– Мамочка, папочка, эти разбойницы хотели меня убить! Мамочка, ты же сама видела, что они со мной сделали! Связали и пытали! Они из зоны сбежали! Звоните в милицию, их ведь наверняка разыскивают!
– Разыскивают, разыскивают! – пророкотал, поднимаясь с пола, дядя Витя. – Мне сегодня на работу звонили, сказали, что племянница сбежала из колонии. Но я не ожидал, что она, такая прыткая, припрется к нам!
Галю и Лику приперли к стене. Семейство, состоявшее из отца, матери и дочери, надвигалось на них. В руках у Леры сверкнул нож. Галя поняла: она убьет не только Лику и ее саму, а прирежет и родителей, свалив, конечно же, все на покойных беглянок. И останется круглой сиротой и наследницей всего немалого имущества – именно этого девчонка и добивалась!
– Ну, мерзавки, вы за все поплатитесь! – заявил дядя Витя, подходя к телефону. – В этот раз колонией явно не ограничится. В психушке вам самое место! И я приложу все усилия, чтобы так и случилось!
– В психушке место не нам, а вашей драгоценной Лерочке! – заявила Галя и извлекла из сумки один из дневников. Заметив это, Лера с рычанием бросилась к ней и попыталась вырвать тетрадь. Но Лика укусила ее за руку, и Лера с диким визгом отскочила в сторону.
Дядя Витя, набравший номер милиции, уже диктовал адрес. А Галя, раскрыв дневник на первой попавшейся странице, принялась читать.
«Мать, эта старая козлиха ужасно меня бесит. Так и хочется заехать ей по шее. Хуже всего, что она до сих пор горюет по Никитке, этому маленькому засранцу. Надо бы уничтожить все фотографии этого ублюдка…»
Тетя Надя ойкнула и побледнела. Дядя Витя, положив трубку, тяжело дышал и с недоумением смотрел на племянницу.
Не теряя времени, Галя пролистнула несколько страниц и снова принялась читать:
«…и надо еще сделать так, чтобы мать подумала, что у отца имеется любовница. Например, подсунуть в одежду, которую он положит в корзину для грязного белья, смятое письмо от его пассии. Главное, в подробностях описать, чем они занимаются наедине и как отец ненавидит маманю. Может, набросать план убийства мамани и тоже подложить в грязное белье?! Пусть эти идиоты, мамаша и папаша, помучаются и друг другу глотки перегрызут! Наследница всего все равно я!»
Лера, рыча, снова ринулась на Галю, но тут дядя Витя вдруг сам схватил ее за плечо и не позволил напасть на сестру.
– Папочка, что ты делаешь, их надо мочить, а не меня! – завизжала Лера, а Галя, взяв другую тетрадь, раскрыла ее и стала торопливо цитировать записи двоюродной сестры:
«Какой же жалкой и смешной выглядит Галка на суде! Галка, она и есть галка – поганая кладбищенская птица. Так ей и надо, что ее родители сдохли! Потому что если бы они не сдохли, я бы непременно сама их отправила на тот свет. В особенности тетю Аллу, эту вшивую дуру, любящую читать нотации. Теперь я могу упиваться тем, что Никитки не стало и в его смерти винят Галку. А я с таким удовольствием протягивала этому гаденышу чашку, в которой была растворена смертельная доза наркотика! Как он мучился и просил помочь, а я стояла рядом и усмехалась. Это было последнее, что маленький уродец видел в своей никчемной жизни…»
Тетя Надя зарыдала и осела на пол. А Галя, глядя в глаза дяде Вите, потрясла сумкой, в которой были дневники их дочки, и произнесла:
– Это все ваша Лерочка. Это ее записи, можете сами убедиться. Это она убила Никиту, а подстроила все так, чтобы вся вина пала на меня. Она не только его убила, она и меня пыталась убить, но меня именно Никита и спас. И еще многих других она убила…
Лера же, потрясая золотыми кудрями и распахнув бездонные голубые глаза, стенала, обращаясь к отцу:
– Папочка, она все врет! Это она мне дневники подсунула! Она их сама и написала! Это у нее замысел такой – обвинить меня во всем!
– Это ее почерк, а не мой! Графологи подтвердят! И везде только ее отпечатки пальцев! – крикнула Галя.
Но дядя Витя, казалось, не слышал ее. С силой развернув к себе Леру, он медленно произнес:
– Не лги! Эта история с письмом от моей так называемой любовницы, которое мама нашла в грязном белье и из-за которого у нас была ужасная ссора, и мама даже надумала со мной разводиться… К этому Галина никак не может быть причастна, потому что произошло это тогда, когда она уже давно сидела в колонии. Галя об этой истории ничего не знала и никак не могла вписать подобное в поддельные, как ты утверждаешь, дневники. Ведь написать и подсунуть письмо мог, безусловно, только один человек – ты, Валерия!
Воцарилась тишина. Лера понуро опустила голову, как будто что-то обдумывая, а затем заохала и схватилась за сердце. Когда встревоженный отец склонился над ней, Лера вдруг расхохоталась и попыталась вонзить в него нож, который подняла с пола. Дядя Витя оттолкнул дочку, она отлетела к стене, ударилась об нее головой и снова осела.
Но приблизиться к ней отец явно боялся. Тогда Галя бочком подошла к двоюродной сестре и попыталась вытащить у нее из руки нож. В этот момент Лера раскрыла глаза и с воплем бросилась на нее.
На счастье Гали, милиция не заставила себя долго ждать, она появилась именно в тот момент, когда окончательно ополоумевшая Лера попыталась перерезать ей горло. Даже трем молодым дюжим милиционерам было сложно удержать брыкающуюся и выплевывавшую ругательства Леру.
Тетя Надя, сидя на полу и глотая слезы, хватала то один дневник, то другой и читала ужасающие откровения своей дочки. А дядя Витя, белее мела, подошел к ней и попытался обнять.
– Кажется, здесь все на мази! – шепнула Галя Лике. – Наше присутствие больше не требуется!
– Но зачем тебе уходить? – спросила Лика. – Ведь теперь ясно, что в колонию ты попала в результате интриг Леры. И тот факт, что ты оттуда бежала, тебе в вину не поставят.
– Да, но ведь ты все еще находишься под подозрением! – заявила Галя и указала на дверь. Орущую Леру вынесли в коридор и спустили по лестнице в милицейскую машину. Один милиционер утешал родителей, еще один просматривал дневники. Момент был подходящий – вопросов о том, кто такие Галя и Лика, не возникало. Пока не возникало. Но Галя понимала, что скоро весь дом наводнится экспертами, которые пожелают получить ответы на разнообразные вопросы. И станет ясно, что девицы – беглянки, разыскиваемые по всему Союзу.
Аккуратно подобравшись к сумкам, которые сиротливо стояли около гардероба, Галя вытащила оттуда кошелек тети Нади и сунула его себе в карман. Затем девочки, на которых никто в сложившейся ситуации не обращал внимания, спокойно вышли из квартиры, бегом спустились по лестнице и оказались на улице. Там они стали свидетелями того, как визжащую Леру запихивали в кузов «воронка».
Подруги заспешили прочь от «дома ужасов». Покосившись на карман, в котором лежал теткин кошелек, Лика спросила:
– Ты стащила это? Но зачем?
– Нам теперь в Москву надо ехать, деньги понадобятся! – ответила Галя. – И, в конце концов, не зря же мы сидели в колонии!
До Москвы они добрались на перекладных. Последний участок пути их вез разговорчивый дальнобойщик, которому девочки наплели с три короба, рассказав о больной бабушке, которую они хотели навестить, и злой мачехе, от которой бежали.
Оказавшись в столице, они первым делом бросились к телефону-автомату, и Галя набрала номер, который она хорошо помнила.
– Алло! – услышала девочка знакомый голос: трубку снял сам Саша Веселянский.
– Это мы! – сказала Галя. – И нам нужна твоя помощь!
Он примчался буквально через полчаса, а затем отвез их на дачу двоюродной бабушки, где Галя и Лика могли оставаться, сколько им требовалось. Но долго задерживаться в столице тоже не входило в их планы – они прибыли туда, чтобы вывести на чистую воду Анжелу.
Саша пытался выведать, что они замышляют, но Галя строго-настрого запретила Лике говорить ему всю правду.
– Но ведь ему можно доверять! – возмущалась подруга, на что Галя ответила:
– Если все провалится, нужно оградить его от неприятностей. Или ты готова втянуть его в историю с Анжелой?
Подумав, Лика вздохнула и ответила:
– Ты, как обычно, права! Но что именно ты предлагаешь сделать? Анжела, в отличие от твоей кузины Лерочки, дневников не ведет. И доказательств ее преступлений просто не существует!
Заваривая на маленькой кухоньке чай, Галя ответила:
– Да, Анжела – это, естественно, не Лера. Точнее, такой бы могла стать Лера лет через десять, если бы ее сейчас не разоблачили.
– И разоблачили ее именно мы! – горделиво заявила Лика.
– На любого преступника имеется компромат. Нам надо только его отыскать. Но ты права, сначала хорошо бы выяснить, с помощью чего мы можем прищучить Анжелу. Вряд ли стоит надеяться на ее чистосердечное признание, поэтому нужны железобетонные доказательства.
Лика приуныла, ведь таких доказательств, по ее мнению, в природе не существовало. Галя понимала, что подруга отчасти права. Но если доказательств не было, то им надо было сделать так, чтобы они появились.
