На самом деле основополагающий принцип социализма так и не был реализован в советской общественно-экономической модели. Выше уже отмечалось, что тенденция к уравниловке (уравнительному распределению), как извращенной форме социального равенства, проявилась уже в начальный период существования Советского государства. Социализм советского типа, скроенный И. В. Сталиным по тем же рекомендациям классического марксизма, что и донэповская модель нового общества, естественным образом унаследовал многие ее черты, в том числе и уравниловку.
Как же получилось, что, провозглашая со всех трибун своей целью распределение по труду, советские коммунисты, между тем, так и не смогли ее воплотить в жизнь? Дело в том, что грядущее фиаско было изначально заложено в марксистской концепции посткапиталистического общества.
Для осуществления распределения по груду необходимо наличие, во-первых, принципов, по которым дифференцируется распределение; во-вторых, единицы измерения количества и качества груда: и в-третьих, способа измерения. Рассмотрим последовательно, как решаются эти проблемы в классическом марксизме.
Маркс и Энгельс своеобразно и необычно с современной точки зрения трактовали принципы, в соответствии с которыми должна осуществляться дифференциация оплаты труда в социалистическом обществе. В своих рекомендациях они учитывали различие между простым и сложным трудом. Сложный труд требует более высоких издержек на обучение, но зато за равный промежуток времени квалифицированный работник создает большую стоимость, чем неквалифицированный. Поэтому при капитализме стоимость рабочей силы повышается с ростом квалификации. В связи с этим Энгельс отмечал, что обученный работник по праву получает более высокую заработную плату, поскольку только он сам или его семья покрывали расходы на обучение (именно так обстояло дело в XIX веке). Однако “в обществе, организованном социалистически, эти расходы несет общество, поэтому ему принадлежат и плоды, то есть большие стоимости, созданные сложным трудом. Сам работник не вправе претендовать на добавочную оплату”[95].
Таким образом, классический марксизм признает подлежащими дифференцированной оплате (б соответствии с принципом распределения по труду) только те различия в количестве и качестве труда работников, которые обусловлены различием их интеллектуальных способностей и физических возможностей, но не уровнем образования и обучения. (Например, вследствие индивидуальных отличий рабочие, прошедшие один и тот же курс обучения, обладают все же разной производительностью труда).
С позиций современного опыта строительства социализма утопизм такого подхода к оплате простого и сложного труда очевиден. Отказываясь в социалистическом обществе дифференцировать оплату обученного и необученного работников, основоположники марксизма не учитывали ряд факторов, в частности то, что обучение является не пассивным, а активным процессом. Усвоение знаний — такой же труд, как и любой другой. Результатом трудовых усилий индивида является повышение производительных возможностей его собственной рабочей силы (в условиях капитализма — повышение ее стоимости). Поэтому, несмотря на бесплатность образования при социализме, общество должно установить обученному специалисту повышенную оплату в качестве компенсации затрат его труда по обучению.
Также необычно в классическом марксизме решается вопрос о единице измерения количества и качества труда, то есть меры труда. При капитализме количество общественного труда, заключенное в продукте, выражается через стоимость. Для формирования стоимости необходимо наличие товарно-денежных отношений, существование которых при социализме основоположники марксизма не допускали. Поэтому они предложили выражать количества труда, заключенные в продуктах, “в их естественной, адекватной, абсолютной мере, какой является время”[96]. Единицей измерения в этом случае служит рабочий час, причем принцип распределения по труду предполагает, что рабочее время разных работников является неравноценным, то есть рабочий час более интенсивного труда оплачивается выше.
Как известно, реальный опыт социалистических преобразований уже к концу периода военного коммунизма показал необоснованность отказа от товарно-денежных отношений. Однако не так уж принципиально, в каких единицах денежных или времени — оценивать количество и качество труда. Гораздо более важное значение имеет способ измерения. Действительно, формы человеческого труда столь многообразны, а люди так различаются по своим способностям, квалификации и отношении к делу, что приведение всех этих факторов к единому “общему знаменателю” и выражение результата — количества затраченного разными работниками труда (с учетом его качества) в денежных единицах или рабочих часах представляет собой непростую задачу. Основоположники лишь констатировали, что при капитализме “сведение сложного труда к простому совершается путем определенного общественного процесса за спиной производителя”[97], но не раскрыли сущности этого процесса и не указали, каким образом аналогичный процесс будет функционировать в социалистическом обществе при отсутствии частной собственности и рыночных механизмов. Таким образом, в классическом марксизме проблема измерения количества и качества труда не получила окончательного решения.
Последствия этого, как уже отмечалось выше, проявились с первых шагов Советской власти, в частности, в попытке большевиков свести к минимуму дифференциацию оплаты труда не только рабочих и специалистов, но и всех категорий трудящихся.
С утверждением социализма советского типа качественных изменений в подходе к оплате труда не произошло. Оплата труда далеко не в полной мере отражала истинный вклад работника в общее дело, а зачастую и совсем его не учитывала. Многочисленные формальные показатели — тарифный разряд, норма выработки, стаж, наличие ученой степени, занимаемая должность лишь частично отражали различия в количестве и качестве труда работников. Формально приравняв оплату груда инженера к оплате труда двух неквалифицированных рабочих мы отнюдь не гарантируем, что каждый из них получит в соответствии с количеством и качеством своего труда. Во-первых, потому, что положение государства как монопольного работодателя позволяло ему устанавливать соотношение оплаты труда различных категорий работников, руководствуясь не столько экономическими соображениями, сколько идеологическими мотивами и целями социальной политики. А во-вторых, жесткая фиксированность тарифной ставки изначально содержала в себе элемент уравнительного распределения, поскольку инициативность работника мало влияла на его вознаграждение. Премии и надбавки лишь частично решали эту проблему. Лучшим подтверждением этого факта служила практическая невозможность для руководителя предприятия платить хорошему работнику адекватно его трудовому вкладу в общие усилия. Созданная система оплаты труда очень слабо стимулировала добросовестное, инициативное, творческое отношение к своему делу.
