- Товарищи краснофлотцы и командиры. Сообщаю вам, что меньше суток назад, двенадцати террор-группам удалось взять на абордаж и захватить в полном порядке германский тяжёлый крейсер «Принц Ойген», а также стоявшую рядом плавбазу, приписанную к этому крейсеру. Парням, командуя взятыми в плен немецкими моряками, удалось вырыться со стоянки где произошёл захват. Сейчас они уходят вглубь Норвежского моря. Думаю, это будет хороший подарок североморцам. Однако немцы направили следом эсминцы. Как вы понимаете, морской бой дать осназ не может. Так как наша лодка участница этой операции, наша задача отвлечь на себя преследователей, и сократить их поголовье. Поэтому… боевая тревога!
По отсекам моряки выражали радость, захват крейсера, да ещё тяжёлого, это довольно заметное событие, а мы официальные участники, да и просто радовались. По отсекам звучала боевая сирена, немецкие слухачи это слышали и к нам начали стягиваться другие эсминцы. Повоюем. Торпед у нас много, на всех хватит. Немцы уже глубинные бомбы готовили, когда я стал отдавать приказы.
- Готовность всех торпедных аппаратов носового отсека. Дифферент на корму тридцать пять градусов.
Как только лодка замера, задрав нос, я понял, что один эсминец как раз на торпеду выйдет, так что скомандовал:
- Второй аппарат, товсь!
- Есть товсь.
- Второй, пуск!
- Есть пуск… Торпеда ушла.
Я и сам видел, что ушла. Эсминец даже не успел курс сменить, хотя слухачи на ближайших кораблях в панике орали о пуске торпеды. Только не поняли на кого она шла, а когда один корвет, к слову, угольный взорвался, торпеда вошла ему снизу в днище в районе киля, и разломился, поняли кто был целью, а я уже выравнивая лодку на полном ходу уходил в сторону. На место пуска торпеды немцы скидывали первые глубинные бомбы, которые медленно опускались, давая нам возможность отойти. Потрясло, но не страшно. А отойдя, я снова задрал нос, выцеливая один из эсминцев типа «Z». Их тут три было, плюс четыре корвета, точнее уже три. Попадание первое было зафиксировано, его внесли в бортовой журнал, а тут я выпустил вторую торпеду, и чуть опустив нос ещё одну. Не промахнулся, «Z» взорвался, в артпогреб попали, а третья торпеда для небольшого тральщика, едва ли больше тысячи тонн водоизмещения. Ему хватило. Снова выровняв лодку, мы уходили на максимально полном ходу, на нас опускались глубинные бомбы, но рвались те далеко в стороне. Сбросив ход, немцы сопровождали наш маршрут бомбами, слухачи наводили, но я сделал полупетлю, и снова задрав нос, выпустил четвёртую торпеду, в этот раз попался малый тральщик типа «М». Он тут один был этого типа. Раскололся от попадания в центр корпуса. У меня осталось две торпеды в носовых торпедных аппаратах и четыре в кормовых.
Против нас было одиннадцать боевых кораблей, почти все специализируются на охоте за подлодками, осталось семь, но немцы были полны решимости. Я видел на каком корабле находиться командир, его звание соответствует капитану первого ранга. Бить его эсминец я не торопился, пока тот жив охота не закончиться, а я побольше набить хотел. Команда каждое попадание встречала громким ура. Если те в бою вступали с отчаянной надеждой выжить, то теперь понимали, шансы у них есть, побольше чем у немцев, и с надеждой смотрели на меня, молниеносно выполняя приказы. Поэтому управление лодкой было поставлено на все сто, я чувствовал её как собственную руку, уходя от бомб, поэтому нас сотрясали отдалённые волны гидроудара. Так, лёгкие. Одно плохо, крутясь, уже наполовину просадил аккумуляторы, а врагов ещё много, отметив что один корвет готовится выбросить последние глубинные бомбы, потом наверняка сбежит в порт за следующими, решил его прихватить. Пятая торпеда ушла к нему, а шестая торпеда, последняя в носовом залпе, во второй эсминец типа «Z». И если корвет почти сразу на дно пошёл, много ли ему надо, то с эсминцем так не повезло, торпеда под носом рванула, тот осел, волны накатывались на палубу, но тонуть явно не спешил. Бросив его, никуда тот от меня не денется, перегнал большую часть торпедной команды на корму, и там начали готовить четыре торпедных аппарата, готовясь продолжать бой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А немцы начали нервничать, шесть пусков и шесть поражений, это почерк, и он был только у одного советского подводника, и на мостике одного из кораблей прозвучала в первый раз моя фамилия, а дальше она звучала уже увереннее и с матерными конструкциями. Кто против них действует немцы теперь были уверены на все сто. Наконец кормовые аппараты были готовы, и вот задрав корму, я произвёл первый пуск, сразу уходя прочь. Перед этим выровнявшись, на глубину уходить мне не хотелось. Очередной тральщик разлетелся, остальные разбежались, уйдя за зоны моей стрельбы, но и сами бомбы сбрасываться не могли, но и мне пострелять не давали, сейчас эфир был забит переговорами. Капитаны совещались что делать. Решили, что два самых скоростных, у которых стоят бомбомёты, пройдут надо мной на максимальной скорости, видимо будучи уверенными что я не смогу их на такой скорости поразить, ну и раскидают заряды. Вот они подготовились и рванули. Прикинув где те будут проходить, я и вышел на позицию, ожидая. Те шли единым фронтом, зная примерное моё местоположение и глубину на которой я работаю, готовили бомбы, надеясь хотя бы зацепить и повредить. Повреждённую лодку легче добить. А я уже задрал корму, и приготовился. Тут бить, одна торпеда - одна цель, сложно. Поэтому ближайшего я атаковал, выпустив торпеду, а по второму стрелять не стал, промажу. Если уж иметь почерк и репутацию, то стоит её поддерживать. Корвет подорвался, этот тоже старыми был, с Империалистической в строю, но мазутный, с турбинами. Торпеда в корму попала, разворотив. Тот сразу потерял ход, и начал тонуть кормой вперёд, задирая нос. Детонации мин, к сожалению, не произошло, но и без этого у него нет шансов.
Каждое попадание команда встречала громогласными ура, немцы же вертелись вокруг и выжидали, общение в эфире продолжалось. Уже сильно нервная. Практика быстрого прохода над местоположением лодки и сбросом бомб не оправдала себя, новая потеря очередного вымпела. Несколько шлюпок, что успели спустить команды некоторых кораблей, активно двигались на вёслах в сторону далёкого берега, едва видного с этого расстояния, но больше, куда больше, погибло. Кто во время попадания, а кто недолго продержавшись в ледяной воде. Один тральщик пытался спасать людей, но после попадания моей торпеды, он был кажется третьим, пошёл ко дну. Больше спасением немцы не занимались, бросив товарищей. В общем, восемь кораблей было мной атаковано, семь на дне и один эсминец, что смог дать ход, двигаясь кормой вперёд, медленно полз к берегу. Именно к нему и я направился на среднем ходу, нужно экономить энергию, а то скоро нечем будет драться. Пока затишье, немцы не сближались, шла экстренная перезарядка торпед. Используя тали и краны все вместе перетаскивали их и подавали в аппараты. Передав пока наушники акустику, пусть отслеживает всё вокруг, я прошёл в отсек с командирскими каютами, за ним и была коморка врача.
- Ну как?
Вопрос был задан супруге старпома, стоявшей в дверях, потому как новоиспечённый отец сейчас командовал десятком матросов и старшин, и заряжал кормовой аппарат, а старпом на носу командовал.
- Мальчик, - обернувшись, ответила та.
Пока шёл бой, успели пройти роды, мальчика уже помыли, тот спал в самодельной тряпичной люльке из простыни, а врач, вытирая руки, вышел к нам в коридор, и сообщил, покачав головой:
- Когда палуба стала задираться и на меня со стола роженица поехала, я думал я брежу. Хорошо девчата помогли, удерживали её, пока подлодка то вставала на дыбы то выравнивалась. А парень крепкий родился, три триста вес. Отца уже обрадовали, решил Иваном назвать.
- Ясно.
- А у вас как?
- Семь противолодочных кораблей на дно пустили, сейчас нагоняем эсминец, он с пробоиной на носу к берегу тащится. Остальные трое сбежали. Да, будем всплывать, нужны пленные, а они все промороженные, узнаем, что и кого потопили для внесения в журнал и рапорты. Подготовьтесь с ними поработать. Возьмём до Полярного как свидетелей. А то ведь не поверят.
