— Да! Нет… нет.
— Продолжим тогда. — Он снова сомкнул губы вокруг ее пальцев, но на этот раз только нежно покусывал их.
— Э… — Она заставила себя сосредоточиться. — Полагаю, надо сразиться на мечах. Де Бланшевиль был освобожден — о, как волшебно, не останавливайтесь… Освобожден юнгой Томом, но на самом деле это переодетая прелестная Мария. Она проникла на корабль, чтобы последовать за Верным Сердцем, к которому питает нежные чувства и думает, что, если де Бланшевиль уведет Анжелику, тогда Верное Сердце перестанет желать ее и… ах, о-о, умоляю… будет принадлежать Марии.
— Умоляете? — Он снова поднял голову, отпустил ее ступню и сел на край лежака. — О чем, Перси?
— Не знаю! — Она чувствовала его бедро, прижатое к ее ногам. Элис наклонился к ней, и ее голос дрогнул. — Это были пальцы моей ноги. Пальцы не…
— Эротичны? О, это не так. Каждый дюйм вашего тела, снаружи или внутри, эротичен, Перси. Подумайте, как здорово было бы обнаружить, насколько чувствительны ваши брови, мочки уха, бедра… — Его ладонь скользила вверх по ее ноге, и он склонился ближе. — И мой язык желает исследовать эти неоткрытые области.
— После сочельника я уже не думаю, что это будет мудро, — сумела вымолвить Перси. Восемь лет назад его любовь не была столь изощренной. Он явно успел напрактиковаться.
— И не думайте. — Его дыхание коснулось ее губ; его ладонь, сложенная лодочкой, интимно легла на нее. Она закрыла глаза, дрожа и вздыхая, и услышала, как вдалеке что-то хлопнуло.
Элис в одно движение подскочил на ноги, подоткнул ее чулок под юбку и одернул подол, расправив его вокруг ее ног. Хлопнула дверь кают-компании.
Перси поднялась и села на лежаке, подобрав под себя ноги и обмахивая покрасневшее лицо обеими руками. Элис уже сидел в шезлонге подле тента, заинтересованно склонившись над ее раскрытой тетрадью. Приближающиеся голоса принадлежали братьям Чаттертон и Эйврил.
— Ах вот вы где, Перси. — Эйврил заглянула под навес. — О чем вы задумались?
— Сочиняем, — непринужденно ответил Элис. — Мы только что согласились, что в этом романе не хватает дуэли.
Раздались возгласы всеобщего одобрения.
— Кому-то придется написать эту сцену вместо меня — я никогда не видела поединков на мечах, — с трудом произнесла Перси.
— Завтра же будем выписывать кренделя на полуюте — чем не сцена, — заявил Коль. — А вы можете взять это на заметку. У меня есть рапиры. Дэн?
Его брат тяжело вздохнул и простонал:
— Ты же знаешь, я не умею пикироваться.
— Я выйду на бой с вами, — предложил Элис. — Почему бы не порезвиться после завтрака? Компаньонки не будут возражать — всего лишь безобидное фехтование.
— Мне очень хотелось бы попробовать, — тоскливо протянула Перси. Ее обуревало желание ринуться в жестокий бой. — Вы покажете мне, мистер Чаттертон?
— Конечно! — За время путешествия Коль стал весьма развязным. И не только он, подумала Перси, обмахиваясь веером. — Почему бы леди не освоить несколько приличных приемов с превосходным учителем?
— Нет. — Элис продолжал сидеть в шезлонге все в той же ленивой позе, но его голос прозвучал жестко. — Если вы так настаиваете, я сам покажу вам.
— Леди Перси попросила меня, — стоял на своем Коль. Атмосфера слегка накалилась.
— Я буду оспаривать у вас эту привилегию, — заявил Элис.
Коль сощурил глаза и напрягся всем телом, но Эйврил хлопнула в ладоши и рассмеялась:
— Как здорово! Можно заключать пари? Рискну на десять рупий за лорда Линдона.
— А я ставлю столько же на брата, — подхватил Дэниел.
Глаза Элиса при солнечном свете отливали янтарным блеском, как у большого кота, и Перси зябко повела плечами.
— Кто еще за меня? Леди Перси?
— Десять рупий на мистера Чаттертона, — отозвалась она.
— Тогда, если я выиграю, потребую от вас свой фант[21], — парировал Элис.
— Неужели? — Перси хотела скрыть свое волнение, но голос выдал ее. — Уверена, ваш выбор будет безупречен, милорд. То есть если вы выиграете. Джентльмены, может быть, вы уважите мою просьбу? Мне надо кое-что обсудить с леди Хейдон.
Мужчины отошли, а Элис, криво улыбаясь, помедлил, сделав вид, что убирает тетрадь в карман, затем наклонился и положил ее на край лежака.
— Что это? Кто-то, должно быть, обронил. Ваша?
Голубая лента ее подвязки свешивалась между его пальцами, теми самыми, что недавно так интимно ласкали ее.
— Определенно, нет.
— Ну что ж, пожалуй, сохраню вещицу. — Он опустил ее в карман и отбыл, пока у Перси все кипело внутри.
— Это была подвязка, — прошептала Эйврил.
— Знаю. Моя. Я сняла туфли и чулок. Знаю — неприлично, но такая жара стоит. — Она извлекла чулок из-под юбки и надела его. Возможно, Эйврил решит, что Перси покраснела, смутившись из-за того, что ее едва не уличили в потере детали одежды.
— С чего это вдруг? — спросила Эйврил, присаживаясь на край лежака. — Так можно и до ножа дойти.
— Ничего удивительного — мужчины заскучали.
— Это повод, но, думаю, есть и причина. Лорд Линдон словно вызывал мистера Чаттертона на дуэль. Я даже вздрогнула от его взгляда. Мне будет жаль, если вы просто дразните его, Перси.
— Я не дразню его. Даже иду наперекор себе, чтобы не раздражать его, но он такой зануда.
— Можно спросить: вы сговорились с Колем Чаттертоном?
— Нет! — рассмеялась Перси. — Разумеется, нет.
— Почему разумеется? — Эйврил подтянула колени к груди и обняла себя за ноги. Ее подбородок уперся в колени, и она стала похожа на любопытную молодую кошку. — Он умен и вполне заслуживает предпочтения. Его старший брат имеет графский титул, а Коль обходителен, приятен внешне и не флиртует, как его близнец. Он вам нравится, так?
— Конечно. Глупо недооценивать его. Но я не смогла бы выйти за него замуж. — Сказав так, Перси тут же вспомнила, с каким интересом смотрела на Коля там, в Калькутте. Его простая манера общаться только возвысила Коля в ее глазах. Так почему бы ей не поразмыслить о нем как о муже?
— Вы будете для него хорошей партией — его карьера только выиграет.
— Вы забыли о моей репутации, — напомнила Перси.
— Если бы вы были дочерью мистера Имярек, с приданым в пятьсот фунтов и с веснушками на лице, тогда это было бы фатально. Коль не скрывает, что дружески расположен к вам, а значит, не подозревает вас в чем-то худом; а если бы его намерения были менее благородными, вы наверняка уже знали бы об этом.
— Верно. Но я не люблю его.
Эйврил ничего не отвечала — и Перси наконец поняла свою бестактность. Они заговорили одновременно.
