перехватят у меня из-под носа Диму и убьют его так же, как убили Орловского и Славина».
Но даже понимание этого обстоятельства не должно было толкать его на ненужные выходки. И хотя пистолета у него не отняли, они наверняка предусмотрели и возможность его внезапного эмоционального срыва. Сам полковник наверняка вооружен, а стоявшие в коридоре офицеры тем более. Теперь следовало занять более продуманную и осознанную позицию, чтобы оставить их в дураках и спасти Диму Виноградова. А самое главное — капитан еще не знал, как глубоко пустили корни в их ведомстве преступные метастазы. И знает ли о деятельности сотрудников Мамонтова заместитель директора ФСБ? Или сам директор? Нужно было действовать достаточно осторожно, чтобы не раздражать могущественных врагов, внезапно возникших в собственном ведомстве.
— Я пойду, — поднялся Агаев, — и постараюсь помочь вашим людям найти старшего лейтенанта Виноградова.
Когда он вышел из кабинета, Мамонтов поднял трубку. И коротко доложил:
— У меня сейчас был капитан Агаев. Из группы Славина. Кажется, он нам не очень верит. Нужно держать его под жестким контролем.
26
Дронго не мог ошибиться. За ними действительно следили. Именно поэтому он схватил за руку Светлову и почти насильно потащил за собой.
Подняв руку, остановил проходившую мимо машину. Сел вместе с ней на заднее сиденье и быстро сказал водителю, куда ехать.
— Зачем все это? — спросила она, когда машина уже отъехала. — Они ведь все равно будут следить за нами. А когда мы в автомобиле, это сделать гораздо легче.
— Конечно, — согласился он. — Только если все время сидеть в этом автомобиле. А мы сидеть в нем не собираемся.
Она обернулась
— Может, они и отстанут, — сказала озабоченно.
— Я в это не верю, — быстро ответил Дронго. — Мы слишком для них важны, чтобы потерять нас просто так.
— Тогда зачем весь этот балаган?
— Увидите. — Он не сказал больше ни слова. А она не стала переспрашивать.
У одного из монументальных зданий, построенных в начале пятидесятых со всеми возможными архитектурными излишествами и так любимыми «вождем всех народов», Дронго попросил водителя остановиться. Это был его излюбленный метод — уходить таким образом от возможного наблюдения. Бросив деньги водителю на сиденье и не дожидаясь, пока рядом затормозят автомобили преследователей, Дронго снова схватил Светлову за руку.
— Давайте скорее!
Они вбежали под арку. Впереди был проходной двор. Дронго знал много подобных мест, где, войдя с одной стороны, а выйдя с другой, можно было оказаться на соседней улице, легко оторвавшись от постороннего наблюдения. Чтобы попасть сюда с соседней улицы, нужно было сделать очень солидный круг, объезжая целый квартал. Светлова с трудом поспевала за ним.
— Куда мы бежим? — спросила она, но он не ответил. И снова поднял руку, пытаясь остановить машину. Повезло и в этот раз. Через минуту они уже сидели в «жигуленке», уносившем их прочь от места, где остались незадачливые наблюдатели.
— У вас реакция, как у стайера, — пожаловалась женщина. — По-моему, нельзя так грубо толкать женщину.
— По-моему, тоже, — согласился он, тяжело дыша. — Но у нас не было другого выхода, нужно оторваться от них. Вообще-то я должен был рассчитать и подобную реакцию с их стороны. Слишком много времени прошло. Они могли выяснить, где именно в МУРе вы находитесь.
Она с интересом взглянула на него.
— Вы всегда так все рассчитываете?
— Во всяком случае, стараюсь.
— Куда мы едем?
— Нам нужно где-нибудь отсидеться, — он оглянулся. Машины преследователей не было.
— И долго мы будем отсиживаться? — прозвучавшая в ее голосе легкая ирония была слишком очевидной, чтобы на нее не ответить.
Он покачал головой, улыбаясь.
— Если вы будете реагировать подобным образом, мы с вами никогда не договоримся.
— А почему мы должны с вами договариваться? Я до сих пор не знаю вашего настоящего имени.
— Мне иногда кажется, что я тоже его не знаю, — усмехнулся Дронго. — У меня было слишком много имен, чтобы запомнить одно, конкретное.
— Вам нравится быть Господином Никто?
— Считайте, что да. Во всяком случае, я чувствую себя так достаточно комфортно. Тем более что наше знакомство продлится не очень долго. Если все пройдет благополучно, до сегодняшнего вечера.
— Почему до вечера? — нахмурилась она.
— Вечером мы получим документы у вашего коллеги Димы Виноградова, и тогда вы сможете поехать домой. Если документы будут у меня, вам уже ничто не будет угрожать.
— Убедительно. А вам?
— Ничего. Это часть моей работы.
— Вы сказали, что работаете на СВР. Тогда почему всегда в одиночку?'
— Я сказал, что иногда сотрудничаю с ними. Но работаю я всегда один. Так удобнее. Рассчитываешь только на себя и не боишься предательства.
Она закусила нижнюю губу.
— И много раз вас предавали?
— Случалось.
Они говорили негромко, чтобы не расслышал сидевший впереди пожилой водитель. Доехав до станции метро, он остановил машину.
— Здесь? — спросил, оборачиваясь.
— Да, спасибо, — Дронго протянул ему деньги и, выйдя первым, галантно помог своей спутнице.
— В этот раз вы более любезны, чем в прошлый, — заметила женщина, выходя из автомобиля.
— В этот раз, кажется, нас не провожают наши «поклонники», — пошутил он. — Идемте в метро. Нам недалеко ехать — три станции.
Они вошли в здание. Он вспомнил, что у него нет жетонов на метро. Подошел к кассе и купил несколько штук. Вернулся к женщине, протянул ей один.
Уже внизу, когда они стояли в вагоне, он обратил внимание на ее высокий рост. Она была ему по плечо, а если учесть, что Дронго был достаточно высоким, почти под метр девяносто, человеком, то не обратить внимания на рост женщины было невозможно. Она была по-своему обаятельна. Впечатление портили несколько тяжеловатый подбородок и сильные, мужские руки с немного грубоватыми пальцами, словно их обладательница привыкла к тяжелой физической работе.
В вагоне они молчали. Доехав до нужной станции, Дронго дотронулся до руки женщины, показывая ей на выход. Выйдя из метро, он на всякий случай сделал контрольный круг, но все было в порядке. Уже смеркалось, и он предложил женщине:
— Давайте поужинаем, а потом будем решать, что нам делать дальше. Сегодня нам еще предстоит важная встреча.
Они вошли в небольшой ресторан, расположенный недалеко от станции метро.
Дронго проводил женщину до туалетной комнаты, чтобы она привела себя в порядок, и отправился звонить Ковровой.
— У меня плохие новости, — честно признался он. — Кажется, в ФСБ знают обо всем. И про нас с вами. И про группу Славина. Судя по всему, полковник Мамонтов имел какое-то отношение к взрывам в городе.
— Я передам, — хладнокровно ответила Коврова — Вы должны были позвонить завтра утром. Это остается в силе?
— Обязательно. Сегодняшняя ночь может многое решить. А вы постарайтесь узнать, что случилось с капитаном Агаевым.
— Вы думаете, его тоже убрали? — встревожилась женщина.
— Во всяком случае, проверьте, — посоветовал он. — Я перезвоню вам через полчаса.
Вернулся в зал, где уже сидела Светлова.
— Простите, я заставил вас ждать, — сказал, усаживаясь рядом и подзывая официанта. Когда он сделала заказ, она спросила:
— Вы считаете, что мне не нужно появляться дома?
— Думаю, нет.
— В таком случае мне нужно будет позвонить и предупредить, что я не приеду.
— Пока не нужно. Лучше подождите еще несколько часов, — попросил он. — Мы должны встретиться с вашим коллегой и получить у него документы.
Она посмотрела ему в глаза.
— Они так важны для вас?
— Да, — честно ответил он, — я должен получить доказательства виновности людей, устроивших эти чудовищные взрывы в Москве.
Он сидел перед ней, высокий, темноволосый, несколько располневший, с резкими, запоминающимися чертами лица. Правда, он очень хорошо говорил по-русски, но она вдруг решилась спросить. В последнее время по телевизору показывали очень много чеченцев, тоже хорошо говоривших на русском языке.
