— Называете себя Ла Хитанилья, — пояснил Колон, — хотя у меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы родились не цыганкой.
Беатрис облегченно рассмеялась.
— А, вы об этом! — Она взяла себя в руки. — Я взяла псевдоним, приличествующий моему нынешнему занятию.
— Почему вы взяли псевдоним?
— От нужды. Я могу прясть, вышивать, немного рисовать, и мне повезло, что среди ненужных достоинств, свойственных женщинам благородной крови, я обладаю музыкальным слухом и врожденным чувством танца.
— Повезло? Интересно. Разве сцена — место для женщины благородной крови?
— Я же не говорю, что отношусь к их числу. Лишь обладаю некоторыми их достоинствами.
О карте в тот день больше не говорили. На прощание Колон, как обычно, поцеловал Беатрис руку и спросил: «Не позволите прийти к вам завтра?»
Она рассмеялась, блеснув ровными белоснежными зубками.
— Сколько хитрости таится в вашем смирении.
Колон улыбнулся в ответ, пожал плечами.
— Кто ж не пойдет на хитрость, чтобы достигнуть своей цели? Нет, не хмурьтесь. Подумайте об этом перед тем, как мы встретимся вновь.
Колон ушел, оставив девушку в смятении, полную жалости к жертве, которая с готовностью подставляет шею под нож.
Миновав громадные бронзовые двери кафедрального собора Кордовы, бывшей мечети, построенной Абдер-рахманом и превращенной в христианский храм, Колон вышел в Апельсиновый сад, где оказался в кругу придворных. Рядом с ним возник Сантанхель и взял под руку. Они отступили под дерево, и тут к ним присоединились Кабрера и его супруга, графиня Мойя.
— Мой друг, — радостно воскликнула маркиза, — мой дорогой Кристобаль, насколько я знаю, уже близок конец вашего долгого ожидания.
Колон спросил себя, почему он так холоден, почему впервые голос маркизы не волнует, а красота не убыстряет биение его сердца.
— Ваша жена, — сказал он Кабрере, — мой ангел-хранитель.
Кабрера улыбнулся.
— Она покровительствует всем мужчинам, которые того заслуживают.
— А мужчины в ответ поклоняются ей, — бесстрастно заметил Колон.
Взгляд его да и мысли были обращены к Беатрис, только что вышедшей из собора. Следом за ней семенила женщина-мориска в белом бурнусе. Когда девушка поравнялась с первым фонтаном, перед ней появился какой-то мужчина и поклонился так низко, что его шляпа коснулась земли. Беатрис попыталась обойти мужчину, но тот вновь заступил ей путь.
Колон окаменел, у него перехватило дыхание. Маркиза, Кабрера и Сантанхель не могли этого не заметить и проследили за его взглядом.
Беатрис вновь отступила в сторону, резко дернула головой, капюшон чуть откинулся, открывая ее профиль. Губы девушки быстро зашевелились, и Колон легко представил себе, с какой яростью блеснули ее карие глаза. Незадачливого кавалера как ветром сдуло.
— Танцовщица у Загарте, — сухо прокомментировала графиня.
Едва ли Колон услышал ее голос. Но когда Беатрис продолжила путь, он дал волю чувствам.
— Этого типа следовало бы охладить, искупав в фонтане, — резко бросил он.
Кабрера усмехнулся.
— Я бы не советовал вам окунать его лично. Это граф Мирафлор. При дворе он пользуется немалым влиянием.
— Меня бы это не остановило.
— Но почему, Кристобаль? — изумилась маркиза. — Возможно ли, что и вы тоже прихожанин этого дешевого храма?
С трудом Колон сумел сдержать негодование.
— Я не заметил никакого храма, тем более дешевого, — ответил он ровным голосом.
— Но танцовщица!
— Каждый из нас силой обстоятельств становится тем, кто он есть. Лишь немногие сами определяют свою судьбу. Эта девочка зарабатывает средства к существованию своим пением и танцами. И только ум защищает ее от злобы этого мира.
— Вы станете жертвой своего рыцарства, — заметил Кабрера.
— Если и пострадаю, только не от его рук.
— Опасность для вас скорее будет исходить не от мужчин, но от женщины, которую вы так защищаете, — вмешалась маркиза. — Многие будут завидовать ее избраннику.— Такого леденящего холода в голосе и во взгляде Колон еще не слышал и не видел. Маркиза взяла мужа под руку, чуть кивнула: — Пойдем, Андреас.
Колон низко поклонился. Канцлер добродушно хохотнул.
— Удивляться тут нечему, Кристобаль. Маркиза, зная о той страсти, что пробудила в вас, посчитала, что вы навсегда остаетесь ее поклонником. И, естественно, ей неприятно, что вы дарите свое внимание кому-то еще. Неразумно, конечно. Но по-женски.
Колон, однако, не видел за собой никакой вины.
— Остается только сожалеть, что я нажил нового врага. Но потакать маркизе я не намерен.
— Маркизе, разумеется, не понравилось, что вы обратили свой взор на другую женщину, но что подумают при дворе, если она открыто выразит свое недовольство?
Глава 14. Возвращение дона Рамона
Следующий день принес Колону новое разочарование. Вечером, как обычно, он пришел к Загарте, после спектакля попросил мориска пригласить к нему Беатрис, но получил ответ, что девушка прийти не может. Колона такой ответ не устраивал.
— Это еще почему? — взорвался он.
— У нее жуткий темперамент, ваше высочество. Если ее рассердить, она превращается в дикую кошку.
— Так рассердим ее. Показывай дорогу.
Как выяснил Колон в тот вечер, Беатрис занимала две комнатки на верхнем этаже. Одна служила костюмерной, и из нее вела дверь в крохотную спальню. На полу спальни лежал восточный ковер, у одной из стен стоял диван с яркими подушками. Беатрис встала, когда Колон возник в дверях, высокий, решительный.
— Вы, сеньор? Но я же просила...
— Я знаю, о чем вы просили. — Колон захлопнул дверь, оставив Загарте в костюмерной. — Такого ответа я не приемлю, потому и пришел узнать, почему мне отказано.
— Вы разговариваете со мной, будто я ваша собственность. — Девушка опустилась на диван. — Я, однако, вам не принадлежу. И будет лучше для нас обоих, если вы вернетесь к вашим друзьям при дворе.
— Беатрис! Что все это значит?
— Лучшего совета я вам дать не могу. — Она даже не посмотрела на него. — Эта очаровательная дама, вчера... Такая величественная, подруга королевы... Она подходит вам куда больше, чем я.
Колон подошел ближе, оперся коленом о диван, склонился над девушкой.
— Неужели я удостоился такой чести? Вы приревновали меня?
— Приревновала? Да. Я же не игрушка в руках придворного.
— Придворного? Я не придворный. Скорее одинокий мужчина, который любит вас.
Беатрис чуть слышно ахнула: столь неожиданными оказались его слова. Медленно подняла полные страха глаза.
— О чем вы говорите? Мы знакомы едва ли с неделю.
— Мне этого хватило, чтобы полюбить вас, Беатрис, и я не могу поверить, что вы не догадываетесь о моих чувствах к вам. Вы вернули мне мужество, прогнали прочь одиночество.
Теперь девушка смотрела на Колона с благоговейным трепетом. Глаза ее наполнились слезами.
— Судьба многого лишила меня, но даровала умение разбираться в людях, — произнося эти слова, Колон притянул к себе девушку.
Поначалу, захваченная врасплох, Беатрис не сопротивлялась, но когда губы Колона коснулись ее щеки, оттолкнула его от себя.
— Ах, вы слишком спешите. Дайте мне время. Дайте мне время.
Ее смятение удивило Колона.
— Время? Но жизнь так коротка. И времени у нас мало.
— Я... я должна увериться, — в отчаянии выкрикнула Беатрис.
— Во мне?
— В себе. Умоляю, если вы действительно любите меня, как говорите, оставьте меня сейчас.
Смятение, охватившее Беатрис, было столь велико, что Колону не оставалось ничего другого, как подчиниться. Поцеловав руку девушки, он ушел.
Несколько минут спустя Загарте, заглянув в спальню, застал Беатрис в слезах.
— Что случилось? — обеспокоился он. — Этот долговязый мерзавец обидел вас?
— Нет, нет. И не смей его так называть.
— Зря вы его защищаете. На вашем месте, Беатрис, я бы не тратил на него столько времени. Как мне сказали, за душой у него ничего нет. Он даже не придворный, а иностранный авантюрист, живущий на подачки. Да еще он ухлестывает за женщинами. Вот и маркиза Мойя...
Продолжить Беатрис ему не дала.
— Прикуси свой злобный язык, Загарте. А не то тебе его укоротят. Оставь меня одну. Уходи.
— Успокойтесь, моя девочка. Я еще не успел сказать, зачем пришел. Вас хочет видеть один очень важный идальго.
— А я никого не хочу видеть.
— Ш-ш-ш! Послушайте меня. Ему нельзя отказать. Он племянник главного инквизитора Кордовы. Только что вернулся в Испанию и утверждает, что он — ваш давний друг, граф Арияс.
— Пусть убирается к дьяволу!
— И это все? — В голосе Загарте сквозило раздражение.
— Слова подбери сам, но смысл должен остаться тем же. — Загарте открыл было рот, чтобы возразить, но Беатрис вскочила с дивана с таким сердитым лицом, что мориск отшатнулся: — Ни слова больше! Уходи! Вон отсюда!
